Кризисное обществоведение. Часть I - Сергей Кара-Мурза

Базовые материальные потребности удовлетворялись в СССР гораздо лучше, чем этого можно было бы достигнуть при тех же ресурсных возможностях и том же уровне развития в условиях капитализма — хозяйство было очень экономным.

Для понимания советского хозяйства важен тот эксперимент, который осуществляется, начиная с 1989 года. Цель его — превращение советского хозяйства в рыночную экономику. В ходе этого эксперимента получен большой запас нового знания в области экономической теории. Именно когда ломают какой-то объект, можно узнать его внутреннее устройство и получить фундаментальное знание.

Разрушение финансовой системы и потребительского рынка в 1988-1990 годы вызвало шок, который и использовали политики для уничтожения СССР. Кризис был создан при демонтаже советской системы, а не унаследован от СССР. Ликвидация плановой системы, кем бы она ни была проведена, привела бы именно к этому результату — немного хуже или немного лучше в мелочах. Ельцин по мере сил сопротивлялся давлению МВФ и США, замедляя темп разрушения советских хозяйственных структур.

Перестройка Горбачева. Выход из «сталинизма» в 1950-е годы, как и вообще выход из мобилизационного состояния, оказался сложной проблемой. Она была решена руководством СССР плохо и привела к череде политических кризисов. Их тяжесть была усугублена холодной войной.

С 1960-х годов в части общества складывается целостный проект ликвидации советского строя. Основания для этого проекта имелись в русской культуре с середины XIX века — как в течении либералов-западников, так и ортодоксальных марксистов. Эти основания были обновлены и развиты «шестидесятниками» в годы «оттепели Хрущева», а затем и тремя течениями диссидентов — социалистами-западниками (Сахаров), консервативными «почвенниками» (Солженицын) и патриотами-националистами (Шафаревич). В 1970-е годы была определена технология антисоветской борьбы на новом этапе, основанная на теории революции Антонио Грамши — подрыв культурной гегемонии советского строя силами интеллигенции через «молекулярную агрессию» в сознание.

Элита интеллигенции, в том числе партийной («номенклатура» КПСС), прошла примерно тот же путь, что и западные левые. Еврокоммунисты (руководство трех главных коммунистических партий Запада — итальянской, французской и испанской), осознав невозможность переноса советского проекта на Запад ввиду их цивилизационной несовместимости, совершили историческую ошибку, заняв антисоветскую позицию — отвергая советский строй и в самом СССР. Это привело к краху их партий. Наши партийные интеллектуалы, осознав необходимость преодоления «первого» советского проекта (как дети преодолевают отцов), также заняли антисоветскую позицию. Это и привело к краху СССР (здесь мы не говорим о роли в этом проекте коррумпированной части номенклатуры).

Хотя в изучении перестройки еще много «белых пятен», ряд выводов ясен:

— Перестройка — это «революция сверху», проведенная вопреки интересам и идеалам трудящихся масс. Она была бы невозможна без тотального контроля верхушки КПСС над СМИ. В 1988 году был «открыт кран» для потока антисоветских публикаций и стал сокращаться и фильтроваться поток публикаций с положительными оценками и даже с конструктивной критикой советского строя (см., например, рис. 27).64

Рис. 27. Число статей об Октябрьской революции в журналах «Знамя» и «Новый мир»

— Перестройка поначалу была с энтузиазмом поддержана обществом потому, что оно «переросло» политическую структуру, созданную на первом этапе советского строя. Вынужденное на первом этапе создание закрытого правящего слоя («номенклатуры») породило, как и предвидели Ленин и Сталин, рецидив сословных отношений. Однако произошел срыв, и процессом овладела именно часть «номенклатуры», получившая шанс превратиться в собственников национального богатства.

— Перестройка была частью холодной войны. США играли в ней активную роль и рассматривают ее результат как поражение СССР в холодной войне.

К чему пришли. Вслед за развалом СССР и сломом хозяйственной системы («приватизация») последовал катастрофический кризис. Инстинктивным ответом населения на реформу стало снижение рождаемости и рост смертности.

