Золото и мишура - Фред Стюарт

Она разрыдалась.

— Пожалуйста, Джоэл, я боюсь… пожалуйста…

— С кем ты еще занималась любовью?

— Больше ни с кем. Убери нож. И эта маска, почему ты вдруг надел ее?

— Я посвятил тебе свою жизнь. Я даю тебе все, что ты пожелаешь. И если ты дурачишь меня…

— Нет!

— Что еще я должен знать?

— Больше ничего… ничего!

— Клянешься?

— Да, клянусь! Пожалуйста, убери же нож, пожалуйста!

Она была сейчас на грани истерики. Медленно, как бы нехотя, он убрал нож и выпрямился. Затем снял с лица маску, вытащил из кармана очки и надел их. Все еще рыдая, Лаура неотрывно глядела на него.

— Так ты… ты и есть убийца? Ты и есть тот самый Фантом?

— Нет конечно, — сказал он. — Я просто подумал, что это будет драматичный способ произвести на тебя глубокое впечатление, прикинувшись, будто бы я сумасшедший. Но помни, ты дала мне слово, что у тебя в прошлом не осталось ничего такого, что мне следовало бы сейчас знать. В будущем я ожидаю от тебя исключительной честности.

— Ты до смерти напугал меня! — закричала она, когда он направился из ванной. — Ты чуть с ума меня не свел!

Он повернулся и строго посмотрел на нее.

— Вот и отлично, — и вышел.

Дрожа всем телом, она продолжала рыдать. Она подумала сейчас, а не маньяк ли он, часом? Несмотря на то, что она была близка с Джоэлом, она все еще очень мало знала о его мыслях, разве только то, что большую часть времени разум Джоэла витал где-то в мире грез. Может, он мысленно представлял себя киногероем, игравшим Фантома, и именно потому и решил напугать ее с помощью маски и ножа. А может, все совсем иначе. Маска и нож были сильными средствами, чтобы перепугать подружку.

Одно лишь Лаура сейчас осознала со всей очевидностью: если он повел себя так омерзительно, узнав всего лишь о Теде Споулдинге, то неизвестно, что он может сделать, если увидит фотографии Джорджа Эванса.

— Я должна заполучить негативы, — прошептала она. — Непременно должна.

На следующее утро она на такси поехала в студию на бульваре Голливуд, потому что Менее всего в этот момент хотела выглядеть кинозвездой, которая сидит в «испано-суизе» с персональным шофером. А потому Лаура специально надела на себя простенькое домашнее платьице, подвязала свои светлые волосы платком, надела солнцезащитные очки.

Фотостудия помещалась в небольшом двухэтажном оштукатуренном доме в середине квартала, который знавал и лучшие времена. Справа от нее располагался книжный магазинчик, в глубине которого всякий желающий мог хоть до одури рассматривать иллюстрированные журналы. Лаура еще подумала, что для порнофотографа такое соседство более чем удачно. Заплатив таксисту, она поспешила в фотостудию. Ей было известно, что Эванс, будучи холостяком, жил один в верхнем этаже и что у него не было помощников, он все делал сам и проявлял негативы в задней комнате. Свободная площадь студии была уставлена несколькими дешевыми стульями, таким же дешевым столом с пожелтевшими журналами и утыканной окурками пепельницей. Деревянная контора, поставленная возле двери, была сейчас пуста, и потому Лаура уверенно подошла к двери и нажала кнопку электрического звонка. Через несколько секунд дверь открыл сам Джордж.

— А, мисс Давенпорт, — улыбнулся он. — То есть я хотел сказать мисс Лорд, прошу прощения.

— Мне нужно поговорить с тобой.

— Входи.

Он пропустил ее внутрь той самой фотостудии, где еще совсем недавно она стояла нагишом перед объективом ненасытной камеры. Черные электрические лампы слепо уставились сейчас на кирпичную стенку, покрытую простыней: именно тут Джордж устанавливал своих моделей.

— Может, сигарету?

— Нет, спасибо.

Он закурил, внимательно глядя на Лауру.

— Итак, чем обязан? — спросил он, задул спичку и швырнул ее на пол.

— Сколько ты хочешь за негативы?

Он улыбнулся.

— А ведь я давно поджидал вас, мисс Лорд. Я читал в газетах, как стремительно растет ваша популярность. Что ж, признаюсь, такое обилие статей довольно впечатляюще. В таких обстоятельствах очень разумно начинать съемки Жанны д'Арк. Слышал, у тебя нынче дом на Родео-Драйв, что ты катаешь по городу в «испано-суизе». Что ж, недурственно… Джоэл Коллингвуд из-за тебя, должно быть, вовсе потерял голову.

— Сколько?

Он посмотрел на нее.

— Миллион долларов, — сказал он наконец.

— Это же идиотизм! Миллион долларов за дюжину негативов?

— Один миллион.

