Фанфик Everything I am - Фанфикс.ру

Вам придется считаться со мной, директор.

Даже теперь, когда от меня больше не зависит судьба этого долбаного волшебного мира.

Дверь кабинета приоткрыта. Я стучу — и вхожу, не дожидаясь приглашения. Наверное, я бледен и уж точно не сияю улыбкой, но Дамблдор, конечно, ждет меня — иначе что бы здесь делала мадам Помфри. Я стираю со лба холодную испарину и иду вперед, не опуская взгляда. Рон следует за мной по пятам.

— Гарри! — улыбается директор, — как я рад, что ты наконец пошел на поправку!

— Спасибо, — я киваю и нахожу взглядом кресло, ближайшее к его столу. Прохожу и сажусь, не спрашивая разрешения. Рон облокачивается сзади на мягкую спинку и молчит — только часто и неровно дышит.

— Должен признаться, мы очень переживали за твое здоровье, мой мальчик, — продолжает Дамблдор как ни в чем не бывало.

Я помню, как он рассказывал мне о неизбежности войны. Через год. Прошли каких-то полтора месяца — а все уже случилось. И теперь надо разобраться с последствиями.

— Спасибо, сэр, — говорю я ровно, продолжая смотреть ему в лицо. Я делаю это так долго, что, пожалуй, меня можно назвать бестактным. — Со мной уже все в порядке.

— А ты уверен, что хорошо себя чувствуешь? — Дамблдор призывает три чашки, чайник, постукивает по нему палочкой — и из носика начинает идти пар. — Должен признаться, ты пока не очень хорошо выглядишь.

Он улыбается, и еще зимой я не заметил бы натянутости в этой улыбке. Но сейчас я вижу, что ему неуютно под моим сосредоточенным взглядом. Я прищуриваюсь, рассматривая столешницу массивного стола из какого-то светлого дерева.

— Со мной все в порядке, сэр, — бесстрастно повторяю я, — мне хотелось бы узнать, что я пропустил, пока был без сознания. Как вы поступили с телом?

Дамблдор на мгновение замедляет движения чайной ложечки. То, что мы не притрагиваемся к налитому чаю и не садимся к столу, его, похоже, не смущает.

— С телом, Гарри? Ах, ты говоришь про…

— Волдеморта. Про кого же еще?

— Его опознали и похоронили на следующий же день после того, как ты… — Дамблдор делает паузу, многозначительно кивая в бороду. Должно быть, он ждет от меня какой-то реакции, но, не дождавшись, продолжает: — Разумеется, тебя наградят. Орден Мерлина первой степени дожидается своего часа, только, боюсь, придется сперва выдержать утомительную пресс-конференцию. Ты теперь герой всего магического мира, о тебе хотят знать, читать, слушать по Маградио…

— О чем слушать? — прерываю я поток слов, глядя на чашку, поставленную на торце стола так, чтобы я мог дотянуться. — О совершённом наконец убийстве? Благодарю покорно.

— Это последствия шока, Гарри. Разумеется, сейчас тебе не хочется говорить. Все мы понимаем, что ты пережил огромное нервное потрясение, и тебе пока нет дела до того, что твой подвиг войдет в анналы истории…

Чашка взрывается, обдавая горячими брызгами рукав дамблдоровской мантии. Блюдце следует ее примеру, а я перевожу взгляд со второй чайной пары на лицо директора. Он больше не улыбается. У меня дрожат пальцы, я физически ощущаю, как на виске набухает жилка и начинает торопливо биться пульс. Рон кладет руки мне на плечи и нагибается над креслом, шепча в ухо:

— Держи себя в руках, дружище.

Я молча киваю, потом всем телом подаюсь вперед и опираюсь на подлокотники. Вставать я не пытаюсь — это лишний расход сил, но пока сижу, их достаточно. Дамблдор переводит взгляд с меня на Рона и обратно. Я несколько секунд сохраняю неподвижность, а потом откидываюсь обратно на спинку.

— Сэр, — даже этому он меня научил. Быть ровно-вежливым, когда внутри все кипит от подавляемой злости. Или ярости. — Сэр, я думаю, что сегодня на повестке дня есть более важные вещи, чем орден Мерлина. И они требуют разрешения. Вы не согласны?

Дамблдор впервые за все время смотрит мне в глаза — и я со злорадным удовлетворением ставлю на пути его легилименторского взгляда Зеркало. Несколько секунд проходит в тишине — а потом с хрустом разлетается вторая чашка. Дамблдор не обращает на это ровным счетом никакого внимания. Я тоже. Мы меряемся взглядами — и он первым опускает веки.

— Гарри, прекрати бить посуду, — со смешком бормочет Рон. Как будто я это специально. Все, чего мне хочется, это щелкнуть пальцами — и тут балюстрада обвалится. Но я же себя контролирую. Чашки — это только отголоски того, что могло бы быть.

