Огневица - Анита Феверс

Визун порой тушевался и отступал в их спорах. Грубовато кокетничала, как сейчас с Радмилом, и только Марий знал, что для нее это лишь игра. Проверка: точно ли все вокруг безопасно? Не сорвется ли кто-нибудь, не ранит ли ее словом или делом?

Никому из людей Мария это и в голову бы не пришло.

Когда он выделил ей десяток юнцов и попросил обучить чувствовать огонь, старшие огненосцы чуть не спалили его самого. Орали и сверкали глазами, что, дескать, баба отродясь дейвасом не была, а тут эта откуда ни возьмись нарисовалась, ну и что, что она побила воронью ведьму? Но на сторону Мария встали Визун и очень вовремя вернувшийся Совий Буревестник, так что остальным пришлось отступить. К тому же Совий имел право говорить от лица Хранительницы Серой Чащи, а перечить главной обережнице лаум дейвасы остерегались.

Марий вызвал добровольцев. Поначалу не соглашался никто, но потом вперед вышел Радмил.

– Я бы хотел попробовать как-нибудь иначе коснуться искры, – смущенно переминаясь с ноги на ногу, сказал он.

Марий не удивился. Сила у этого парнишки проявилась уже в зрелом возрасте, и не было до того ни снов, ни огненного ободка вокруг зрачка. От него отказались все наставники, заявив, что его дар слишком слабый. Марий так не думал. Он советовался с Ясменой, учил Радмила тому, что умел сам. Но дело шло слишком медленно, и Марий начал думать, что ошибся.

А потом Итрида слилась со своим пламенем, сделав его не просто даром, а неотделимой частью себя, и Марий подумал, что это шанс для всех вроде Радмила.

Вслед за его учеником потянулись и остальные. Как он и ожидал – те, кого считали слабаками. Те, кто был обречен на работу писца или прислужника и вряд ли когда-нибудь бок о бок с лаумой отправился бы на дороги Беловодья. Те, кого старшие дейвасы советовали Марию отослать подальше жрецами в храмы Перкунаса.

– И что мне с ними делать? – тихо спросила Итрида Мария, оглядывая разномастный отряд, выстроившийся перед ней.

Молчаливый парень с густой русой бородой и шрамом через левую щеку. Худощавый скромно улыбающийся Радмил. Два брата с немалой толикой шеххской крови, черноволосые и синеглазые. На них Итрида задержала взгляд, и на лицо ее набежала тень. Марий знал, что она вспоминает Даромира. Болотник не спешил: на то, чтобы залечить такие раны, требуется много времени.

Сын кухарки. Вор, которому чуть не отрезали руку, поймав на месте преступления. Двое кметов, похожих как братья, но пришедших из противоположных концов Беловодья. Внебрачный отпрыск какого-то богача. Племянник воеводы стрелецкой сотни. Более разномастной компании и представить себе было невозможно.

– Научи их чувствовать пламя так же, как его чувствуешь ты, – спокойно ответил Болотник.

Положил руку на макушку Итриды и встрепал рыжие волосы. Дейвасы, собравшиеся во дворе Школы, закашлялись, отводя глаза, но ни Марий, ни Итрида не обратили на это внимания.

– Я… попробую, – сказала она неуверенно и по привычке прикусила губу.

Он знал, что у нее получится.

Марий разложил бумаги на столе в удобном порядке. Оглядел их еще раз и тоскливо вздохнул, подумав, что ему все же нужен помощник. Потом вышел из светлицы, плотно прикрыв за собой дверь.

Во дворе верхом на белом тонконогом скакуне гарцевал Светогор. Вокруг собирались восторженные юнцы, любующиеся конем и во все глаза глядящие на князя, вот так запросто явившегося в Школу Дейва.

Марий облокотился на резные перила и крикнул:

– Лучом золотым тебе дорога, светлый князь!

Светогор вскинул голову и прищурился. Разглядел Мария в полумраке галереи второго этажа и сверкнул белозубой улыбкой:

– И ты будь здрав, Болотник! Не забыл?

– Не забыл.

– А Итрида?

– Сейчас воспитает своих огоньков да явится.

Князь кивнул и соскочил с коня. Бросил поводья ближайшему ученику, обалдевшему от такого счастья, и подмигнул:

– Присмотри за Сахарком, пока меня не будет. Он любит яблоки и круто посоленный хлеб.

– Бу… будет исполнено, кня… княже… светлый князь! – выдохнул бедняга.

В этот миг Сахарок, чье сладкое имя совсем не соответствовало поганому характеру, мотнул головой, и парень отлетел в непросохшую лужу. Грянул хохот. Пока дейвасы отвлеклись, Светогор незаметно ускользнул к вышедшему к нему Марию. Болотник оглядел богатый наряд князя и едва заметно дернул головой. Воровато оглядываясь, глава Школы Дейва и пресветлый князь скрылись в тихих коридорах. А вместо них через ворота полчаса спустя прошли двое бродяжников в добротной, но сильно потрепанной временем и дорогами одежде.

Друзья шли по берегу Ветлуги, ведя негромкую беседу. Марий тревожился за Светогора: будто мало тому было горя, когда сгибла его семья, так еще и убийцей оказалась сердечная подруга. Но Светогор больше не был тем испуганным мальчишкой, на которого неожиданно свалилась целая страна. На лице его была грусть, но и ту он показывал только Болотнику.

– В ту ночь она попросила меня о встрече, – медленно рассказывал Светогор.

Белый песок похрустывал при каждом шаге, ветер гнал мелкие волны по прозрачной воде, и с волны на волну перепрыгивали солнечные зайчики. На небе не было ни облачка, привычно шумели пристани и рыбный рынок. Марий слушал не перебивая.

– Ренея прислала записку, что хочет показать мне что-то очень важное. И именно в тот вечер я узнал о приезде Лебедяны. Я всегда знал, что супружество по любви – удел простого люда, но не князей. И все же не был готов. Лебедяна помнилась мне тощей долговязой девчонкой с куцыми косичками. Лазала по крышам не хуже нас с Ренеей и метко плевалась вишневыми косточками. Я бросился к Ренее и разом выложил ей все свои переживания. Что знаю свой долг, но не хочу жениться. Что невеста прибудет уже через несколько дней. Я говорил, и говорил, и говорил… И совсем не слушал ответы Ренеи. Я даже не могу вспомнить ее слова. Только улыбку и руки, которые гладили меня по волосам, – Светогор коснулся светлой гривы, и лицо его на мгновение стало по-детски растерянным. – Она выслушала меня и успокоила. А потом я увидел Лебедяну и пропал. Влюбился как мальчишка. Совсем позабыл о Ренее. Пришел лишь пригласить ее на свадьбу. Теперь вспоминаю: она стояла в углу, в тени, даже не думая подойти. Будто старалась держаться подальше. Что, если бы я услышал ее? Что, если бы узнал ее боль? Возможно, я бы смог ей помочь и никто бы не погиб…

– Светогор, дружище, – Марий положил руку на плечо князя и развернул его к себе. – Прошлого не воротишь, но одно я знаю точно: твоей вины в случившемся нет.