Благородный дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

— Это главный сержант Мок! Главный инспектор приказал срочно направить сюда взвод по борьбе с беспорядками. Займите место сразу за рыбным рынком, но поддерживайте контакт!

— Есть, сэр.

Вздохнув, Мок закурил. Заграждения были поставлены и на другой стороне улицы, у входов в абердинские филиалы «Блэкс» и «Виктории», а также за углом, у банка «Цзин просперити». Форма цвета хаки, отутюженная так, что о складки можно порезаться, оставалась опрятной, но под мышками выступили пятна от пота. Он был очень озабочен. Толпа таила в себе грозную опасность, а повторения вчерашнего не хотелось. Сержант был уверен, что, если банк закроется до трех, вкладчики просто разнесут филиал. Он знал, что первым выбил бы дверь, если бы там оставались его деньги. «Айийя», — воскликнул он про себя, довольный, что благодаря авторитету Змеи полицейские получили сегодня утром все свои вклады до последнего пенни.

— Чтоб их, все эти банки! — пробормотал Мок. — Боги, сделайте так, чтобы «Хо-Пак» рассчитался со всеми своими клиентами сегодня! Пусть обанкротится завтра! Завтра у меня выходной, так что пусть это случится завтра! — Он затушил сигарету.

— Главный сержант?

— Да?

— Взгляните вон туда! — сказал, торопливо подходя к нему, энергичный и молодой, чуть старше двадцати, в очках, детектив в штатском. — У банка «Виктория». Пожилая женщина. Старая ама.

— Где? О, да, вижу.

Мок понаблюдал за ней, но ничего странного не заметил. И тут она торопливо пробралась через толпу, что-то прошептала на ухо молодому здоровяку в джинсах, который стоял, прислонившись к перилам, и указала на старика, только что вышедшего из банка. Молодец тут же неторопливо направился за ним, а старая ама стала протискиваться, бранясь и толкаясь, обратно к началу ограждения, откуда было видно, кто входит в банк и выходит из него.

— Это уже третий раз, сэр, — пояснил детектив. — Старая ама указывает этому детине человека, только что вышедшего из банка, и тот увязывается следом. А через несколько минут возвращается. Уже третий раз.

Я видел, как однажды этот громила что-то передавал старухе. Думаю, это были деньги.

— Хорошо! Молодец, Очкарик У. Должно быть, кто-то из триад занимается вымогательством. Старая карга, по всей видимости, его мать. Ступай за этим молодым подонком, а я перехвачу его с другой стороны. Смотри, чтобы тебя не заметили!

Главный сержант Мок свернул за угол, прошел по шумному переулку, где было полно ларьков и уличных торговцев, осторожно передвигаясь через толпу. Нырнув в следующую улочку, он успел увидеть, как тот самый старик передает деньги. Он подождал, пока У блокирует другой конец улочки, а потом, тяжело ступая, прошел вперед.

— Что здесь происходит?

— Что? А? Ничего, совсем ничего, — нервно проговорил старик. Пот градом катил у него по лицу. — Что такое? Я ничего не сделал!

— Почему ты передал этому молодому человеку деньги, хеш? Я видел, как ты передавал ему деньги!

Молодой громила нагло уставился на Мока. Чего бояться Рябому Цзиню, одному из Вервольфов, которые держат в страхе весь Гонконг?

— Он что, пристает к тебе? Пытается вымогать деньги? Рожа у него разбойничья. Триады?

— Ох! Я... я... я был должен ему пятьсот долларов. Я только что вышел из банка и заплатил ему. — Было видно, что старик страшно напуган, тем не менее он отчаянно пытался выгородить вымогателя: — Он мой родственник.

Начала собираться толпа. Кто-то отхаркнулся и сплюнул.

— Чего это ты так взмок?

— Да ети все боги всех свиней! Жарко ведь! Все потеют. Все!

— Правильно, так его и так, — сказали из толпы.

Мок перенес внимание на молодого человека, который с вызывающим видом ждал.

— Как тебя зовут?

— Шестой Сын Вонг!

— Ложь! Выверни карманы!

— Я, я ничего не сделал! Я знаю закон. Вы не можете обыскивать людей без ордер...

Одно резкое движение — и Мок уже держал вывернутую руку молодца железной хваткой, а тот скулил. Толпа разразилась смехом. Но тут же замолчала, когда появившийся ниоткуда Очкарик У стал обыскивать громилу. Мок держал Рябого Цзиня как в тисках. Ещё одна волна беспокойства прокатилась по скопищу зевак при виде свернутых трубочкой банкнот и мелочи.

— Откуда у тебя все это? — рявкнул Мок.

— Это мое. Я... я даю деньги в долг и собираю етич...

— Где у тебя офис?

— Он... он в Третьем переулке, рядом с Абердин-роуд.

