Внутри и вне помойного ведра. Практикум по гештальттерапии - Фредерик Саломон Перлз

наиболее важный момент интроективной констелляции. Фиксации — это тенденции к статическому цеплянию и сосанию, в то время как ситуация уже требует активного кусания и жевания. Быть фиксированным — это значит быть в слиянии с ситуацией сосания, телесной близости, привязанности, воспоминаний и грез, и т. п. С нашей точки зрения, причиной фиксации является не травматический межличностный или эдипов опыт; это действие структуры "характера" ригидного паттерна, постоянно повторяющегося в жизни невротика. Вы можете узнать фиксированный, конфлуентный (т. е. находящийся в слиянии) тип по сомкнутым челюстям, неразборчивому голосу, лености в жевании.

Он вцепляется "по-бульдожьи". Он не отпустит, но он не может также, — и это решающий фактор, — откусить кусок. Он привязывается к истощившимся отношениям, из которых ни он, ни его партнер не получают уже ничего. Он привязывается к отжившим привычкам, к воспоминаниям, к недовольствам. Он не будет кончать неоконченного и не предпримет ничего нового. Там, где есть риск, он видит только возможные потери, и никогда — компенсирующие их приобретения. Его агрессия, ограниченная сжиманием челюстей, как будто он пытается сам себя укусить, не может быть использована ни для разрушения объекта, на котором он фиксирован, ни для преодоления новых препятствий, которые могут возникнуть. Он щепетилен в отношении возможности повредить и — проецируя свое непризнаваемое желание вредить — боится, что нанесут вред ему.

Страх кастрации содержит в качестве основного компонента привязывающийся страх нанести или получить повреждение, и "вагина дентата", часто встречающаяся фантазия кастрационной тревожности, — это незавершенное кусание самого мужчины, проецированное на женщину. С кастрационными фантазиями мало что можно сделать, пока не будет восстановлена дентальная агрессия; если же эта естественная деструктуризация реинтегрирована в личности, — не только страх повреждения пениса, но также и страх других повреждений — урона чести, собственности, зрения и пр., - могут быть сведены к нормальным размерам.

Вот простая техника для того, чтобы начать работу над подвижностью фиксированной челюсти. Если вы заметили, что ваши зубы часто сжаты, или что вы находитесь в состоянии суровой решимости, вместо того, чтобы работать с легкостью и интересом, дайте своим верхним и нижним зубам легко соприкасаться. Держите их не сжатыми и не разомкнутыми. Сосредоточьтесь и ждите развития. Рано или поздно ваши зубы начнут стучать, как от холода. Дайте этому развиться, — если это будет происходить, — в возбуждение общей дрожи по всем мышцам. Дайте этому свободу, пока вы не будете целиком трястись и дрожать.

Если вам удался этот эксперимент, используйте возможность увеличить свободу и растяжение челюсти. Соприкасайте зубы в различных положениях — резцы, передние коренные, задние коренные, — а в это время сожмите пальцами голову там, где челюсти переходят в уши. Найдя болезненные точки напряжения, используйте их как места сосредоточения. Также, если вы достигли общего дрожания в этом или других экспериментах используйте это для того, чтобы полностью отпустить всякую ригидность — до головокружения или прекращения напряжения.

Попробуйте противоположное — сильное сжатие зубов в любом положении — как при отесывании. Это создаст болезненное напряжение в челюстях, которое распространится на десны, рот, горло, глаза. Сосредоточьтесь на паттерне напряжения, и затем так внезапно, как вы можете, освободите челюсти.

Чтобы вернуть движение жесткому рту, откройте его широко, разговаривая, а затем откусывайте свои слова. Выбрасывайте их, как пули из пулемета.

"Вцепленность зубами" не ограничивается челюстями, а распространяется на горло и грудь, препятствуя дыханию и утяжеляя тревожность. Оно распространяется также на глаза, создавая фиксированность взгляда и не давая ему быть проницательным. Если состояние тревожности появляется, когда вы говорите — например, публично, или даже в небольшой группе, — вам может помочь следующее: речь — это организованный выдох. Вдох принимает кислород для метаболизма; выдох порождает голос (обратите внимание, как трудно говорить на вдохе). При возбуждении вы ускоряете речь (нетерпение и жадность проявляются не только во вбирании в себя, но — в данном случае — в обратном, в выходе из себя), но не вдыхаете достаточно, и дыхание становится затрудненным.

Эксперимент простой по структуре, но очень сложный для выполнения, может излечить это; кроме того, это прекрасное средство дать себе почувствовать свое невербальное существование по отношению к вербализации. Частично это уже делалось при работе над внутренним молчанием. В этом эксперименте координируются дыхание и "мышление" (внутренняя речь). Поговорите в фантазии (молча, внутренне), но с определенной аудиторией, может быть, одним человеком. Будьте внимательны к своему говорению и своему дыханию. Постарайтесь не иметь слов в горле ("уме") во время вдоха; выпускайте одновременно дыхание и мысли. Заметьте, как часто вы сдерживаете дыхание.

Вы вновь увидите, как много в вашем мышлении от односторонних межличностных отношений, а не обмена; вы всегда читаете лекцию, комментируете, судите или защищаете, расследуете и пр. Поищите ритма говорения и слушания, давания и принятия, выдоха и вдоха. (Эта координация дыхания и внутренней речи — хотя одного этого и недостаточно — основа терапии заикания.)

Эксперименты на интроекцию вызвали больше яростных протестов, чем все предыдущие. "Авторы заходят в этом сознавании жевания и пищи слишком далеко — до отвращения. Без сомнения, есть более легкие способы показать, что мы обычно не сознаем, как мы едим."

"Ваши утверждения — сплошная организованная иррациональность".

"Если вы буквально предлагаете нам жевать кусок пищи, пока он не начнет вызывать отвращение настолько, что мы его выплюнем, — тогда это самая большая глупость, с какой я только встречался. Я согласен, что мы часто чувствуем нечто вроде позыва к рвоте по разным причинам, и, возможно, мы чувствовали бы себя лучше, если бы могли отрыгнуть то, что хотим; однако это, как что угодно другое, может стать привычкой, и мы окажемся в весьма затруднительном положении".

"Еда — это еда, и все тут. Последовав вашему предложению, я откусил кусок и жевал его, жевал, жевал, пока не устал и не смог уже больше жевать. Тогда я проглотил. О'кей, вот. Я не чувствовал тошноты. Не понимаю, как можно входить в такие подробности относительно рвоты. Чем рвет? Пищей! Люди едят ее каждый день. И вот, вдруг, прочтя про ваш эксперимент, кто-то будет есть ту же пищу, и его вырвет. Конечно, это внушение!".

Такого рода суждения, как это последнее, принадлежит одному из немногих студентов, которые удивились, что пища, если ее тщательно жевать, может вызвать в ком-нибудь отвращение. Большинство просто приняли как само собой разумеющееся, что жевание до разжижения пищи вызовет тошноту, более того, что так будет постоянно! Но почему?! Как хорошо сказано выше: "Что тут может вызвать рвоту? Это же пища!".

Если нет ничего внутренне отвратительного в этом определенном куске