Фанфик Everything I am - Фанфикс.ру

— Что? — выдыхаю я сквозь зубы.

— Ничего. Просто я только теперь понял… — начинает Рон, и под моим взглядом заканчивает очень тихо: — Ты его любишь, да?

— Еще чего не хватало, — хмыкаю я, сбрасывая пижамную куртку. — Просто должна же хоть раз в этой школе восторжествовать справедливость. Место учителя ЗОТС ему за все эти годы так и не дали, но уж Зельеварение не отнимут!

Рон только хмыкает, помогая мне влезть в джинсы.

* * *

Мы идем по каменным галереям Хогвартса, и эхо шагов отдается под высокими сводами. Коридоры пустынны, но нам попадается несколько человек, которые убегают, едва поняв, кто перед ними. Странная реакция. Никогда не думал, что после того, как все закончится, превращусь в местное пугало. Проверяю пальцами лоб — да, шрам на месте, никуда не делся. Значит, точно боятся именно Гарри Поттера.

Но оказывается, я ошибся. На очередном повороте коридора нас ждет шумная толпа, и у меня заранее закладывает уши от приветственных криков. Я поворачиваю голову:

— Слушай, я думал, каникулы начались. Ты же сказал, что экзамены отменили!

Рон досадливо хмурится, тоже разглядывая сбежавшихся. Мы невольно замедляем шаг — наверное, не стоило идти по школе, те, кого мы видели, выйдя из больничного крыла, видимо, оповестили всех кого смогли.

— Отменили, — говорит Рон, — но никто не уехал. Дамблдор не пустил на территорию замка газетчиков, и на том спасибо. Сказал, что в том состоянии, в каком ты находишься, ты интервью давать все равно неспособен. Ну а школьники все время около больничного крыла терлись, когда Снейп сказал, что в Святой Мунго тебя увезти не позволит.

— Как это не позволит? — заинтересованно спрашиваю я, останавливаясь.

— А вот так. Вынул палочку и порекомендовал всем убраться к такой-то матери. Сказал, что транспортировать тебя нельзя, и велел остаться мадам Помфри, мне и Гермионе. У нас просто шок был. Гермиона на него так смотрела, будто первый раз в жизни видит…

— А Дамблдор что? — прерываю я нетерпеливо. Про то, каким на самом деле оказался Снейп, которого Рон всю жизнь терпеть не мог, я послушаю позже. Когда-нибудь.

— А что Дамблдор, — хмыкает Рон, — «Северус, зайдите ко мне позже». А Снейп ему на это: непременно, как только жизнь мистера Поттера перестанет внушать мне опасения. Представляешь — не Помфри, не директору, а ему лично! По-моему, Дамблдор подобного давненько не слышал… Слушай, Гарри, тебе охота идти через них? — Рон подбородком указывает вперед — ждущие нас и только не машущие приветственными транспарантами поняли, что мы медлим, и теперь идут сюда. Сияющие улыбки обоих Криви и счастливо-зареванную Джинни я уже вижу.

— Неохота, — вздыхаю я, — и что ты предлагаешь?

— Ну… Я рискну еще раз примазаться к твоей славе, пожалуй, — он делает забавную рожицу, игнорируя мой удивленный взгляд, и достает палочку. Берет наизготовку — и приближающиеся останавливаются. Что я проспал? Какие изменения в Роне?

— Шоковая терапия? Бойтесь победителей? — усмехаюсь я, чувствуя, что буквально шатаюсь от слабости. Если бы мы все время шли, я замечал бы ее меньше. А стоило остановиться — и вот пожалуйста.

— Типа того, — кивает Рон и подставляет плечо. Я качаю головой:

— Меня пока ноги держат.

— Вот именно что пока. А ты хочешь, чтоб перестали? Ладно. Тогда я тебя обниму, — решается он.

Я не могу удержаться и смеюсь. На четвертом или пятом курсе ему не пришло бы и в голову колебаться. На шестом он ни за что не сделал бы этого, страшась, кто что подумает. А теперь шестой курс позади… и хуже уже не будет. Я пожимаю плечами, и Рон кладет руку мне на спину, придерживая. И мы идем вперед.

Я не вынимаю собственную палочку — просто не отвечаю на возгласы кроме как кивками головы и негромким «спасибо». Рон же держит свою по-прежнему в боевом положении и громко предупреждает:

— Дайте дорогу! Потом — всё потом! Сейчас дайте пройти — нам надо к директору!

Дорогу уступают. По-моему, у меня слишком мрачное выражение лица, судя по тому, как на меня поглядывают. А может быть, просто секрет ни для кого больше не секрет — и меня мысленно примеривают к Снейпу.

Или я свихнулся от подозрительности за последние полчаса.

В конце концов мы выходим на главную галерею и приближаемся к горгулье, охраняющей вход в директорский кабинет. Рон так и направляет меня, и я не сбрасываю его руку. Мне нужна поддержка. Физическая. Моральная не нужна, и я спрашиваю:

— Здесь подождешь?

