Рыцарь в зеленых доспехах - Николай Малунов

- Я тебе сейчас… - доносся старческий голос из-за двери.

И что ж ему так на стариков то везет?! Одни бабки да деды вокруг… Хотя дом простенький, панельный, небогатый, в спальном районе центра. Оно и понятно, тут, наверное, династии веками живут, друг друга сменяя.

- Ишь, что удумал, ирод! Сейчас как шмальну!

- Не надо шмалять, дедушка, - убрал свой «ключ» от двери Леший и сам, на всякий случай отошел от двери так, чтобы если и шмальнули, так не в него. – А то я и сам могу… Я думал, тут нет никого!

- Я тебе сейчас полажу по чужим хатам! Васька! Тащи берданку, тут жулик нарисовался…

- Не жулик я! Мне бы просто через вас пройти да на улицу выбраться. Во дворе мертвяков много, а мне девочку, Настеньку, из… - Орлов прикинул в голове, - из тридцать девятой, вывести…

В квартире замолчали. Тишина длилась примерно минуту.

- Из тридцать девятой? – недоверчиво переспросили наконец-то. – А ты кто вообще такой?

- Я друг Алевтины Олеговны…

- Друг… Ану-к, покажись, что-то я тебя не вижу… Мать честная! - Ахнули за дверью разглядев живой куст, появившийся в дверном глазке. – Ты кто ж такой-то?!

- Военный я, дедушка, военный. Так что, пустишь?

- А что-то я Настеньки с тобой не вижу… Брешишь поди?

- Отец… - Леший понизил голос, вздохнул. – Алевтину там баба Тома загрызла, когда в квартиру сунулись за дочкой… Настеньку пока не решился выводить, там в кровище все, да и труп мамки обглоданный…

- Ох ты ж… Свят, свят, свят… Так это у вас там палили?!

- У нас, отец, у нас… ну так что, пустите?

- Куда ж вас денешь! Но руки на виду держи, а то, шмальну!

Никифор Прокопьевич с сыном-инвалидом Васькой оказались довольно душевными людьми. Отцу уже явно за девяносто, но еще бодрый. Сын Лешего чуть ли не в два раза старше. Причем судьба над ними посмеялась. Сын совсем не ходячий, на коляске передвигается, а старик-отец за ним ухаживает. Обычно-то наоборот все, а тут… Поговорили, в общем. Познакомились. Договорились. Орлов сходил за Наськой и принес ее, с ног до головы обернутой в плед. Не хватало ей еще кровавого месива в квартире и по пути увидеть… Ей вон и так дурно от пережитого.

С появлением ребенка Прокопьевич стал еще чуточку добрее. Даже расщедрился на чай с малиновым вареньем. А то, как он сказал, на девчонке лица совсем нет, а чаек с малинкой всегда настроение поднимает… Эх! Мужики! Что с них взять! Ничего ни в воспитании, ни в болезнях не понимают! Старый – глупый от возраста. Молодой – с больной головой от того, что дальше с ребенком делать. Вот и проворонили…

Плохо Насте стало, когда Леший уже покинул хату гостеприимных стариков. Примерно на половине пути до аптеки девочка пожаловалась на тошноту и головокружение. Лишь тогда Орлов что-то заподозрил, но было уже поздно. Пара скулящих бывших людей увязалась за ними, шла шаркающими походками. Так и чудилось, вот-вот мелочишку или сигареток попросят… Вроде как они еще не перешли в боевое состояние, наверняка, не в силах увязать в тухлых мозгах, что кусты ходить не могут, а со спины Леший его самый и напоминал. Но все же что-то их смущало и, потому мертвяки не отставали. Бежать Алексей опасался. Рядом слишком много других тварей. Настенька совсем плохой стала. Лишь, когда личико ее побелело настолько, что это стало заметно и тупому солдафону, до него дошло… Точнее он вспомнил о болезни, и о том, что, наверняка, укол ей давно никто не делал… И про то, что в квартире оставался запас необходимого Насте самого лекарства.

- Дебила кусок! - обругал себя Леший, сведя все факты: – Тушенка, чай с вареньем! Ей же всего этого наверняка нельзя! Насть, ты как?

- Тошнит и голова болит, - тихонечко отозвалась девочка, не открывая сомкнутых воспаленных глаз.

Она сидела на нем, обвивая руками шею, словно мартышка. Видно было, что ей это не впервой. Держалась девочка очень крепко. Так, что сам бы Алексей при желании ее оторвать бы смог, наверное, не с первого раза. Состояние ребенка ухудшалось на глазах. Он уже даже через рубаху ощущал исходящий от нее жар. Нужно было что-то делать. До аптеки квартал. Обратно возвращаться совсем не вариант… Нужно бежать! Опасно, а что делать? Он не знал, сколько в таком состоянии она может находиться и как скоро нужно сделать укол, как часто его вообще делать надо и куда. Сахарный диабет на курсах первой доврачебной помощи на войне не проходят. В армии это не нужно. Там главное дырку от пули засыпать-залепить гемостатиком, или жгутом рану пережать, да медика вызвать, это если в трех словах, так что сейчас он мог действовать лишь наобум. Что-то подсказывало ему, что нужно было спешить. И он поспешил.

Сделав подскок, перехватывая девочку чуть повыше и поудобнее, Леший сорвался с места. Мертвяки кинулись в погоню примерно через секунду. А еще через одну с улицы, рыча, к ним кинулись и другие.

Бежать было неудобно. Попробуйте побегать с ребенком на руках. Тут ни корпусом не отработать, ни руками не помочь, и центр тяжести высокий, приходится уповать только на силу мышц. А мышцы те самые давно уже просили хозяина их пристрелить, но страх за свою жизнь сделал свое дело.

Он бежал, прокачивая воздух легкими, вдыхая смрад разлагающихся тел, дыма, гари и собственного пота. Воздуха категорически не хватало. Этому и Настя, сдавившая его бока, способствовала и усталость, и жара. Солнце сегодня пекло в разы сильнее, чем вчера, но он смог! Он добрался до аптеки как раз в тот момент, когда мертвяки почти его догнали. Добрался, но резко метнулся в сторону.

Аптеку грабили. За несколько метров до заветной двери Леший заметил, что двери, которые они с Алей плотно закрыли за собой, уходя, открыты. Из темноты дверного проема в них кто-то целился. Из чего и кто это был, Алексей разбираться не стал. Он резко метнулся в сторону, уходя в просвет между двумя застывшими «Газелями», прикрывая собой девчонку, прокатился по капоту легковушки, ощущая, как такие родные «Паладины» рвутся на заднице, но, не обращая на это внимания, побежал дальше.

Сзади ухнул выстрел. Судя по всему, ружье. Кто-то закричал. Звали какого-то Саню. Ему сообщали о каком-то «хрене с горы»