Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953). - Николай Капченко

Несомненно, роль Сталина как главного руководителя страны и Верховного Главнокомандующего особенно велика в первые, самые тяжелые месяцы войны. Ее не только трудно переоценить, но даже оценить по всем параметрам – настолько широка и многообразна она была как по своим масштабам, так и по своей значимости. Конечно, он был диктатором, и это едва ли всерьез можно поставить под сомнение. Однако именно эта диктаторская власть налагала на него не ограниченную ничем ответственность. Его власть диктатора, на мой взгляд, во многом уступала степени его ответственности как верховного руководителя страны. Сталин не имел возможности ни уклониться от этой ответственности, ни переложить ее на кого-либо другого. Его соратники – формально равноправные члены Политбюро и члены ГКО – в своих действиях в основном отражали и выражали его позицию и взгляды на самые важные вопросы. Это, разумеется, не значит, будто они лишь выступали в роли марионеток. С помощью марионеток нельзя было решать столь сложные и ответственные задачи, которые стояли перед страной. У них была и своя власть, и своя доля ответственности. Ведь и диктаторский режим не может обходиться без строгой регламентации власти и ответственности отдельных лиц.

Во втором томе уже приходилось цитировать слова Сталина в беседе с Черчиллем в августе 1942 года, что самыми тяжелыми и трудными в его государственной и политической деятельности были годы коллективизации. Но сдается мне, что в данном случае вождь лукавил, проявляя свойственный ему дар вводить собеседника в заблуждение, сохраняя при этом видимость полной искренности. Ведь во время коллективизации не стоял вопрос о жизни и смерти государства и созданного в стране социалистического строя. Теперь же вопрос стоял совершенно по-иному: от того, выстоят ли советские войска в противоборстве со столь сильным и опытным противником, обольщенным к тому же лаврами побед в Европе, зависела судьба государства, в буквальном смысле жизнь ее народов, их физическое выживание. Гитлер не раз говорил об этом и отдавал соответствующие указания. Опасность, нависшая над страной и каждым ее гражданином, начиная с самого вождя и кончая самым простым рабочим и колхозником, в целом осознавалась всем населением страны, за исключением разве только неисправимых антисоветчиков, для которых ненависть к большевикам перевешивала чувства патриотизма и просто гражданского долга.

И сейчас, окидывая мысленным взором те годы, приходишь к выводу, что иная система, кроме созданной большевиками, при всех ее минусах и пороках, не смогла бы эффективно противостоять неимоверно тяжелым обстоятельствам. Соответственно, надо оценивать и роль Сталина, делая акцент не на его диктаторских полномочиях и власти, а на том, какие плюсы давали такие полномочия и власть. Важно подчеркнуть, что система функционирования высшего государственного и военного руководства, сложившаяся в годы войны (а начало ее формирования приходится на первые ее месяцы), главным архитектором которой, конечно, был сам Сталин, в жизни не была такой диктаторской и произвольной. Она не сковывала инициативы других, хотя противники Сталина всячески стараются доказать обратное. Непосредственные участники и свидетели функционирования системы государственного и военного руководства почти единодушно говорят об обратном. Начиная с Жукова и кончая другими видными военачальниками. В соответствующих местах я буду иллюстрировать эту мысль конкретными примерами. Здесь же позволю себе сослаться на А.М. Василевского – одного из самых ярких и самых скромных советских военачальников периода войны. Вот его мнение о Сталине:

«…По моему глубокому убеждению, И.В. Сталин, особенно со второй половины Великой Отечественной войны, являлся самой сильной и колоритной фигурой стратегического командования. Он успешно осуществлял руководство фронтами, всеми военными усилиями страны на основе линии партии и был способен оказывать значительное влияние на руководящих политических и военных деятелей союзных стран по войне. Работать с ним было интересно и вместе с тем неимоверно трудно, особенно в первый период войны. Он остался в моей памяти суровым, волевым военным руководителем, вместе с тем не лишенным и личного обаяния»[404].

Рискуя переборщить по части цитирования (а оно большей частью звучит гораздо убедительнее, нежели авторские рассуждения и доводы), приведу оценку бывшего во время войны начальником оперативного управления Генерального штаба С.М. Штеменко. Вот его свидетельства: «…Все принципиальные вопросы руководства страной, ведения войны решались Центральным Комитетом партии – Политбюро, Оргбюро и Секретариатом, а затем проводились через Президиум Верховного Совета СССР, Совнарком, а также через ГКО и Ставку ВГК. Для оперативного решения военных вопросов созывали совместные совещания членов Политбюро и ГКО, Политбюро и Ставки, а наиболее важные из них обсуждались совместно Политбюро, ГКО и Ставкой.

В области руководства военными действиями не попирался и принцип единоначалия – этот важнейший принцип военного строительства и управления войсками в мирное и военное время. Руководство операциями Вооруженных Сил в высшем звене находилось в руках только Ставки Верховного Главнокомандования. Но поскольку членами Ставки были некоторые члены Политбюро ЦК ВКП(б) и лица высшего военного командования, она, таким образом, являлась коллективным органом верховной военной власти.

Решения Ставки, оформленные документами, подписывались двумя лицами – Верховным Главнокомандующим и начальником Генерального штаба, а иногда заместителем Верховного Главнокомандующего. Были документы за подписью только начальника Генерального штаба. В этом случае обычно делалась оговорка „по поручению Ставки“. Один Верховный Главнокомандующий оперативные документы, как правило, не подписывал, кроме тех, в которых он резко критиковал кого-либо из лиц высшего военного руководства (Генштабу, мол, неудобно подписывать такую бумагу и обострять отношения; пусть на меня обижаются). Подписывались им единолично только различного рода приказы, главным образом административного характера»[405].

Сложившаяся в первые месяцы войны ситуация была более чем критической. Естественно, что обстановка и практическое решение неимоверно трудных задач первого этапа войны требовали от всех советских людей, начиная с самого Сталина, предельного напряжения всех духовных и физических сил. Вполне понятно, что вся работа не только на фронте, но и в тылу проходила в крайне напряженной обстановке, чреватой острыми, критическими ситуациями, а порой и отчаянным положением на фронте, в условиях жесточайшей нехватки времени, жестокой ограниченности резервов. Обстановка почти беспрерывно требовала от всех – начиная с младших командиров и начальников разного рода производств – незамедлительных действий и безотлагательного принятия решений, полного самообладания, жесткой требовательности и неустанного контроля за важнейшими звеньями военного и государственного аппаратов, отсутствия всякого подобия паники. По существу, все соприкасавшиеся со Сталиным по работе, отмечают, что ему были присущи неизменное сохранение выдержки и верности суждений в наиболее опасных и затруднительных обстоятельствах.