Сан-Феличе. Книга вторая - Александр Дюма

Трубридж».

В самом деле, не кажется ли вам, что мы уже не в Неаполе, вообще не в Европе? Не кажется ли вам, что мы оказались в какой-нибудь маленькой бухте Новой Каледонии и присутствуем на совете антропофагов?

Но подождите.

Коммодор Трубридж напрасно надеялся вызвать в Нельсоне такое же отвращение к поведению, поступкам и действиям судьи Спецьяле. Английское судно, которое должно было перевезти трех несчастных священников — потому что речь шла уже не только об одном кюре Альбавене, которого следовало лишить сана, тут было уже целых три священника, — такое судно было предоставлено Нельсоном без особых затруднений.

А знаете ли вы, в чем состояла процедура лишения сана?

У этих троих содрали клещами кожу с тонзуры и срезали бритвой мясо с трех пальцев, которыми священники дают благословение; затем их, как обычно, отправили на английском корабле на один из островов, где они были повешены, и притом английским палачом, назначение которого было поручено Трубриджу 52.

Итак, все шло наилучшим образом, когда 6 мая, то есть накануне того дня, когда Трубридж написал Нельсону только что приведенное письмо, адмирал граф Сент-Винцент, крейсировавший в Гибралтарском проливе, был удивлен, увидев около пяти часов вечера, в дождливую и пасмурную погоду идущую из Бреста французскую эскадру, которая ловко ускользнула от лорда Кейта. Граф Сент-Винцент насчитал двадцать четыре судна.

Он тотчас написал Нельсону, сообщив эту странную новость, в достоверности которой у него, однако, не оставалось никаких сомнений. Один из его кораблей, «Хамелеон», возвращаясь с задания (он сопровождал суда из Ньюфаундленда, груженные солью, из Лиссабона и Сетубала на Понантские острова), оказался утром 5 мая в самой середине французской флотилии. Капитан Стайлз, командовавший «Хамелеоном», не обратил никакого внимания на эту флотилию, приняв ее за суда лорда Кейта, и его корабль несомненно был бы захвачен, если бы какой-то люгер не выстрелил по нему из пушки и не поднял трехцветный флаг.

Граф Сент-Винцент не мог связаться с лордом Кейтом из-за западного ветра, дувшего не переставая; тем не менее адмирал на всякий случай отправил ему навстречу быстроходное судно с приказом немедленно соединиться с его флотом; кроме того, он зафрахтовал в Гибралтаре небольшое судно и отправил его в Палермо с письмом.

Он полагал, что французская эскадра устремится прямо к Мальте, а оттуда, по всей вероятности, в Александрию. Поэтому он сразу же отправил «Хамелеон» в сторону этих двух пунктов и приказал капитану Стайлзу проявлять бдительность.

Граф Сент-Винцент не ошибся в своих предположениях: флот, замеченный с «Хамелеона» и увиденный самим адмиралом сквозь дождь и туман, был действительно французским; он шел под водительством знаменитого Брюи, которого не следует путать с Брюэсом, разорванным надвое ядром при Абукире.

Задача этого флота состояла в том, чтобы обмануть бдительность лорда Кейта, выйти из Бреста, войти в Средиземное море, плыть в Тулон и там ожидать дальнейших распоряжений Директории.

Эти приказы были чрезвычайной важности. Директория, устрашенная успехами австрийцев и русских в Италии, успехами, которые заставили отозвать Макдональда из Неаполя, громко требовала Бонапарта. Перед нами письмо, которое адмирал Брюи должен был получить в Тулоне и затем передать главнокомандующему французской армии в Египте.

«Генералу Бонапарту,

главнокомандующему Восточной армией.

Париж, 26 мая 1799 года.

Гражданин генерал,

необычайные усилия, проявленные Австрией и Россией, серьезный и почти угрожающий характер, который приняла сейчас война, требуют, чтобы Республика сосредоточила все свои силы.

