Бремя империи - Александр Афанасьев

Хуже было с другим. Пулеметы вертолетам были не страшны — от них защищала броня. А вот РПГ… Хоть и устаревшее оружие, без системы самонаведения, с простейшим прицелом — но если стреляют одновременно с двадцати точек, хоть одна граната да найдет свою цель…

Так и получилось — когда вертолеты уже прорвались к центру города и сворачивали в сторону аэропорта.

— Ястреб шесть-два подбит! — Крик в наушниках резанул по ушам. — Вижу дым в области роторов!

Командир эскадрильи, находившийся в головном вертолете, понимал, что над городом оставаться нельзя. Но и не остаться — нельзя тоже, русские своих никогда не бросали.

— Шестые, доложите!

— Я Шесть-один, второй потерял управление! Снижается!

Твою мать…

— Всем шестым оставаться! Спасите, кого сможете!

— Шесть-один понял!

— Шесть-три понял!

— Шесть-четыре принял!

— Оборотень-один, прикройте спасателей!

— Оборотень-один принял!

Четыре вертолета, три транспортных и один штурмовой, закрутились в воздушной карусели над пылающим адом…

«Ястреб-59», позывной Шесть-два

Очень часто получается так, что солдат гибнет на войне не потому, что сделал что-то не так, допустил ошибку и враг этой ошибкой воспользовался. Гораздо чаще бывает по-другому — намного обиднее. Просто свернул налево, когда надо было направо, или наступил не туда, или вышел из расположения на несколько минут раньше. И все: был человек — и нет человека.

Так получилось и здесь. Гранатометчик засел на крыше двухэтажного дома, на самом краю, накрывшись какой-то дрянью, чтобы не засекли. Непонятно, кого он поджидал, то ли вертолеты, то ли подходящую цель внизу, на улице — это здание очень удобно стояло, можно было стрелять через проулок по одной из главных улиц, и подобраться с этой улицы к позиции гранатометчика было бы проблематично. Но как бы то ни было — заслышав шум вертолетных турбин, он приготовился стрелять, а когда увидел несущиеся почти над самыми крышами, огрызающиеся огнем черные тени, выстрелил. Так стреляли уже многие, и для того чтобы попасть в стремительно проносящийся над крышами вертолет, стрелку должно было просто повезти. Ему — повезло.

Граната была не осколочной и не комбинированной — обычная кумулятивная граната. Еще бы доля секунды — и она прошла бы аккурат между вертолетами, уйдя в изорванное трассерами небо и там лопнув от срабатывания самоликвидатора. Но вместо этого граната нашла свою цель, кумулятивный заряд сработал на днище десантного отсека, тонкая кумулятивная струя прошила и тонкую броню днища, и десантный отсек вместе с одним из десантников, и двигательную установку, выведя из строя одну из турбин и тяжело повредив вторую. Пилот сделать ничего не мог, он вообще не мог увидеть гранатометчика в проносящейся в нескольких метрах под брюхом, плюющейся огненными вспышками тьме. Вспышка — характерный огненный хвост гранатометного выстрела — сверкнула совсем рядом и чуть сбоку, в вертолет стреляли и до этого, но сейчас командир каким-то седьмым чувством понял — попадут. Через долю секунды вертолет сильно тряхнуло, истерически взвыла турбина, и россыпью красного вспыхнули индикаторы в кабине. Нормально посадить вертолет было невозможно — слишком низко над землей они летели. Дисплеи системы обеспечения ночных полетов, на которые выводилась картинка с рельефом местности под вертолетом, еще работала — и командир экипажа в последний момент рванул штурвал, направляя терпящий бедствие вертолет в прогал между домами, чтобы при посадке мог спастись хоть кто-то. Вертолет в немыслимом броске, снижаясь, все-таки влетел в переулок, хрустнули, отлетая, лопасти несущего винта.

Потом был удар…

Гранатометчик

Гранатометчик — его звали Зубейда, и он был из местных, из местного отделения «Хизбаллы», примкнувшей к мятежу «партии Аллаха», едва не полетел с крыши — он увидел, как после его выстрела в небе, всего в нескольких метрах от него, что-то ослепительно сверкнуло и на какое-то мгновение вспышка осветила одну из теней. Зубейда впервые видел так близко вертолет сил специальных операций — ему он показался огромным и уродливым. Русские сделали эту машину, чтобы охотиться и убивать братьев, тех, кто воюет за создание исламского халифата. В эту машину вложены труд, знания и умения тысяч людей — а он, Зубейда, сбил ее. Сбил! Сбил!!!

