Меч и ятаган - Дэвид У. Болл

де Врисом. На нем была простая черная мантия ордена. Движения легкие и грациозные, фигура крепкая, но без лишнего веса. Взгляд прямой и дружелюбный. Непохоже было, чтобы он раздевал ее глазами, как это делали другие мужчины.

Хотя она была бы не против.

Супруг не посвящал ее в свои дела, поэтому Анжела осталась стоять в проходе, прислушиваясь к разговору мужчин о цинковой мази, пластырях из пчелиного воска, лекарствах из корня мандрагоры и белены и об имбирной микстуре. Она смотрела на хирурга, стоявшего в профиль. Он внимательно слушал, слегка подавшись вперед. Рыцари, которых ей доводилось встречать, а их было немного, как правило, казались высокомерными и самовлюбленными, предпочитающими привычное общество своих спутников верхушке мальтийского общества, словно напоминая им, что даже самые знатные мальтийцы недостаточно знатны, чтобы стать членами ордена. Кристиан казался менее холодным и замкнутым, нежели его собратья. Он что-то произнес, остальные рассмеялись и закивали. Анжела стояла как завороженная. То, что он был хирургом, лишь добавляло ему очарования. Столь приземленная и низменная профессия для такого аристократа.

Настало время подавать прохладительные напитки. Анжела сочла необходимым проследить за тем, как справляется ее слуга, хотя до этого ему приходилось обслуживать здесь и по сто человек гостей, не вызывая ни малейшего интереса с ее стороны. Когда она вошла, мужчины встали. К ее удивлению, супруг предложил ей сесть с ними за стол. Она заняла место рядом с членом совета, старательно его игнорируя и вслушиваясь в беседу Кристиана с доктором Каллусом о поисках сокровищ и соколиной охоте.

Пока Кристиан говорил, она рассматривала его руки.

Выразительные, тонкие, почти женские. Он очистил апельсин и поднес дольку к губам. По ее телу прошла дрожь от наслаждения своими самыми потаенными мыслями. Она представляла себе, как эти губы целуют ее, как эти руки гладят ее по щекам, скользят ниже, по плечам, по спине и бедрам – ей хотелось ощутить их везде. Она неловко звякнула приборами и чуть не пролила свой напиток. Ее бросило в жар, тело вдруг ослабло. Держа чашку обеими руками, она пыталась унять дрожь. С отсутствующим видом Анжела кивала, даже не слыша, что говорит ей член совета.

Когда мужчины поднялись из-за стола, слишком быстро, как показалось Анжеле, Кристиан улыбнулся ей. Пока ее супруг оговаривал последние детали договора с Каллусом и великим госпитальером, Кристиан завел непринужденный светский разговор с Анжелой. Вспыхнув, она что-то пролепетала в ответ. Мгновение спустя она уже не помнила, о чем шла речь. Когда он шагнул к выходу, она с трудом сдержалась, чтобы не схватить его за рукав. Невыносимо было видеть, как он уходит.

Раньше Анжела думала, что лишь мужчины способны на такой почти животный пыл, но теперь влажными стали ее ладони и подрагивали от возбуждения бедра. До сих пор ни одному мужчине не удавалось так ее возбудить, не прилагая для этого никаких усилий. Однако Кристиан, похоже, ничего не замечал. Он спокойно улыбнулся и пожелал ей хорошего дня.

Когда посетители откланялись, Анжела с трудом пришла в себя. Она не слышала, как супруг поинтересовался, все ли у нее в порядке. Пробормотав что-то в ответ, она удалилась в свою комнату, не замечая его настороженного взгляда.

Ее первая попытка оказалась на удивление робкой. Анжела ничего не знала о том, как обычно проходит день Кристиана, а спросить было некого. Возможностей встретить рыцаря у женщины имелось не много, если, конечно, она не была куртизанкой.

Не могла же Анжела просто взять и постучать в дверь обержа, где Кристиан ночевал вместе с другими рыцарями французского ланга. Не могла она и явиться к нему в лазарет, поскольку женщинам вход туда был воспрещен. А женщине, которая намеревалась сделать то, что собиралась сделать она, следовало проявлять особую осторожность.

Из немногих реплик, которые Анжеле удалось уловить из разговора Кристиана с доктором Каллусом, она узнала, что они договорились отправиться на утреннюю охоту. Каллус собирался обучить своего друга тонкостям соколиной охоты. Тогда все просто. Анжеле оставалось отправиться на прогулку верхом и разыскать их. И что дальше? Она не знала. Придется импровизировать.