Вследствие этого Директория дала приказ адмиралу Брюи употребить все средства, имеющиеся в его распоряжении, чтобы овладеть Средиземным морем, отправиться в Египет, принять там на борт французскую армию и переправить ее во Францию.

Ему поручено договориться с Вами о том, как погрузить войско на суда и доставить до места. Обдумайте, гражданин генерал, вопрос о том, можете ли Вы оставить в Египте часть наших сил, не подвергая их опасности.

Директория дает Вам право в этом случае поручить командование оставленным гарнизоном тому из офицеров, кого Вы сочтете наиболее достойным.

Директория снова с радостью увидит Вас во главе республиканских армий, которыми Вы так блистательно командовали до настоящего дня».

Ниже стояли подписи Трейяра, Ларевельер-Лепо и Барраса.

Пройдя Гибралтарский пролив, адмирал Брюи отправился за этим письмом в Тулон: именно там он должен был получить последние указания правительства.

Итак, граф Сент-Винцент не ошибся, когда он писал лорду Нельсону, что французский флот, вероятно, направится на Мальту и в Александрию.

Но Фердинанд, не имея стратегического таланта английского адмирала, спешно покинул свой замок в Фикудзе, куда посыльный привез ему копию письма графа Сент-Винцента лорду Нельсону, и в страхе бежал в Палермо, не сомневаясь, что Франция, занятая главным образом его персоной, послала этот флот, чтобы завладеть Сицилией.

Он призвал своего доброго друга маркиза Чирчелло и, сколь велико ни было его отвращение к перу и бумаге, написал следующее воззвание, которое обнаруживало его тревогу, вызванную дурным известием.

Мы, по обыкновению, приводим здесь точную копию этого послания, тем более любопытного, что, не выйдя за пределы Сицилии, оно осталось неизвестным французским и даже неаполитанским историкам.

Вот оно:

«Фердинанд, Божьей милостью король

Обеих Сицилии и Иерусалима, инфант Испанский, герцог Пармы, Пьяченцы и Кастро, наследный великий князь Тосканы.

Мои верные и возлюбленные подданные!

Французы, наши враги, враги святой религии — словом,

всякого добропорядочного правительства, теснимые со всех сторон, предпринимают последнее усилие.

Девятнадцать линейных кораблей и несколько фрегатов, последние остатки их былого морского могущества, вышли из Брестского порта и, воспользовавшись благоприятным ветром, вошли в Средиземное море.

Возможно, они хотят прорвать блокаду Мальты и льстят себя надеждой, что смогут безнаказанно достигнуть Египта, прежде чем грозные и всегда победоносные английские эскадры успеют их перехватить.

Напрасно! Их преследуют более тридцати британских судов, и это не считая турецкой и русской эскадр, которые сейчас идут через Адриатику. Всё обещает, что эти разбойники-французы вновь понесут наказание за попытку навредить нам, столь же дерзкую, сколь и безнадежную.

Может случиться, что, проходя мимо берегов Сицилии, они отважатся на какой-нибудь неожиданный выпад против нас или, вынуждаемые англичанами либо ветром, захотят силой захватить вход в какой-нибудь порт или рейд какого-нибудь острова. Предвидя эту возможность, я обращаюсь к вам, мои дорогие, мои возлюбленные подданные, мои храбрые и благочестивые сицилийцы! Вот вам случай доказать вашу преданность. Как вы это делали во времена нашествия варваров, будьте бдительны, наблюдайте за берегом моря и при появлении любого вражеского судна вооружайтесь, спешите туда, где замечена опасность, дабы воспротивиться вовремя любому нападению и всякой высадке, на которую может дерзнуть этот жестокий разрушитель, наш ненасытный враг. Подумайте, ведь французы еще более жадны до грабежей и во сто раз бесчеловечнее, чем варвары! Военные командиры, линейные войска и гражданское ополчение со своими начальниками поспешат вместе с вами на защиту нашей земли, и если враг осмелится высадиться, он еще раз испытает мужество храброго сицилийского народа. Докажите же, что вы достойны своих предков, и пусть французы найдут себе на этом острове могилу.