Дитя Феникса. Часть 1 - Барбара Эрскин

– Всему свое время, миледи. – Стивен учтиво поклонился.

– Немедленно! – ледяным тоном повторила она. – Я не двинусь с места до тех пор, пока ее не приведут ко мне.

Роберт внимательно посмотрел на молодую жену, но ничего не сказал.

Стивен медлил. Приподняв левую бровь, он переглянулся с лордом Линкольном. В ответ последовал едва уловимый кивок, после чего Стивен обернулся к Элейн.

– Что ж, хорошо. Нет причины задерживать ее. Приведите ее сюда. – Он отдал приказ одному из клерков, стоявших возле него.

Процессия продолжала стоять на ступенях под порывами пронизывающего ноябрьского ветра. Элейн так замерзла, что почти не чувствовала ни рук, ни ног, но не сдвинулась с места. Ее голова была высоко поднята, она не смотрела на своего мужа. За ее спиной прихожане церкви, уставшие ждать, начали перешептываться.

Когда появилась Ронвен, цепей на ее запястьях не было. На бледном лице появилась слабая улыбка.

– Ну вот и все. А теперь, может, перейдем к свадебному пиру? – страдальческим голосом произнес Джон де Лэйси.

Элейн отошла от мужа, приблизилась к Ронвен и поцеловала ее бледную щеку.

– Ты в порядке?

– Ты спасла мою жизнь, милая.

– Да. – С минуту Элейн молча смотрела на Ронвен.

Печать бесконечной тоски и нескрываемой боли лежала на усталом лице графини.

Брачное ложе было приготовлено в большой гостевой комнате замка. Только здесь Элейн впервые оказалась наедине с Робертом де Куинси. На пиру он много пил, и теперь его лицо пылало румянцем. Он не пожелал никуда уходить, пока Лунед и Неста снимали с Элейн платье, а Ронвен, плотно сжав губы, расчесывала ей волосы. Элейн осталась в сорочке; сверху она накинула бархатный халат. После этого она обернулась и взглянула на Роберта. Он был по-прежнему одет.

– Вы хотите, чтобы я позвала ваших слуг, сэр?

– Мне не нужны слуги, – улыбнулся он. – Ты можешь раздеть меня.

– Я? – Она удивленно взглянула на него.

– Да, ты, жена! Ты будешь мне прислугой, – надменно проговорил он. Он хорошо понял совет Стивена Сигрейва. Высокомерную жену нужно усмирить. И если при этом он сможет предаться своим любимым удовольствиям, то тем лучше. Начать можно прямо сейчас. Он развалился в тяжелом резном кресле и вытянул ноги перед собой.

– Для начала сними с меня обувь.

Элейн медлила, и его лицо потемнело от злости.

– Ты только что перед Богом поклялась подчиняться мне, женщина. Сними с меня обувь!

– Я вам не прислуга, – с жаром ответила она. Ее глаза гневно сверкали. Она прошла через комнату и распахнула дверь. – Позовите слугу сэра Роберта! – приказала она стражникам. Закрыв дверь, она вернулась к креслу, в котором сидел ее муж. – Сэр, вы хотя бы представляете, кто я такая?

Он откинул голову назад и громко рассмеялся.

– Да, ты моя жена.

– Я графиня Честер, сэр. И этот титул я сохраню до конца своих дней, раз вы не смогли дать мне другого.

Дверь открылась, и в комнату заглянул слуга.

– Вы посылали за мной, сэр Роберт?

– Нет. – Роберт откинулся на спинку кресла. – Я не посылал. Миледи, моя жена, сделала это за меня. Можешь идти, Эдвард. Ты больше не понадобишься мне сегодня вечером.

Он дождался, пока закроется дверь, а потом подошел к Элейн. Улыбаясь, он встал прямо напротив нее.

Она не видела, откуда пришел удар. Движение руки Роберта было таким быстрым, что она не успела увернуться. Это был сильный удар наотмашь. Роберт снова улыбнулся.

– Очень жаль. Весь замок увидит синяки и поймет, как скоро мне пришлось наказать свою молодую жену. – Он сложил руки на груди. Элейн с трудом удалось устоять на ногах. – Я прекрасно знаю, что женщина, которую ты вызвала после свадебной церемонии, – убийца. Сигрейв сказал мне, что, если вдруг возникнут сложности, например, ты откажешься мне подчиняться, я могу в ту же секунду отдать ее прямо в руки палачу.

Элейн вздрогнула, самодовольная улыбка озарила лицо Роберта.

– Моя обувь, мадам! – снова скомандовал он.

Он не потрудился даже сесть в кресло. Почти ослепшая от ярости Элейн была вынуждена опуститься на колени, чтобы снять с него туфли, а затем и чулки. Она приняла тяжелый плащ с его плеч и, подчиняясь приказу, повесила его на торчащий из стены деревянный крючок. Затем она ослабила тяжелый пояс, стягивающий его одежду, и повесила его рядом с плащом. Грудь Роберта была покрыта жесткими черными волосами, широкие плечи казались почти квадратными. Элейн сковал страх, когда муж оказался перед ней в одних льняных кальсонах. Затем медленно, с ленцой он поднял руку и распустил удерживающую их тесьму, позволив им легко соскользнуть на пол.

– А теперь ты, жена, – ухмыльнувшись, проговорил он, – сними, наконец, свою ужасную сорочку. Посмотрим, что досталось мне в результате этой сделки.

Элейн сжала кулаки, она старалась не смотреть на Роберта, представшего перед ней в столь вызывающем виде. Над комнатой повисла абсолютная тишина, потом он рассмеялся.

– Может, мне позвать своего слугу, чтобы он раздел вас, леди Честер?

Элейн зажмурилась и сглотнула. Каким-то образом ей удалось совладать с непослушными руками и заставить их развязать ленты, чтобы сбросить халат. Затем почти дерзким движением она обнажила шею и позволила своей сорочке соскользнуть с плеч. Она не смотрела на Роберта, только чувствовала, как его руки блуждали по ее телу; она была совершенно холодна. Позволив ему подвести себя к постели, она опустилась на покрывало, когда он приказал ей. Она не сопротивлялась, когда он овладел ею, будто ее собственное тело уже не принадлежало ей.

Было больно. Было очень больно, и она закрыла глаза, отвернулась, уткнулась в подушку, чтобы он не видел ее лица и не заметил слез. Скоро все было кончено, он отступил. Удивительно, но в душе Элейн осталось странное чувство нетронутости, как будто ничего не произошло, как будто он даже не прикасался к ней. Теперь она знала: с ее телом Роберт может делать все, что угодно, но он никогда не завладеет ею самой.

Наконец он уснул, неуклюже развалившись на постели. Оглушительный храп разносился по комнате. Элейн выползла из-под покрывала, накинула сорочку и прошла через комнату к камину. До сих пор она не проронила ни звука.

Огонь почти потух, пепел белел в темноте, и все еще тлеющее пламя чернело и дымилось, отдавая последнее тепло. Элейн устало склонилась над кучей дров, выбрала несколько поленьев и подбросила их в темное жерло камина. Несколько минут ничего не происходило, только тихий треск нарушал тишину, но потом огонь начал оживать.

Всадник гнал свою лошадь галопом; он летел прямо к Элейн. Одна его рука крепко сжимала поводья, вторую он протягивал ей. Она слышала, как он звал ее по имени.