Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть - Спицын Евгений Юрьевич

Надо сказать, что относительно этой поездки до сих пор ходят разные слухи. В частности, есть версия, что руководство британских профсоюзов, зная о предстоящей поездке А. Н. Шелепина, посоветовало советскому послу Н. М. Лунькову проинформировать Москву о нежелательности его пребывания в Лондоне. Однако в Москве этот сигнал проигнорировали и приняли «нужное решение». По другой же версии, которую озвучила тогдашний секретарь ВЦСПС Александра Павловна Бирюкова, в ЦК как раз прислушались к этой информации и не рекомендовали А. Н. Шелепину лететь в Лондон. Однако он настоял на своей поездке, поскольку «серьезно относился к международному профсоюзному движению и очень хотел наладить отношения с руководством британских тред-юнионов»[992].

Когда А. Н. Шелепин во главе профсоюзной делегации оказался уже в Лондоне, то практически сразу его встретили организованные акции протеста. По сути, ему устроили настоящую обструкцию, поскольку для английской публики он был не столько главой советских профсоюзов, сколько пусть и бывшим, но все же шефом «советской тайной полиции» и «кровавым сталинистом», который самолично отдавал приказы об убийстве знаковых противников советской власти, давно проживающих за рубежом, в том числе С. А. Бандеры, что было установлено боннским уголовным судом. Особенно мощная обструкция, или, как выразился тогдашний заместитель заведующего Международным отделом ЦК А. С. Черняев[993], «кошачий концерт», была организована возле штаб-квартиры британских профсоюзов, откуда товарища А. Н. Шелепина даже пришлось эвакуировать через черный ход, а посольского водителя, который вышел к правительственному лимузину через парадную, лондонцы, приняв за главу советской делегации, закидали тухлыми яйцами, гнилыми помидорами и пакетами с прокисшим молоком. В итоге визит члена Политбюро ЦК и председателя ВЦСПС, по сути, не только провалился, но и закончился громким международным скандалом, который бурно освещался всей мировой прессой.

Между тем надо сказать, что немаловажную роль в провале этого визита сыграла статья небезызвестного советско-британского журналиста Виктора (Виталия Евгеньевича) Луи, опубликованная в одной из ведущих британских газет Evening News, которая щедро спонсировалась Москвой, накануне шелепинского визита. Именно из этой статьи британский читатель и узнал о том, что глава советских профсоюзов — ярый сталинист и бывший глава советской тайной полиции. А поскольку В. Е. Луи был не просто журналистом, а являлся давним агентом советских спецслужб[994], то вполне возможно предположить, что его публикация была санкционирована не просто Москвой, а самим шефом КГБ Ю. В. Андроповым, по заданию которого он довольно часто выполнял самые деликатные поручения и играл роль надежного связного с целым рядом влиятельных, в том числе разведывательных, западных структур[995].

В Москву А. Н. Шелепин вернулся незадолго до очередного Пленума ЦК. Как свидетельствует В. Е. Семичастный, 16 апреля 1975 года буквально за час до начала работы в кабинете Л. И. Брежнева по его просьбе состоялся личный разговор с А. Н. Шелепиным, в ходе которого генсек попросил своего визави написать заявление о его выводе из состава Политбюро. Тот якобы не стал сопротивляться и тут же написал такое заявление[996]. На самом же Пленуме, в центре внимания которого был доклад министра иностранных дел СССР А. А. Громыко «О международном положении и внешней политике Советского Союза»[997], А. Н. Шелепин не присутствовал, и вопрос о его «добровольной» отставке с поста члена Политбюро был решен без каких-либо вопросов со стороны членов ЦК, хотя для многих из них, в том числе членов Политбюро и Секретариата ЦК, это стало полной неожиданностью. Причем, как уверяет тот же А. С. Черняев, решение по А. Н. Шелепину было принято даже несмотря на то, что чопорные англичане, устроившие ему «кошачий концерт» в Лондоне, восприняли эту отставку как свою неоспоримую победу.