— Но у меня нет миллиона долларов!

— Возьми их у своего богатого дружка, мразь.

«Мразь» прозвучало слишком уж отвратительно.

— Ты что, не понимаешь? Я не могу их у него попросить!

— Почему?

— Не могу, и все! Проси что-нибудь более реальное. Я дам тебе десять тысяч долларов, которые могу взять у него якобы для своих автомобильных нужд.

— Один миллион.

— Ну пожалуйста.

— Один миллион. Причем достать его ты должна до завтра, достать и принести мне. В противном случае я покажу фотографии Джоэлу.

— Пожалуйста, — взмолилась она, начиная плакать. — Мне совершенно необходимо заполучить их. Позднее я заплачу… когда сделаю фильм. Тогда я буду стоить кучу денег.

— Ты уже и сейчас стоишь весьма изрядно. И закрой кран, моя дорогая. Условия тебе известны. Миллион до завтрашнего дня. Всего наилучшего, мисс Лорд.

Он выдохнул сигаретный дым ей в лицо.

— Подонок! — презрительно фыркнула она.

— Давай не будем переходить на личности. Все вы, голливудские суки, одним миром мазаны. Даже если вас разоденут в пух и прах, если на вас будут груды драгоценностей и вы будете ездить в классных тачках, все равно вы останетесь сворой грязных шлюх.

Она размахнулась и изо всех сил влепила ему пощечину. Его реакция удивила Лауру: сначала он поднял кулак, чтобы дать ей сдачи, но тут же сдержался.

— Пошла вон, шлюха! — только и прошипел он.

Плача, она вышла на освещенный солнцем бульвар Голливуд. Подумать только, миллион долларов! Идя по тротуару, она лихорадочно перебирала варианты. Может ли она занять миллион у Джоэла? Но как она объяснит, для чего ей столько денег? Нет, нет, это совершенно немыслимо. Может ли она обратиться к Чаку Розену, главному финансисту студии? А ему что она сможет сказать?

Она остановилась. Вытерев слезы, оглянулась на студию.

Конечно же! Единственный вариант. Это единственное, что может спасти ее карьеру и, возможно, замужество.

Негативы нужно попросту выкрасть.

Почувствовав заметное облегчение, Лаура остановила проезжавшее такси.

Сидя в светло-голубом «мерседесе», припаркованном как раз на противоположной стороне улицы, за Лаурой наблюдал мужчина.

Это был Джоэл Коллингвуд.

В 4.10 на следующее утро по бульвару Голливуд медленно двигалось такси.

— Уже близко, — сказала Лаура, сидевшая на заднем сиденье. Сложив двадцать долларов, протянула деньги водителю. — Подождите меня здесь, вернусь — получите еще двадцать.

— Готов ждать, дорогуша, хоть до утра, — сказал водитель такси и лукаво подмигнул. — Но имей в виду, здесь не самый безопасный в городе район.

— Я смогу позаботиться о себе. Не знаю, сколько я там времени пробуду, но думаю, что сумею уложиться в полчаса.

Она выскользнула из такси. Улица была сейчас практически безлюдна, разве только на соседнем тротуаре Лаура увидела одинокую фигуру полицейского. Быстро пройдя меж домов, она оказалась на аллее, где уверенно свернула вправо. Поскольку в этом районе главным образом располагались конторы компаний и фирм, мусора тут было не очень много; на одной из брошенных банок мирно посапывал кот. Пройдя вдоль аллеи, Лаура с тылу подошла к студии Джорджа Эванса.

На первом этаже у него имелись три окна, одно из которых было забито досками. Лаура знала, что это окно чулана. Поставив сумку на землю, она попробовала открыть первое окно. Заперто. Второе попробовала. Тоже заперто. Аллея была освещена единственной лампой на высоком столбе. Открыв сумку, она несколько секунд поискала и наконец обнаружила там черную резиновую присоску и стеклорез. Последний она одолжила в столярной мастерской на киностудии. Ловко сделав в стекле большую дыру, как ее научил столяр, она просунула руку и изнутри открыла раму. Сначала отправив внутрь сумку, Лаура затем влезла и сама.

Внутри студии было темно. Вытащив из сумки фонарик, она включила его и принялась шарить лучом по вещам. Подобно стражам темного дома, неподвижно стояли лампы на высоких штативах. Круг света вырвал из темноты закрытую простыней стенку, возле которой Лаура некогда позировала голая. Обнаружила дверь во вспомогательные помещения и те злосчастные восковые виноградные гроздья, которыми она однажды прикрывалась. Затем из темноты выступила гардеробная с платьями для приходивших сюда моделей. Проходя мимо большой фотографии шляпы XIX века, Лаура припомнила, что видела однажды сделанную Джорджем фотографию, на которой обнаженная модель была как раз в такой шляпе, а большой бант красиво приютился под самым подбородком женщины на фото.