Кризисное обществоведение. Часть I - Сергей Кара-Мурза

Ленин пересмотрел модель Маркса в отношении России в ходе революции 1905 года и порвал с марксистским взглядом на крестьянство как на реакционную мелкобуржуазную силу. Это был разрыв с западным марксизмом. В статье 1908 года «Лев Толстой как зеркало русской революции» Ленин дает новую трактовку русской революции. Это — не буржуазная революция ради устранения препятствий для капитализма, а революция союза рабочих и крестьян ради предотвращения господства капитализма. Она мотивирована стремлением не пойти по капиталистическому пути развития. Меньшевики эту теорию не приняли, и конфликт с большевиками углубился.

После буржуазно-либеральной революции (февраль 1917 г.), ее подавления Октябрем и гражданской войны «Февраля с Октябрем» в России восстановилось, уже без либеральных украшений, традиционное общество в облике СССР. Во многом оно было даже более традиционным (более общинным), чем до революции — и при этом более открытым для идеалов Просвещения и модернизации.

Советская система в главных чертах сложилась в ходе революции 1905-1917 годов, Гражданской войны, НЭПа («новой экономической политики» 1920-х годов), коллективизации и индустриализации 1930-х годов, Великой Отечественной войны. На всех этих этапах выбор делался из очень малого набора альтернатив, коридор возможностей был очень узким. Давление обстоятельств было важнее, чем теоретические доктрины (эти доктрины подгонялись под догмы марксизма и привлекались потом для оправдания выбора). Главными факторами выбора были реальные угрозы, ресурсные возможности и заданная исторически культурная среда с ее инерцией. Надежным экзаменом всех подсистем советского строя стали война 1941-1945 годов и послевоенный восстановительный период.

Тип экономики. Советская система хозяйства была описана и понята плохо. Дискуссия о ее сути и ее категориях велась с 1921 года вплоть до смерти Сталина. О том, насколько непросто было заставить мыслить советское хозяйство в понятиях теории стоимости, говорит тот факт, что первый учебник политэкономии социализма удалось подготовить, после тридцати лет дискуссий, лишь в 1954 году — после смерти Сталина, который все годы принимал в работе над учебником активное участие и задерживал его издание! Реальность советского хозяйства не вмещалась в понятийный аппарат марксистской политэкономии. Разрешить эти противоречия в рамках официально принятого в качестве идеологии учения не удавалось. Отказаться от учения было невозможно и по субъективным причинам (правящая партия и практически вся интеллигенция были воспитаны в марксизме), и по соображениям политической целесообразности. Не было возможности и разработать новую систему обществоведения, способную заменить марксизм.

В результате, в 1950-е годы была принята политэкономия советского социализма как «квазирыночной» системы — теоретическая модель, явно неадекватная хозяйственной реальности. Когда правительство Н.И. Рыжкова в 1989-1990 годы подрывало своими законами советскую экономическую систему, оно не понимало, к каким последствиям это приведет. Обучение политэкономии социализма в высшей школе и в системе массового политического образования имело огромный идеологический эффект. Как только, после смерти Сталина, в официальную догму была введена трудовая теория стоимости, стало распространяться мнение, будто и в СССР работники производят прибавочную стоимость и, следовательно, являются объектом эксплуатации. Следующим (логичным и неизбежным) шагом, уже вопреки официальной идеологии, стало «открытие» и класса эксплуататоров — государственных служащих (номенклатуры). Сами того не зная, люди сдвигались к принятию антисоветской концепции Троцкого.

Вся доктрина советского хозяйства исходила из ошибочного положения. Политэкономия представляет хозяйство как равновесную машину, которая работает на основе купли-продажи. Но есть и другие типы хозяйства, при которых ценности и усилия складываются, а не обмениваются — так, что все участники пользуются созданным сообща целым. Таковым являются, например, хозяйство семьи или крестьянского двора. Таковым было и советское плановое хозяйство. Именно сложение ресурсов без их купли-продажи позволило СССР после колоссальных разрушений 1941-1945 годов быстро восстановить хозяйство. В 1948 году СССР превзошел довоенный уровень промышленного производства (можно ли представить себе такое в нынешней Российской Федерации?).