Хогвартс — мой дом, напоминаю я себе. И Дамблдор никогда не был моим врагом. Я вполне мирился с тем, что не могу жить нормальной жизнью, что по рукам и ногам связан своим предназначением, суть которого именно он, кстати, мне и открыл. Теперь, когда предназначения нет, можно избавиться от всех, кто напоминает о тяжелом прошлом? Не я ли буду следующим? Герой больше не нужен, поведение героя не вписывается в общественную мораль… Да и бывают ли герои-геи?

— О чем именно ты хочешь поговорить, Гарри? — сдержанно произносит наконец директор. Совсем не так тепло, как пять минут назад осведомлялся о самочувствии.

— Вы знаете, — отвечаю я вибрирующим от напряжения и решимости голосом. — О профессоре Снейпе.

Если я и ждал какой-то реакции на свои слова, мне приходится разочароваться. Дамблдор не вздрагивает, не делает удивленного лица, не пытается ничего сказать. Он лишь переплетает узловатые пальцы и откидывается в кресле — как я только что. Минута проходит в тишине — я прислушиваюсь к тиканью часов и перешептыванию портретов. Не выдержав этого шума — пусть еле слышного, наверное, барабанные перепонки пострадали, мне все обрывки реплик кажутся громкими — я оборачиваюсь и обвожу взглядом стены:

— Здесь аудиенция, а не прием, господа. Можно нам с профессором Дамблдором поговорить один на один? — Мой голос перекрывает их болтовню, и бывшие директора в негодовании таращатся на нас, а потом:

— Мистер Поттер, даже положение победителя не дает вам права…

— Мы всегда присутствуем…

— Не забывайтесь, юноша, мы много старше вас…

— Тихо, — я не повышаю голоса, но не слышу больше за спиной дыхания застывшего Рона. — Я же попросил. Я хочу поговорить с директором наедине. Или хоть замолчите все. Второй раз просить не буду, я прекрасно владею Incendio.

Из дальнего правого угла доносится смех. Я присматриваюсь и узнаю его — того слизеринца, который появлялся на пятом курсе в портретном проеме в доме на Гриммаулд Плейс, велев никуда мне не уходить. Один из Блэков. Не помню имени, но киваю ему, как старому знакомому, и он кивает в ответ. Вот теперь и правда становится тихо. Я поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с Дамблдором. Если кто и выглядит здесь невозмутимым, так это он. И я сам, наверное, но внешнее хладнокровие дорого дается, внутри все кипит.

— Так что ты хочешь обсудить, касающееся профессора Снейпа, Гарри? — осведомляется Дамблдор как ни в чем не бывало.

— По каким соображениям вы собирались его уволить, сэр, — я вежливо склоняю голову набок.

— Я не собирался, Гарри. К сожалению, это решение уже принято, а профессор Снейп практически собрал свои вещи. Сегодня он присылал домового эльфа сказать, что через пару дней освободит комнаты, — Дамблдор сочувственно улыбается, я отвечаю такой же официальной улыбкой:

— Что ж, я думаю, мы можем пересмотреть это решение, не правда ли?

Рон сдавленно хмыкает за моей спиной. Ну да — он не сиживал в этом кабинете, слушая о том, какая роль отводится некоему Гарри — ах, этому бедному мальчику — в грядущей мясорубке. Не подавал реплик и никогда не возражал главе школы. А у меня есть навыки.

— Пересмотреть?

— Только прошу вас, сэр, не стоит делать вид, что не слышали, — я утомленно опираюсь подбородком на ладонь. — Я никуда не уйду отсюда, пока вы не отмените этого решения. Потому что оно несправедливо, и вы это знаете.

— Гарри, — почти по слогам произносит директор, — ты не можешь изменить устав школы и нормы нашего общества. Ты же отдаешь себе отчет в том, что то, чем… что вы делали с профессором Снейпом наедине, противозаконно. Я не думал, что понадобится вести с тобой разъяснительную беседу — мне казалось, ты достаточно взрослый, чтобы понимать. Разумеется, тебе ничего не будет — об этом можешь не беспокоиться…

— А я и не беспокоюсь, — вставляю я, — хотя было бы забавно.

Дамблдор на мгновение запинается, и я с интересом слежу, как он подбирает слова:

— Профессор Снейп тоже практически не пострадал — против него не будет возбуждено дела. Он всего лишь поменяет место работы.

— Угу, с волчьим-то билетом, — откликаюсь я миролюбиво, рассматривая свои ногти. — Разумеется, без права преподавания он с легкостью сменит место… На что только, вот вопрос. Хотя нет, это не вопрос. Потому что вещи профессора Снейпа будут распакованы, а сам он останется на должности учителя Зельеварения.

— Гарри, ты хочешь сказать, это угроза? — Дамблдор делает попытку рассмеяться и смеется долго и искренне, пока я не поднимаю голову. Тогда перестает.