Вертолет бросило вниз…

— Аллаху Акбар! — От переполнявших его чувств Зубейда вскочил на крыше во весь рост, потрясая разряженным гранатометом. Как вертолет ударился об землю, он не видел — пуля, пущенная из германской бесшумной снайперской винтовки снайпером, затаившимся в одном из домов метрах в ста пятидесяти от него, мгновенно оборвала его жизнь и не дала насладиться победой…

«Ястреб-59», позывной Шесть-один

Действия в случае катастрофы одного из вертолетов были отработаны — все звено оставалось на месте катастрофы, и, пока с одного из вертолетов по тросам спускались спасатели, остальные вертолеты вставали в карусель, поливая окрестности огнем из бортового оружия и не давая боевикам подойти к месту падения вертолета. Здесь помимо трех оставшихся вертолетов звена командир эскадрильи выделил им штурмовой вертолет, способный бороться даже с танками. Несколько пулеметов, НУРСы и тридцатимиллиметровая пушка способны были разорвать находящихся в окрестностях боевиков в клочья — но тут «Ястребам» опять не повезло. Они не знали, что «Ястреб шесть-два» упал меньше чем в двухстах метрах от стадиона и от здания Министерства внутренних дел, где держали круговую оборону остающиеся к этому моменту в живых полицейские и жандармы. Этот объект у террористов был приоритетным, в несгораемых сейфах министерства находились данные на агентуру МВД в рядах исламского террористического подполья — и кое-кому не терпелось заполучить эти данные. Поэтому концентрация боевиков в месте падения Шесть-два была максимальной…

Вертолет Шесть-один вырвался из стаи, пошел вверх, разворачиваясь по широкой дуге, чтобы увидеть место катастрофы. По днищу винтокрылой машины то и дело с противным звуком щелкали пули — казалось, что идет град.

— Бортстрелкам готовность! — Подполковник ВВС Бахмурнов, командир экипажа Шесть-один, привычно отдавал распоряжения, приняв на себя командование их маленьким отрядом и не забывая управлять собственным вертолетом. — Третьему и Четвертому, работаем по схеме один. Оборотень!

— Оборотень-четыре, иду за вами.

— Свободная охота! Оборотень, не подпускай их к вертолету, пока мы не разберемся!

— Вас понял.

«Схема один» — стандартное построение, вертолет с позывным Четыре идет первым, спасатели спускаются с вертолета и проводят разведку места падения. Потом на него же поднимают выживших, если места в Четвертом не хватит — его место занимает Третий и так далее. У любого вертолета есть чрезвычайный резерв по грузоподъемности, как раз для таких случаев. Черт, топливо…

Подполковник бросил взгляд на указатель количества топлива, произвел кое-какие расчеты в уме и понял, что хватит его всего на тридцать минут, дальше придется улетать. Иначе рядом со Вторым рухнут и остальные машины.

— Первый — всем! Лимит на операцию двадцать минут. Работаем.

Что-то пронеслось перед самым остеклением пилотской кабины, оставляя за собой серый, едва заметный во тьме след…

— Черт… майор, прими управление. — Подполковник понял, что одновременно вести вертолет и командовать спасательной операцией он не может, а если попытается — то его собьют так же, как и Второго. Поэтому он передал управление сидящему рядом второму пилоту, майору Грицько.

— Второй пилот управление принял!

Вертолет пошел по широкой дуге, огибая место падения Второго, за спинами летчиков, в десантном отсеке размеренно застучал «КОРД».

— Я Четвертый, иду к месту падения!

— Тебя понял, всем прикрывать Четвертого.

Подполковник мрачно прикинул их шансы, и получалось, что они не так уж и велики — только до тех пор, как террористы подтащат сюда «Стингеры». Как только подтащат — не помогут даже отстреливаемые тепловые ловушки. Им конец.

Бортстрелок вертолета Шесть-один

В жизни это выглядит совсем иначе…

Бортстрелки вертолетов, как и все другие солдаты, постоянно тренируются. Попасть из крупнокалиберного или обычного ротного пулемета по движущейся цели очень непросто, а если ты стреляешь по этой самой движущейся цели, находясь в быстро летящем, раскачивающемся в потоках воздуха вертолете — то еще сложнее, для нетренированного человека почти невозможно. Поэтому бортстрелки должны были тренироваться постоянно, не меньше самих летчиков. А поскольку тренироваться настоящими патронами да при настоящем полете на вертолете слишком дорого, в каждой части стоял тренажер — этакий произвольно качающийся станок, пулемет с лазерным имитатором стрельбы и большой экран. А рядом из динамика долбит по мозгам на полной громкости аудиозапись, сделанная при реальной стрельбе с реального вертолета — крики, мат, вой турбин и адский грохот пулемета. На экране постоянно появлялись те или иные цели, и тренирующийся должен был поражать их в минимально возможное время, с минимально возможным расходом патронов и максимальным процентом попадания. Делать это было сложно — в России не производился аналог шестиствольного «М134» «Миниган», в котором сумасшедшая — шесть тысяч выстрелов в минуту — скорострельность покрывала огрехи стрелка при прицеливании. Обычно использовался тяжелый пулемет «КОРД», имевший свои преимущества — с его помощью можно было остановить даже легкий бронетранспортер или снести угол дома вместе со скрывающимся за ним стрелком. Старший лейтенант Иванков из бортстрелков эскадрильи стабильно был в первой десятке, со своим «КОРДом» он словно сроднился и мог накрыть бегущего человека с двух-трех выстрелов. Но сейчас он подумал, что тренажер все-таки реальной картины не дает — потому что цель на экране не может стрелять в ответ.