— Давай пойдем и посмотрим.

Мок отпустил молодого человека, и тот уставился на него с прежней злостью, без тени страха.

— Сначала отдайте мои деньги! — Он повернулся к толпе, взывая к ней: — Вы видели, как он взял их! Я честный ростовщик! Это слуги заморских дьяволов, и вы все их знаете! По закону заморских дьяволов нельзя обыскивать честных граждан!

— Верните ему эти етические деньги! — крикнул кто-то.

— Если он дает в долг...

В толпе пошли рассуждения, а Рябой Цзинь, приметив небольшой просвет в людской гуще, рванул туда. Зеваки расступились, позволив ему промчаться переулком и раствориться в потоке людей. Когда же в погоню за вымогателем устремился Очкарик У, толпа сомкнула ряды, оттеснила его и повела себя угрожающе. Мок велел детективу вернуться. Пользуясь неразберихой, исчез и старик.

— Ну его, этого безродного подонка! — устало отмахнулся Мок. — Это всего лишь негодяй из триад, ещё один молодчик из этих поганых триад, которые наживаются на несчастье законопослушных граждан.

— Что вы собираетесь делать с деньгами этого, ети его, молодца? — крикнули из задних рядов.

— Отдам в приют для старух, — так же грубо крикнул Мок. — Иди и наложи в ухо своей бабушке!

Послышались смешки, толпа начала расходиться, любопытствующие отправились по своим делам. Через мгновение поток прохожих обтекал Мока и Очкарика У, как вода — камни на реке. Когда полицейские вернулись на главную улицу, Мок вытер лоб.

— Цзю ни ло мо!

— Вот именно. Почему они так ведут себя, главный сержант? — спросил молодой детектив. — Мы же хотели помочь им. Почему старик не сказал, что ублюдок из триад вымогает у него деньги?

— О том, что такое толпа, в учебниках не вычитаешь, — добродушно пояснил Мок, который знал, что рвение юности — вещь преходящая. Очкарик У был новенький, один из недавно поступивших на службу в полицию выпускников университета. Он не входил в личное подразделение Мока. — Не переживай. Никто из них не хочет иметь с нами дела, потому что мы — полицейские. Они считают, что мы помогаем лишь себе, а им не пособим никогда. В Китае так было всегда с тех пор, как появился первый полицейский.

— Но это же Гонконг, — с гордостью произнес молодой человек. — Мы же другие. Мы — британская полиция.

— Да. — Сержант ощутил внезапный холодок в душе. Ему не хотелось разочаровывать юношу.

«Я тоже когда-то был предан королеве и флагу гуйлао. Однако прошел другую школу. Когда мне потребовалась помощь, защита и безопасность, я ничего этого не получил. Ни разу. У британцев было богатство и власть, но они проиграли войну дьяволам из-за Восточного моря. Война лишила их репутации, они присмирели. Великие тайбани очутились в тюрьме Стэнли, как простые воришки. Даже тайбани Благородного Дома и Великого Банка и сам губернатор. Их посадили в Стэнли, будто обычных преступников, вместе с женами и детьми, и обращались с ними как с дерьмом!

И хотя в конце концов они посрамили восточных дьяволов, им никогда уже не суждено было вернуть прежнее господство и славу.

Теперь и Гонконг другой, и вся Азия, прежнему уже не бывать. Англичане год от года становятся все беднее, теряют могущество. Как они могут защитить меня и мою семью от преступников, если у них больше нет богатства и власти? Мне платят гроши и обращаются как с падалью собачьей! Теперь моя единственная защита — деньги. Деньги, обращенные в золото, чтобы можно было бежать, если придется, или деньги, вложенные в землю или дома, если бежать не понадобится. Как без денег дать сыновьям образование в Англии или Америке? Заплатит благодарное правительство? Не даст ни единого, ети его, медяка. А я ещё должен рисковать жизнью, чтобы на улицах не было всех этих, ети их, триад, карманников и кусков дерьма прокаженного, которые устраивают беспорядки!»

Мок поежился.

«Безопасность семьи в моих руках, как это и было всегда. О, сколько же мудрости заложено в поучениях наших предков! Позаботился обо мне комиссар полиции, когда понадобились деньги, чтобы отправить сына на пароходе, хоть третьим или четвертым классом, учиться в Америку? Нет. А Змея позаботился. Он одолжил десять тысяч долларов всего под девять процентов. И мой мальчик отправился, как мандарин, на самолёте «Пан-Америкэн» с деньгами на три года обучения. Теперь он дипломированный архитектор. У него есть „грин кард", а в следующем месяце будет американский паспорт. Тогда он сможет вернуться, и никто его и пальцем не тронет. Он поможет защитить мое поколение и защитит свое, и поколение своего сына, и сыновей его сына!