— С чего бы, — набычивается Рон. Я опускаю взгляд, потом поднимаю — и встречаюсь с ним глазами:

— У тебя могут быть неприятности после того, как войдешь со мной. Честно предупреждаю.

— Да ладно, Гарри, — отзывается он с напускной беззаботностью, — в первый раз, что ли, горы ломать да из-под гор выламываться! Справимся!

Я вижу, что его спокойствие деланное — но ценю понимание. Поэтому медленно киваю:

— Ладно. Я предупредил.

— Мог бы не стараться. Я об одном жалею: что меня там не было, — говорит Рон внезапно, резко отворачиваясь. Я недоуменно гляжу на его профиль, потом доходит:

— А. Рон, забудь. Ты бы ничего не сделал, честное слово.

— А может, сделал бы! — восклицает он и рубит воздух крепко сжатым кулаком. — Ты… мы так перепсиховали, когда МакГонагалл принеслась в гостиную и сказала, что Волдеморт мертв, а ты не приходишь в себя! Я такой идиот, Гарри. Я только тогда понял, что мне… я…

Я молча накрываю своей ладонью его пальцы, впившиеся в мое плечо. Кажется, совсем недавно я так касался руки Снейпа у себя на поясе. Совсем недавно. Нельзя мне было отключаться так надолго — похоже, еле успел. Пора идти. Да, но как попасть внутрь?

Рона, похоже, занимает тот же вопрос. Он задумчиво смотрит на горгулью, наверное, прикидывая варианты паролей, а потом вдруг оборачивается:

— Да ну, честное слово! Что ты — проситель на приеме в Министерстве, что ли? — и раньше, чем я успеваю понять, что он собирается делать, кладет два пальца в рот и пронзительно свистит. Получается очень громко, пожалуй, этот звук должен и вправду услышать даже Дамблдор у себя наверху. Мы переглядываемся, ожидая хоть какой-то реакции. Ничего не происходит, только горгулья приоткрывает один глаз и злобно косится на нас:

— Пошли вон.

— Ага, непременно, — Рон со злостью пинает стену, а я смотрю каменному чудовищу в глаза. Надо же — интересно, что у меня такое во взгляде, если он даже горгулье не нравится? Она отворачивается, и я вежливо прошу:

— Я все равно попаду внутрь. Открой мне.

— Нет, — скрипуче отзывается страж кабинета, — у тебя нет пароля. Ты не войдешь.

— У меня нет пароля, но я войду, — заверяю я мрачно. — Даже если для этого мне придется разнести тебя на кусочки. — С этими словами я нашариваю за поясом джинсов свою палочку. Рон наблюдает за мной, не скрывая почти детского восторга. Прямо как раньше, когда мы в очередной раз попадали в какую-нибудь историю. Но, кажется, ни одна история еще не была для меня настолько важной. И ни одна не заканчивалась гибелью моего злейшего врага и увольнением того, кто столько раз меня выручал. Я должен попасть внутрь — и я попаду.

Я вскидываю палочку, чтобы произнести разбивающее заклинание — и опускаю, потому что дверь открывается.

С последней ступеньки медленно вращающейся лестницы на меня смотрит мадам Помфри — смотрит — и отворачивается под моим обвиняющим взглядом.

— Рассказали, — говорю я, усмехаясь и не пытаясь показаться вежливым. — Что ж, значит, меньше времени уйдет на объяснения. — Она хочет что-то сказать, но я поднимаю ладонью вверх свободную левую руку, отметая любые слова. Я не хочу слушать. Они все правы. Они всегда правы. Они знают, как для меня лучше. Они меня вырастили. Чтобы я убил Волдеморта, спас их, и они снова решали мою судьбу так, как им кажется, для меня правильнее. Больше этот вариант работать не будет.

Мадам Помфри полуиспуганно отодвигается в сторону, пропуская меня, Рон ни на шаг не отстает, и двери магического лифта закрываются за нашими спинами. Я тру руками горячие глаза. У меня нет температуры — есть лишь четкое понимание того, что сейчас я, возможно, рву все нити, связывающие меня с Хогвартсом. И абсолютно неизвестно, будет ли Снейп благодарен мне за вмешательство. Но я делаю это не ради него. И не ради себя. Ради того, что мы пережили там — в том пустынном коридоре, который я до самой смерти не забуду. Потому что теперь моя слава рискует накрыть меня, как цунами, а его участь незавидна. По правде должно бы быть наоборот. Я тысячу раз был бы мертв, если бы не он. Любовь? Какая к основателям всех факультетов любовь. Просто чувство справедливости. Мне не приходится думать о том, правильно ли я поступаю — да и времени нет. Чувствуя себя, как подхваченный сильным течением, я вдруг понимаю, что ни черта не боюсь. Совсем не боюсь — ни слов, ни действий. Магия, моя собственная, врожденная магия, рвется на волю как никогда раньше, подогреваемая гневом, и я прячу палочку, не уверенный, что смогу сохранить спокойствие и не воспользоваться ею.