Обычно собранная, на этот раз Анжела перепутала день и выехала на конную прогулку днем раньше. Только прождав несколько часов, она сообразила, что ошиблась. Этот эпизод чуть не заставил ее переменить решение.

Он сводит меня с ума, а ведь я даже толком не знаю его.

Однако на следующий день она явилась снова. Она увидела их на отвесном берегу у залива Святого Павла и поехала в их сторону. Они не заметили, как она оказалась рядом, – так их взгляды были прикованы к соколу, кружащему в потоках нагретого солнцем воздуха. Почти поравнявшись с мужчинами, Анжела натянула поводья, спрыгнула на землю и присела на корточки, делая вид, что осматривает подкову. Выпрямившись, она ступила так, чтобы каблук попал между камнями, собираясь притвориться, будто падает. Однако каблук застрял по-настоящему, и Анжела потеряла равновесие. Она упала, издав неподдельный крик. Ушиб оказался самым настоящим. Секунду спустя Кристиан уже был рядом, в то время как Каллус продолжал следить за полетом ястреба.

– Баронесса! – удивленно воскликнул Кристиан. – Вы в порядке?

– Да, – вспыхнув от ощущения его близости, ответила она. – Я частенько езжу здесь верхом. У моей лошади в копыте застрял камешек. Я хотела его вынуть и упала.

Кристиан помог Анжеле вытащить ботинок. Она снова охнула от боли. По крайней мере, мне не нужно притворяться, подумала она.

Кристиан помог ей сесть. Подъехал Каллус, ведя за собой жеребца Кристиана. На руке у него сидел сокол с колпачком на голове. Каллус спустил птицу на землю и посадил в тени. Оба доктора помогли Анжеле снять ботинок. Лодыжка опухла, кожа приобрела зловещий лиловый оттенок.

– Вам необходима медицинская помощь, – сказал Кристиан. – Сильный вывих с растяжением.

– Да, – ответила она. – Я так глупо себя чувствую!

К ее огорчению, оба доктора тут же решили, что ей нужна помощь врача общей практики, а не хирурга.

– Я довезу вас до своего кабинета, – сказал Каллус. – А потом провожу домой. Барон будет волноваться.

– Обопритесь о мою руку, – предложил Кристиан, и Анжела просияла.

– В этом нет необходимости, – поспешно заметил Каллус, прочитав эмоции на ее лице. – Я все сделаю сам. А ты займись соколом.

Кристиан помог Анжеле сесть в седло, а Каллус взял ее лошадь под уздцы.

– Простите, что прервала вашу охоту, господин де Врис, – сказала Анжела с плохо скрываемым разочарованием.

– Голуби будут вам благодарны, – с улыбкой ответил Кристиан. – Берегите ногу. Некоторые говорят, будто Жозеф – хороший врач. Я-то знаю, как обстоят дела в действительности. Но ему везет. Если удача от него не отвернется, он вылечит вас, не причинив вам еще больше вреда.

Анжела с Каллусом рассмеялись.

Итак, она отправилась в обратный путь с Каллусом, а не с Кристианом, ругая себя за несусветную глупость.

Неужели, чтобы увидеться с ним, обязательно калечить себя?

Тем же вечером Каллус нашел повод заглянуть к Кристиану.

– Похоже, она проявляет к тебе интерес, друг мой, – заявил он.

– Правда? Я ничего такого не заметил.

Каллус бросил на него скептический взгляд, но возражать не стал.

– Не так давно ты предупредил меня, чтобы я был осторожен с ла Валеттом. Теперь моя очередь дать тебе такой же совет по отношению к баронессе. Очевидно, что, если ты не проявишь благоразумия, беды не избежать. Я видел ее в гневе. Поверь, он вполне соизмерим с яростью великого магистра.

– Мне она показалась довольно любезной, – возразил Кристиан. – И в отличие от великого магистра, в ее распоряжении нет виселицы.

– Зато у ее супруга есть.

Кристиан рассмеялся:

– Я ничего не делал, Жозеф. И не собираюсь.

– Меня беспокоишь не ты, – произнес Каллус.

Прошло две недели, прежде чем ее лодыжка зажила достаточно, чтобы вновь заняться верховой ездой.

Антонио был обеспокоен самочувствием жены и попросил ее взять с собой конюшего.

– Со мной все в порядке, милый, – заверила она. – Я просто хочу выгулять лошадь. До Дингли и обратно.

На этот раз она выбрала другой путь, прямо на Биргу. Оставив лошадь в общественной конюшне, Анжела спросила дорогу и, закрыв барнузой