Письма. Том I (1896–1932) - Николай Константинович Рерих

на языке Культуры и Знания, и понимание друг друга идет от сердца к сердцу.

Примите, пожалуйста, мой самый сердечный привет и наилучшие пожелания.

Искренно Ваш,

[Н. Рерих]

Зал Рериха[1184]. Музей индийского искусства, Бенарес

1. «Будда Дающий» (3 × 4½ фута) $4000

2. «Калки Аватар» (3½ × 2¼ фута) $2500

3. «Монастырь Шаругён» (Тибет) (1¾ × 2¾ фута) $1500

4. «Паломник» (3½ × 4¼ фута) $2500

5. «Триратна» (1¾ × 2¾ фута) $1500

6. «Благословенный Бхагаван»

(посвящена Шри Рамакришне) (1¾ × 2¾ фута) $1500

7. «Трипура Сундри Мандир» (Наггар) (1¾ × 1¼ фута) $500

8. «Майтрейя» (Лахул) (4 × 3 фута) $4000

9. «Звезда Героя» (4 × 3 фута) $4000

10. «Орлиная гора» (Лахул) (4 × 3 фута) $4000

11. «Гора М.» (Лахул) (1¾ × 1¾ фута) $500

12. «Чарака — аюрведический врач» (1½ × 2½ фута) $1500

Репродукции

«Великая Матерь Знамени Мира» (Посвящена Пакту Рериха).

«Махакала».

«Будда — Победитель».

«Портрет Николая Рериха» кисти Святослава Рериха.

371

Н. К. Рерих — А. К. Халдару*

8 июля 1932 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб]

Мой дорогой друг,

Среди множества вещей, которыми Вы тронули мое сердце, была встреча с Вашими сотрудниками, г-ном Б. В. Сеном и г-ном Л. М. Сеном, за которую я хотел бы Вас поблагодарить. С большим удовольствием я познакомился с ними.

Через несколько дней мы отправим для моего зала в Бенаресе 12 картин. У Бирешвара Сена есть список картин, и он видел их до того, как они были упакованы. Он Вам все о них расскажет.

Поскольку Вы, мой дорогой Друг, являетесь нашим Почетным советником, я вижу в Вас духовного покровителя этой секции нашего Музея. Для меня были бы ценны любые новости, которые Вы могли бы сообщить в этой связи. Пожалуйста, примите с самым сердечным приветом экземпляр юбилейной монографии[1185], только что вышедшей из печати в Нью-Йорке, а также по экземпляру «Gand Artistique»[1186] и «Roerich Day»[1187]. Последний представляет особенный интерес, поскольку День Рождения Благословенного Будды отмечался в христианской церкви в Нью-Йорке[1188], и по этому случаю чествовалось мое искусство.

Также г-н Бирешвар Сен передаст Вам кольцо. Когда будете носить его, всегда, пожалуйста, помните, что, посылая его, я наложил на него свою руку с самыми сердечными чувствами.

В духе с Вами.

372

Н. К. Рерих — Р. Харше*

12 июля 1932 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб]

Дорогой друг,

Только что получил из Нью-Йорка копию Вашего замечательного письма, посланного в адрес Комитета бондхолдеров. Не могу не сказать, как глубоко меня тронуло Ваше столь ценное признание нашей культурной деятельности. В наше время не часто услышишь голос настоящего друга, который не побоится так решительно высказаться о Культуре и образовании. Ваше имя всегда живет в нашем доме под самыми благословенными знаками. И это Ваше письмо добавляет ко всем накоплениям прошлого наиболее драгоценный, незабываемый знак.

В то время как происходят дикие, жестокие нападки на наши Учреждения, мы строим здесь биохимическую лабораторию с отделением по изучению такого заболевания, как рак, потому что местные условия особенно подходят для подобного рода исследований. Пока мы и наши сотрудники думаем о пользе для всего человечества, некоторые злобные и клеветнические черные руки стараются нанести вред этой полезной работе. Но моим девизом всегда было: «Свет побеждает тьму» и «Благословенны препятствия, ибо ими растем!». Эти девизы подкрепляются знанием того, что у нас есть такие настоящие, влиятельные друзья. Благодарю Вас от всего сердца за все Ваши благородные и прекрасные дела во имя Великой Культуры.

Мысленно с Вами.

Сердечно Ваш,

[Н. Рерих]

373

Н. К. Рерих — М. А. Таубе

№ 30

12 июля 1932 г. «Урусвати»

Дорогой Михаил Александрович,

Посылаю Вам это письмо накануне нашего отъезда на летние высоты. Этот отъезд будет вызывать запоздание приблизительно на неделю, что Вы и будете иметь в виду. Г. Г. Шклявер сообщает со слов Тюльпинка о желании короля Альберта быть на открытии Конференции 7 августа. Уже одно это желание для нас должно быть счастливым знаком и должно быть всячески подчеркнуто где следует.

Одному обстоятельству в связи с Конференцией мы по-прежнему не смогли найти объяснения. В прошлом году Тюльпинк очень заботился о членах Конференции и о членских взносах. Как-никак эти взносы в прошлом году представили из себя некоторую сумму; в этом же году обстоятельство о членских взносах было совершенно упущено. Не только новые друзья не знали о самой Конференции, но даже члены прошлогодней Конференции сомневались в созыве Второй Конференции. Мне самому пришлось слышать и читать целый ряд недоумений по этому поводу. Вероятно, Тюльпинк не предполагает наличия членов Конференции, но тогда из кого же она будет состоять? Десять или двенадцать представителей стран еще не составят общественного мнения, которое могло бы быть так благоприятно для развития дел Пакта. Члены Конференции могли бы быть тем доброжелательным резонатором, который мог бы смягчать и заглушать какие-либо диссонансы, буде такие окажутся. Повторяю, что мне известно даже о некоторых внутренних обидах членов прошлой Конференции, которые сочли себя чем-то незаслуженно обойденными. В конце концов, самое краткое печатное напоминание не составило бы многомесячную работу, но тем самым мы могли бы сохранять большее число друзей и опираться на сочувствующих участников. Иначе, повторяю, люди удивляются, почему какой-то митинг хироподистов[1189] широко возвещен, между тем как Идея сохранения Культурных Сокровищ всего Мира происходит под сурдинку, не имея ни прессы и пренебрегая своими же сочленами. Конечно, может быть, Тюльпинк имеет какие-то свои особые планы к успеху этой Конференции, но пренебрежение старыми членами Конференции — не знаю, насколько это полезно. Казалось бы, мы должны пользоваться всеми благоприятными обстоятельствами, а не пренебрегать ими. Конечно, все эти обстоятельства Вам виднее на месте, и конечно, Вы мне их выясните, но мне лично по опыту устройства многих съездов, конвенций и собраний некоторые приемы Тюльпинка представляются непонятными.

Мировая Идея прежде всего нуждается и в мировом оповещении. Это не значит, что она требует для этого исключительных средств. Вспоминаю некоторые наши археологические съезды, казначейство которых было очень скудно, но тем не менее они были достойно оповещены и возбуждали должный интерес и сочувствие. Даже по местным здешним отзывам мы можем еще раз убеждаться, насколько общественное мнение за нас, но ведь нужно оповещать его, иначе даже самый мощный цветок блекнет от засухи. Когда я вижу массу самых странных неизмеримо низших сведений, заполняющих газетные столбцы, становится совершенно ясно,