Надо напомнить, что на реформу в России истратили беспрецедентные в мировой истории средства, образовавшиеся в результате экономии от:

— прекращения гонки вооружений;

— прекращения войны в Афганистане;

— прекращения всех крупных инвестиционных проектов;

— свернутых социальных программ;

— резкого снижения уровня потребления 90% населения в течение 15 лет;

а также практически все капиталовложения в основные фонды страны (промышленность, АПК, транспорт и строительство), которые составляли до 1987 года огромные суммы (за 1991-2006 годы эта «экономия» составила 3,5 трлн долл.), и отнятые у населения сбережения (450 млрд долл.).

Были загублены не только эти средства, но и промотан весь золотой запас страны, а также сделаны колоссальные по своему объему долги (на настоящий момент около 500 млрд долл.).

Главная причина этих потерь — не воровство и не вывоз денег (хотя и они велики), а паралич хозяйства.

Все большие технические системы, на которых стоит жизнь страны (энергетика, транспорт, теплоснабжение и т. д.), созданы в советское время. Все они устроены иначе, чем в западном рыночном хозяйстве.

За последние 15 лет выяснилось, что нынешняя хозяйственная система не может их содержать — при рыночных отношениях они оказываются слишком дорогими. Они деградируют или разрушаются. В то же время рынок не может и построить новые, рыночные системы такого же масштаба. Страна попала в историческую ловушку — в порочный круг, из которого при нынешней хозяйственной системе вырваться невозможно.

Организовать стабильное жизнеустройство ни по типу общины (советского типа), ни по типу гражданского общества (западного типа) нынешний политический режим не может. Однако многие подсистемы советского строя уцелели и показали поразительную устойчивость. Их охраняют, вопреки рыночной риторике, и большинство работников государственного аппарата, и хозяйственные руководители, и само население. Там, где советские структуры выходят из тени (как, например, в Белоруссии), дело идет лучше.

Гибель целой цивилизации маловероятна. Следовательно, после более или менее длительного хаоса в России возобладают различные социальные формы советского уклада, пусть даже с мимикрией под капитализм.

Перейдем теперь к причинам катастрофы. Их много, выделим системообразующие.

Кризис государства. Смена поколений.

Для крушения советского строя необходимым условием было состояние сознания, которое Андропов, как мы уже отмечали, определил четко: «Мы не знаем общества, в котором живем». В 1970-1980-е годы это состояние ухудшалось: незнание превратилось в непонимание, а затем и во враждебность, дошедшую у части элиты до степени паранойи.

Незнанием была вызвана и неспособность руководства и быстро выявить, и предупредить назревающие в обществе противоречия, и найти эффективные способы разрешить уже созревшие проблемы. Незнание привело и само общество к неспособности разглядеть опасность начатых во время перестройки действий по изменению общественного строя, а значит, и к неспособности защитить свои кровные интересы.

Уходило поколение руководителей партии, которое выросло в «гуще народной жизни». Оно «знало общество» — не из учебников марксизма, а из личного опыта и опыта своих близких. Это знание в большой мере было неявным, неписаным, но оно было настолько близко и понятно людям этого и предыдущих поколений, что казалось очевидным и неустранимым. Систематизировать и «записать» его казалось ненужным, к тому же те поколения жили и работали с большими перегрузками. Со временем, не отложившись в адекватной форме в текстах, это неявное знание стало труднодоступным.

Новое поколение номенклатуры в массе своей было детьми партийной интеллигенции первого поколения. Формальное знание вытеснило у них то неявное интуитивное знание о советском обществе, которое они еще могли получить в семье.

Обществоведение, построенное на истмате, это шедевр идеологического творчества. Оно представляет собой законченную конструкцию, которая очаровывает своей способностью сразу ответить на все вопросы, даже не вникая в суть конкретной проблемы. Это квазирелигиозное построение, которое освобождает человека от необходимости поиска других источников знания и выработки альтернатив решения.

Инерция развития, набранная советским обществом в 1930-1950-е годы, еще два десятилетия тащила страну вперед по накатанному пути. И партийная верхушка питала иллюзию, что она управляет этим процессом. В действительности же, те интеллектуальные инструменты, которыми ее снабдило обществоведение, не позволяли даже увидеть процессов, происходящих в обществе. Тем более не позволяли их понять и овладеть ими.