Лазоревый грех - Лорел Гамильтон

Вторая женщина была мне смутно знакома.

— Ее нет на групповой фотографии на первом этаже? Похоже, снимали на какой-то вечеринке.

— Проверим, — сказал Зебровски.

— А о мужчине что можете сказать? — спросил Брэдли.

Я вгляделась в мужчину на фотографии. Может быть, это наш убийца, а может быть, он лежит в куче костей в ванне. На фотографии он был высоким, широкоплечим. Прямые каштановые волосы убраны в длинный хвост на затылке, и сейчас одна из женщин за него дергала, играла с ним. Лицо с широкими скулами, красивый. Не так, как Ричард, но чем-то они были странно друг на друга похожи — оба высокие, оба широкоплечие, оба классически красивые. Но что-то было в лице на фотографии, что заставило меня поежиться.

Наверное, потому что я знала: через несколько часов эти женщины будут зверски убиты. Может, это было мое воображение, но мне не понравилось лицо этого человека, когда он поднял глаза и заметил камеру. Вот почему у него такой странный взгляд, такое выражение лица.

— Он заметил камеру, — сказала я.

— То есть? — не понял Зебровски.

— Посмотри на его лицо. Ему не нравится, что его снимают.

— Наверное, знал, что собирается с ними делать, — предположил Мерлиони. — И не хотел, чтобы его видели с жертвами перед убийством.

— Может быть. — Я все глядела на его лицо, и, кажется, оно мне было знакомо.

— Узнаете его? — спросил Брэдли.

Я подняла на него глаза. Лицо у него было безразличное, безэмоциональное, но я в его невинный вид не поверила.

— Откуда бы?

— Ну, он оборотень. И если это тот, кого мы ищем, я думаю, вы могли его где-нибудь видеть.

Врал Брэдли, я это чуяла. Даже у меня не хватило бы бестактности в лицо обвинить его во лжи, но от необходимости что-нибудь сказать избавил меня звонок моего сотового. Сегодня я его носила с собой, закрепив на поясе, — на тот случай, если вдруг Мюзетт и компания не захотят уезжать из города без шума. Считайте меня глупой, но я им не верила.

— Алло?

— Это Анита Блейк? — спросил женский голос, которого я не узнала.

— Да.

— Говорит детектив О'Брайен.

Как ни странно, за всей этой вампирской политикой и новым убийством я не успела подумать о разыскиваемом международном террористе Леопольде Хайнрике.

— Рада вас слышать, детектив О'Брайен. Что случилось?

— Мы идентифицировали две фотографии, которые вы отобрали.

— Я приятно удивлена. Качество было просто ужасное. 472

— Лейтенант Николс — вы его видели один раз — их выбрал.

Мне понадобилась секунда, чтобы вспомнить это имя.

— Тот лейтенант, который был на кладбище Линдел.

— Ага, он. Он выбрал те же два фото, и так как вы встречались только один раз...

Я не дала ей договорить:

— Телохранители, мать их так! Те самые телохранители. Кандуччи и...

— Бальфур.

— Да, так. Не могу поверить, что их не запомнила.

— Вы их видели только раз, ночью, Блейк. И Николс мне сказал, что все внимание было не на них.

— Да, но все равно. Вы их взяли для допроса?

— Никто не знает, где они. На следующий день после вашей встречи они уволились из своего охранного агентства. А работали там всего две недели. Все рекомендации, которые они представили, ведут в пустоту.

— Блин, — сказала я.

Поглядев еще раз на фотографию, которую Брэдли держал передо мной, я поняла, где могла видеть этого человека. Это был другой из установленных контактов Хайнрика. Или очень на него похожий человек. Я только не верила, что совпадение может быть настолько сильным.

Я посмотрела на Брэдли. Он все еще держал картинку так, чтобы я ее видела, ниже, чем нужно было для двух остальных мужчин. Может быть, это была вежливость, может быть, и нет. Встретив мой взгляд, он сделал непроницаемое лицо. Коповскую морду.

— Если бы я вам сказала, что сейчас смотрю на снимок, где изображен один из известных контактов Хайнрика, и он тоже в городе?

Брэдли не изменился в лице, а Зебровски и Мерлиони изменились. Они были удивлены, а Брэдли — нет.

— Откуда у вас фотография? — спросила О'Брайен.

— Долго рассказывать, но его ищут в связи с некоторыми убийствами здесь, в городе.

— Которого из них?

— Я думаю, что он только один с длинными волосами. Вряд ли они теперь увязаны в хвост, как здесь, но уж точно до плеч.

Я услышала шелест бумаг:

— Вот, нашла. — Еще шелест, потом она присвистнула. — Рой Ван Андерс. Блейк, это очень нехороший человек.

— Насколько нехороший?

— Самое смешное, что мы только сегодня получили досье на мистера Ван Андерса. Фотографии с мест преступлений, от которых вас вывернет.

— Море крови и от тел мало что осталось?

Я почувствовала, как рядом напрягся Зебровски.

— Ага. Откуда вы знаете?

— Кажется, я сейчас на месте преступления, где поработал Ван Андерс.

— Вы на месте, где убивал ликантроп?

— Да.

— В его деле ничего нет, что говорило бы, будто он не человек. Отвратительный маньяк, который любит насиловать и убивать женщин.

— А кто-нибудь задавался вопросом, как он расчленяет тела или куда деваются пропавшие части?

— Я еще не все прочла, но нет. Почти все преступления совершены в странах, где фотографии — уже чудо. Очень низкая технология и очень мало денег для такой тонкой криминалистики.

— Насколько нужна тонкая криминалистика, чтобы отличить зубы от стали?

— Многие серийные убийцы пускают в ход зубы, Блейк.

Ей будто хотелось защитить честь полиции каких-то далеких стран.

— Уж кто-кто, а я это знаю, О'Брайен, да ладно, не важно. Важно то, что он сейчас в нашем городе, прямо сейчас, и мы не отсталая страна, и деньги у нас есть, чтобы выслеживать бандитов.

— Вы правы, Блейк. Будем заниматься тем, что здесь и сейчас.

— У нас сейчас хватит материала, чтобы допросить Хайнрика и его приятеля?

— Наверное, да. Будем вести дело так, будто Хайнрик знает о хобби своего дружка. Таким образом, он оказывается пособником, если не больше.

— Я приеду, как только тут закончу.

— Блейк, это дело вы не расследуете. Вы потенциальная жертва, и это напрочь лишает вас объективности.

— Не надо так, О'Брайен, я с вами играла честно.

— Это не игра, Блейк, это работа. Или вы хотите всю заслугу загрести себе?

— Плевать мне на все заслуги. Я просто хочу там быть, когда вы будете допрашивать Хайнрика.

— Если приедете вовремя. Задерживаться ради вас мы не станем.

— Ладно, О'Брайен, ладно. Дело вы ведете.

— Очень мило, что вспомнили об этом, Блейк.

И она повесила трубку.

— С-сука! — произнесла я от всего сердца.

У Зебровски и Мерлиони лица были полны ожидания, у Брэдли — спокойное. Он умел сделать коповскую морду, но не был актером. Я рассказала им содержание разговора, и Зебровски тут же покатил бочку на О'Брайен — не за то, что она меня отстранила, а за то, что она даже не подумала связаться с кем-нибудь из РГРПС.