Через день А. Н. Шелепин написал на имя Л. И. Брежнева личное письмо, в котором попросил отправить его на заслуженный отдых. Однако и сам генсек, и особенно М. А. Суслов восприняли данную «просьбу» 56-летнего отставника, не достигшего пенсионного возраста, как издевку и «несогласие с политическим курсом руководства страны». В результате главный идеолог партии отчитал А. Н. Шелепина, как мальчишку, и заставил переписать свое послание, в котором теперь была озвучена просьба «предоставить мне любую работу, без чего я не мыслю свою жизнь»[998]. И такая работа, подобранная К. У. Черненко, была вскоре предоставлена. В самом конце мая 1975 года на VIII Пленуме ВЦСПС A. H. Шелепин был отправлен в отставку и назначен на нарочито унизительную должность заместителя председателя Госкомитета по профтехобразованию. При этом М. А. Суслов, лично инструктируя его нового начальника А. А. Булгакова, дал ему прямое указание создать вокруг его нового зама «полнейший вакуум».

Кстати, о том, что отставка А. Н. Шелепина готовилась второпях, красноречиво говорит такой любопытный факт: целых полтора года пост председателя ВЦСПС оставался вакантным, и только в самом конце ноября 1976 года в это кресло сел первый секретарь Саратовского обкома Алексей Иванович Шибаев. Причем, судя по брежневским записям, эту кандидатуру генсеку предложил М. А. Суслов[999].

Как известно, в самом конце июля 1975 года Л. И. Брежнев во главе советской делегации прибыл в Хельсинки для подписания Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. К этому времени кремлевским эскулапам удалось вывести его «из состояния мышечной астении и депрессии». Однако они очень боялись, что он вновь может «сорваться», и поэтому настояли на том, чтобы состав сопровождающих лиц был сведен до минимума, а круг личного общения ограничился всего двумя персонами — А. А. Громыко и стремительно набиравшим политический вес К. У. Черненко[1000]. В результате визит в Хельсинки прошел без особых проблем, но сразу после возвращения, когда Л. И. Брежнев уехал на отдых в любимую Нижнюю Ореанду, все вернулось на круги своя. Как уверяет Е. И. Чазов, узнав об этом, во время очередной встречи с Ю. В. Андроповым он заявил ему, «что больше мы не имеем права скрывать от Политбюро ситуацию, связанную со здоровьем Брежнева и его возможностью работать»[1001]. В этой ситуации руководитель КГБ решил лично встретиться с Л. И. Брежневым и, вернувшись из Крыма в «удрученном состоянии», согласился с Е. И. Чазовым, что необходимо «более широко информировать Политбюро о состоянии здоровья генсека».

Перебрав все возможные варианты, они решили сперва информировать о ситуации М. А. Суслова, который, также переговорив с генсеком, посоветовал «пока не расширять круг лиц, знакомых с истинным положением дела», ибо это может спровоцировать политическую борьбу и «нарушить сложившийся статус-кво в руководстве и спокойствие в стране». Однако вскоре о болезни генсека прознали и другие члены Политбюро, в частности Н. В. Подгорный, который даже заявился проведать старого товарища и друга в Кремлевскую больницу на улице Грановского, куда Л. И. Брежнев слег сразу после окончания отпуска. Как позднее уверял Г. И. Воронов, сам Н. В. Подгорный признался ему, что они «пытались убрать Брежнева» и «поставить официально вопрос» о его отставке на Пленуме ЦК[1002]. Причем в этот «заговор» были вовлечены и ряд других членов Политбюро, в частности Ю. В. Андропов и В. В. Гришин, но они не стали информировать генсека об активности Н. В. Подгорного. Более того, как считает А. В. Островский, через Е. И. Чазова глава КГБ пытался привлечь к этому «заговору» и В. В. Щербицкого с предложением переехать на работу в Москву. Однако в личном разговоре с главным кремлевским эскулапом лидер украинского ЦК заявил ему, что «Брежнев — сильный человек и выйдет из этого состояния» и «в этой политической игре я участвовать не хочу».