Внутри и вне помойного ведра. Практикум по гештальттерапии - Фредерик Саломон Перлз

вы говорите: "У меня болит голова", — не сжимаете ли вы мускулы таким образом, что причиняете вред голове — или даже чтобы причинить вред?

Вслушайтесь в язык других людей и попробуйте переводить его таким же образом. Это покажет вам многое в их отношениях. В то же время вы начнете понимать, что в жизни, как в искусстве, хотя важно и то, что говорится, — еще важнее структура, синтаксис, стиль, — это выражает характер и мотивацию.

Вот некоторые реакции на этот эксперимент. "Вы должно быть думаете, что у нас интеллект детей!..". — "Последняя часть эксперимента — это сплошное барахтанье в семантике. Переводить фразы с "оно", с точки зрения психологии, так же конструктивно, как решать кроссворды". — "Люди говорили мне, что я слишком часто говорю "Я", и когда я пишу письма, я стараюсь найти замену, чтобы не казаться эгоистичным".

"Мне не кажется, что мера проецирования большинства людей переходит здоровую норму. Когда я читал инструкции, у меня возникло впечатление, что авторы рассматривают весь мир, как будто он полон параноиков. Мне кажется, что это указывает на определенную проекцию со стороны авторов".

"Я был поражен, обнаружив, сколь часто я употребляю безличную форму выражения: "Мне пришло в голову…", "Так случилось, что…" и т. д., - все это кажется весьма обычным и я широко этим пользуюсь. Когда я пытаюсь сознательно изменить синтаксис моей речи, я чувствую повышенное сознавание непосредственного окружения и моей ответственности за него. Я могу извлечь из этого большой смысл, — чуть было не сказал "В этом есть большой смысл". Я буду продолжать этот эксперимент, потому что я нахожу его очень важным".

"У меня есть подруга, которую я иногда ругаю за то, что она мало времени посвящает школьным заданиям. Прямо перед экзаменами она наспех зазубривает необходимое, а остальное время тратит на развлечения и удовольствия. Она делает это вполне открыто и не стыдится этого. Я же сижу дома с книжкой в руках. Как я недавно поняла, это только притворство, и лучше бы я проводила свое время как она!".

"Изменение "оно" на "я" прямо-таки открыло мне глаза. Когда я роняю что-то, я ловлю себя на объяснении: "Это выпало у меня из рук". Если я опаздываю на поезд, потому что проволынился, я жалуюсь: "Он уехал, не дождавшись меня". Все это одно и то же, но эти мелкие "домашние" истины так трудно принять!".

"Когда мне удается обмануть кого-нибудь, я не говорю: "Он чуть было не обманул меня". Я говорю: "Он дурак, что не сделал этого первым!"".

"Я отвергаю сестру, за то что она безобразно относится к отцу. А теперь я обнаружил, что я порицаю ее за то, что она выражает нечто, что я сам придерживаю. Мне действительно очень горько, что он не делает для нас больше. Он из тех, кому лишь бы протянуть сегодняшний день".

"Недавно мне показалось, что мой отец отвергает меня, потому что в ссоре он встал на сторону брата Выполняя эксперимент, я рассмотрел мои собственные позиции. К моему большому удивлению, я обнаружил, что, в действительности, это я отверг помощь и совет, которые они оба мне предлагали".

Эксперимент 18: Ассимилирование проекций

Каждому, кроме совсем маленьких детей, ясно, что в кино фигуры и картины не излучаются экраном, а являются отражением света, пропущенного через пленку в проекторе. Экран — просто белая поверхность, и то, что может на нем появиться, точно соответствует ленте в аппарате. Когда же человек проецирует часть своей личности, то проекция попадает не на белую поверхность экрана, а на другого человека, на объект или ситуацию, которые уже сами до некоторой степени обладают по-своему тем, что проецируется на них. Проекция обычно осуществляется на "подходящий экран", например, на людей, которые обладают особенными чертами или позами, так что естественно оправдано, что мы нагружаем их тем, чем обладаем и сами.

Абстракции, представления, теории также могут служить экранами для проекций. Примечательный случай этого можно найти в современной психотерапевтической терминологии. Система мышечных зажимов, посредством которых невротик сдерживает и подавляет свои спонтанные импульсы названа (Вильгельмом Райхом) "характерным панцирем". Это придает системе статус "объективного" барьера, который каким-то образом должен быть разрушен или пробит. В действительности же это собственная агрессия человека, обращенная на самого себя. Правильная терапевтическая техника должна была бы не рассматривать этот "панцирь" как глухой объект, скорлупу или жесткую кору, которую нужно разбить, а понять его как неверно направленную деятельность самого человека. В таком случае он сможет сказать: "У меня болит спина и жесткий живот, — то есть я напрягаю мышцы спины до боли, и я прерываю неприличные движения таза и подавляю дурные желания". Продолжая, он скажет: "Я ненавижу секс и свои сексуальные желания", и тогда можно будет работать с ложным отождествлением человека с социальными табу и пытаться растворить то, что он интроецировал. Иными словами, в таких случаях мы скачала должны развенчать проекцию ("Я страдаю от своего панциря"), затем ретрофлексию ("Я подавляю движения таза"), затем интроекцию ("Я ненавижу секс").

Наиболее важный абстрактный экран для проекций это, разумеется, "совесть" или закон морали. "Совесть" абстрактна в том смысле, что ее диктат вербализируется как "общество требует" или "мораль предполагает, что"…"", в то время как в действительности сам человек предполагает или требует во имя общества или морали! Такая "совесть" часто агрессивна в своих проявлениях, потому что, как любой экран, она отражает нам то, что мы на нее проецируем. Рассмотрите в связи с этим следующий очевидный факт: не те, кто живет наиболее "чистой" жизнью, с непреклонной честностью, с постоянным вниманием к правилам, — обладают "легкой совестью". Далеко не так! Таких людей их "совесть" постоянно преследует и укоряет.

Требовательная ли совесть заставляет их ограничивать себя и идти по канату "правильности"? Для себя — вспомните какую-нибудь эскападу, которая вам удалась, так что вы хорошо провели время. Наверное, при этом ваша "совесть" мало вас беспокоила; но если проделка не удалась, вас поймали, или вы были разочарованы, — вы, может быть, почувствовали себя виновным, и ваша "совесть" начала говорить вам, что этого не следовало бы делать. Логически мы должны сказать, что собственный гнев человека, направленный на фрустрирующий объект, — гнев, который он, однако, не может не только выразить, но даже осознать как таковой, из-за своего отождествления (интроекции) с социальной нормой, — есть то, что проецируется в "совесть". А затем он сам страдает от ее ударов.

Не интроецированные нормы дают силу "совести" в этом смысле; они лишь составляют ядро — подходящий