Преступники. Факел сатаны - Анатолий Алексеевич Безуглов

он обрадовался! Тут же ринулся в ближайший магазин… Больше мы не встречались… Так я стал инженером Банипартовым.

— Когда это произошло? — спросил Чикуров.

— В семьдесят четвертом году.

— А как же фотографии на документах? — поинтересовалась Дагурова.

— О, это дело техники, — ответил Рубцов–Банипартов и замолчал, ожидая дальнейших вопросов.

— Как вы попали в Березки? — продолжил допрос Чикуров.

— Не сразу. С годик поколесил по России… Сначала думал осесть в приличном городе. Но столкнулся в Ставрополе с бывшим сослуживцем из Новгорода. Он человек честный, по делу связанному с Горьковским автозаводом, не проходил, но… Он узнал меня… Нет, сказал я себе, так дело не пойдет, можно здорово подзагореть… Судьба забросила меня в Березки… В глушь…

— Бакенбарды и бородку вы отпустили уже здесь? — спросил Игорь Андреевич.

— Нет, чуть раньше. После того, как меня опознали в Ставрополе…

— А темные очки? — спросила Дагурова.

— Появились одновременно с бородой… Итак, я осел в Березках и успокоился вдали от шума городского… В то время отсюда все бежали, а кто и оставался, так у тех шея болела…

— Почему? — не понял Чикуров.

— А потому что по сто раз на дню оглядывались на город. Чтобы при случае смотаться туда, — объяснил допрашиваемый. — Приняли меня с распростертыми объятиями. Как–никак инженер! Я устроился снабженцем в совхоз. Потом его слили с другими березкинскими шарашками. Стало объединение во главе с Ганжой. Сергей Федорович сразу взял быка за рога. Крутенько начал. Одних начальников сократил, кое–кто сам дал деру из поселка. Меня Ганжа не тронул: работать я умею, можете спросить у кого угодно… При Сергее Федоровиче я вкалывал как ломовая лошадь! Без дураков! Женился, обзавелся детьми…

— Это у вас первая жена? — спросил Чикуров.

— Вторая. С первой мы расстались, как в море корабли, давно, еще до горьковской истории. Не сошлись характерами.

— Дети от первого брака есть?

— Нет.

— Ладно, — кивнул Чикуров. — Продолжайте.

— Значит, когда в Березках появилось производственное объединение, я работал и жил честно, — рассказывал дальше Рубцов–Банипартов. — Как все тут. И в том, что поселок стал превращаться в образцовый, моя заслуга тоже есть, уверяю вас. И немалая.

— Простите, я вас перебью, — сказала Ольга Арчиловна. — Вот вы сказали, что трудились и жили честно… Это действительно было так?

Обвиняемый уставился на Дагурову, словно не понимал сути вопроса. Она повторила его.

— Право же, не знаю, что вы имеете в виду, — сказал он, несколько стушевавшись. — Я понимаю, что в моем положении остается одно — только правда.

— Мы от вас ее и ждем, — сказала Дагурова. — Это действительно в ваших интересах… И коль уж речь зашла о честности, скажите, для чего вы писали и посылали во все концы пасквили на Сергея Федоровича Ганжу?

Рубцов–Банипартов, видимо, не ожидал такого вопроса. Он кинул подозрительный взгляд на Чикурова, потом на Харитонова и Дагурову: может, его «берут на понт»? Наверное, обвиняемый даже мысли не допускал, что кто–нибудь докопается до его «доброжелательской» деятельности.

— Что же вы молчите, Андрей Романович? — спросил Чикуров.

Острый кадык Рубцова–Банипартова дернулся вверх–вниз. Он посмотрел на следователя исподлобья.

— Это Ганжа сказал?.. Как же он мог?.. Я сам был жертвой анонимки. Разве он забыл? Пострадал ни за что, когда мы с Сергеем Федоровичем доставали безалкогольное вино в Грузии. Меня самым наглым образом оклеветали! Да–да! Будто я хапнул десять кусков! Я был настолько возмущен, что даже хотел подать заявление об уходе. — Заметив иронические взгляды присутствующих, он горячо произнес: — Спросите Ганжу! Анонимка на меня была! Честно говорю: была!

— Анонимка была, это верно, — сказал Чикуров. — Ход конем с вашей стороны… А рассуждали вы так: кто может заподозрить человека в писании грязных доносов на самого себя?

— Как–как? — заикаясь, спросил обвиняемый. — Не понимаю, о чем вы…

— О том, что автором анонимки на Банипартова были тоже вы! Их в вашей жизни было много! Одну из последних вы послали мне, — словно гвозди, вбивал в допрашиваемого факты Игорь Андреевич. — В ней вы хотели убедить, что убийца Ростовцева один из пяти названных вами лиц… Вот эта анонимка! А вторую, в которой вы прямо обвиняете в убийстве Ростовцева Азу Даниловну Орлову, вы почему–то не послали… Можете ознакомиться с экспертизой.

У Рубцова–Банипартова отвисла челюсть. Он смотрел на чистый лист бумаги, найденный в его кабинете, на текст, словно перед ним возникло привидение. Прочитав заключение судебных экспертов, Рубцов–Банипартов долгое время сидел молча, то ли не в силах произнести хоть слово, то ли обдумывал, как выкрутиться.

— Чувствую, что говорить правду до конца вы не хотите, — вздохнул Игорь Андреевич. — Ну что ж, можете не говорить вовсе. Это ваше право. Но смею уверить, что и без ваших показаний у следствия вполне достаточно доказательств…

— Нет–нет! — встрепенулся Рубцов–Банипартов, на лице которого проступили страх и мольба. — Я буду говорить! Буду! Да, анонимки писал я! И на Ганжу, и насчет Грузии, и эти две последние лично вам, Игорь Андреевич! Было, не скрою…

— Зачем? — спросил следователь. — Какую цель вы преследовали?

— Как я уже говорил, в Березках я работал снабженцем. В совхозе. Масштабы, конечно, мизерные. Выбить запчасти, комбикорма, несколько тонн цемента, тысчонку листов шифера… Когда пришли Ганжа и Семизоров, размахи стали саженьи… Развернули строительство, реконструкцию всех подразделений, полное переоборудование… Все надо и ничего нет! С фондами нас не обижали, но даже при их наличии попробуйте что–нибудь достать!.. Например, нам нужно завезти оборудование для животноводческого комплекса в первом квартале, обещают в третьем, а выделяют в четвертом. И так почти во всем. А попытайся возмутиться, потребовать — вообще ничего не получишь! Что остается делать? Кого–то ублажать, кому–то подмазать. А на какие, скажите, шиши? Из своей зарплаты? Но тогда что будут кушать жена и дети, которых у меня двое? Близняшки… И вообще какой смысл тогда работать?.. Подъехал я к Ганже: так, мол, и так, за красивые глазки нам никто ничего делать не будет, навстречу не пойдет… Сергей Федорович и слышать ничего не хочет! Все, говорит, будем делать по–честному. Никаких подачек, никаких махинаций и вообще блатных дел. Вот так! А сам требует: это должно быть построено в срок, это завезено, как указано в плане, это сделано согласно обязательству… А я крутись между двух жерновов, исхитряйся, ломай голову. Где наобещаешь, где возьмешь хитростью, где улыбнешься! — Рубцов–Банипартов тяжело вздохнул. — Если бы жена узнала, сбежала бы от меня в тот же день! Иногда от такой каракатицы зависело получение фонда на бензин или поставки поточной линии — смотреть на нее страшно! А ты к ней с комплиментами, цветами, шампанским… Еще в кино