Почему мы этого не видели? Потому, что из политэкономии мы заучили, что специализация и разделение — источник эффективности. Это разумное умозаключение приобрело характер догмы, и мы забыли, что соединение и кооперация — также источник эффективности. Какая комбинация выгоднее — зависит от конкретных условий. В условиях России именно соединение и сотрудничество были эффективнее, нежели обмен и конкуренция; они и превалировали в хозяйстве. В этом была сила советской экономики, но это перестали понимать.

Часто говорят, что дефектом советского хозяйства было его огосударствление. Да, оно стало мешать некоторым направлениям развития, но его избыточность вовсе не была тяжелой болезнью строя и, тем более, не она привела его к гибели. До заключительной фазы перестройки проблема собственности вообще не волновала сколько-нибудь значительную часть общества и не могла послужить причиной отрицания советского строя. Даже и сегодня поворота к частной собственности на главные средства производства в массовом сознании не произошло.

Советская система была очень эффективна по своим критериям. Сложные товары, на которые работала вся экономика, по отношению «цена — качество» были в мире вне конкуренции (например, оружие, алюминий, лекарства, метро).

Устойчив миф об отсталости сельского хозяйства СССР. Это миф идеологический, никаких внятных индикаторов и критериев для такой оценки никогда не было представлено, как не было и нормальной дискуссии специалистов. Исходя из личного знакомства с хозяйством западных фермеров, могу сказать, что, если бы этих фермеров поставить в те же природные и ресурсные условия, в каких находились наши колхозники (почва, машины, инфраструктура, дороги и т. д.), они (фермеры) производили бы намного меньше.

Это видно сегодня и по российским фермерам, которые все же гораздо лучше приспособлены к условиям России, чем западные. Переход сельского хозяйства России от советской системы к укладу западного типа привел к снижению производства в два раза, и за 15 лет после этого уровень советского периода не был достигнут и, вероятно, при нынешней системе не будет достигнут.

Вот ясный индикатор: колхозы обходились всего 11 тракторами на 1000 га пашни — при обычной для Европы норме 120 тракторов. В отличие от Запада, советское село всегда субсидировало город. Импорт продовольствия (зерна) был в СССР признаком благополучия, а огромный импорт продовольствия сегодня — признак бедствия.

Почти общепринятым стало утверждение, будто хозяйство СССР измотала гонка вооружений. Это мнение ошибочно и является следствием пропаганды. С гонкой вооружений экономика справлялась: по оценкам ЦРУ, доля военных расходов в валовом национальном продукте СССР постоянно снижалась. В начале 1950-х годов СССР тратил на военные цели 15% ВНП, в 1960 году — 10%, в 1975 году — всего 6%. На закупки вооружений до перестройки расходовалось около 5% от уровня конечного потребления населения СССР. Это никак не могло быть причиной краха системы.

Не сыграли существенной роли и колебания цен на нефть (см. лекцию 12): прирост ВВП в СССР стабилизировался с середины 1970-х годов на уровне 3-4% в год. В технологическом укладе тех лет рост был ограничен резервами рабочей силы. И это стабильное развитие было более быстрым, чем в США.

Распределение и потребление. Из отношений собственности в СССР вытекал тип распределения, включающий значительную уравнительную компоненту — не только по труду, но и «по едокам». Его механизмами были: бесплатное жилье, медицина, образование, низкие цены на продукты питания, транспорт, культуру. Через эти каналы человеку давался минимум благ как члену общины (СССР). Он имел на это гражданское право, т. к. с общей собственности каждый получал равные дивиденды. В 1970-1980-е годы СССР стал «обществом среднего класса» с симметричной и узкой кривой распределения людей по доходам. Децильный фондовый коэффициент дифференциации с 1960-х до конца 1980-х годов колебался в диапазоне 3,0-3,5.

Базовые материальные потребности удовлетворялись в СССР гораздо лучше, чем этого можно было бы достигнуть при тех же ресурсных возможностях и том же уровне развития в условиях капитализма — хозяйство было очень экономным.

Для понимания советского хозяйства важен тот эксперимент, который осуществляется, начиная с 1989 года. Цель его — превращение советского хозяйства в рыночную экономику. В ходе этого эксперимента получен большой запас нового знания в области экономической теории. Именно когда ломают какой-то объект, можно узнать его внутреннее устройство и получить фундаментальное знание.