Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 1: XVIII–XIX века - Коллектив авторов

понравилась властям, что цензорам было дано указание не пропускать полемические выпады против лекции профессора, ценимого правительством. В ответ на такое неуклюжее обхождение Чичерин, справедливо полагая, что он вовсе не обыкновенный чиновник, исполняющий приказания начальства и нуждающийся в его защите, обратился к министру с просьбой снять с него «клеймо», оскорбительное для чести независимого автора.

Через несколько лет после студенческих волнений внутри коллегии московских профессоров вспыхнул конфликт, осложненный вмешательством министерской власти, не посчитавшейся с решением ученого совета и, по убеждению Чичерина, нарушившей установленный законом порядок. «Где есть беззаконие, там должен быть и протест. Он может быть практически бесполезен, но он всегда нравственно необходим. Это не только право, но и обязанность каждого члена коллегии, обязанность, от исполнения которой зависит прочное утверждение законного порядка в русском обществе» – так Борис Николаевич объяснил мотивы своего участия в этом переросшем свои первоначальные рамки конфликте. Единственным выходом из этой скользкой ситуации для Чичерина было уйти в отставку. Покидая университет навсегда, он решает перебраться в деревню. Там, в спокойной, несуетной обстановке провинциального поместного быта, он продолжает много и увлеченно размышлять о ходе внутренних и международных событий, создавать научные трактаты, пробовать свои силы в политической публицистике, участвовать в земской деятельности, мечтать о новой политической роли.

Уже к исходу первого пореформенного двадцатилетия в традиционных размышлениях Чичерина о соотношении идеального и осуществимого на практике в той или иной стране возникает новый мотив. Необходимо все-таки постепенно приобщать и приучать общество к участию в государственных делах. Отсюда и желательность представительства законосовещательного типа как подготовительной меры. Меры, против которой Чичерин решительно возражал еще в 1866 году, считая ее бесполезной и даже вредной, поскольку, дескать, выйдет одно «собрание обличителей», не обремененных никакой ответственностью. Теперь же Чичерин рассуждает иначе, подчеркивая и обратное воздействие представительного учреждения на формирование основ гражданского общества. «Парламент, – пишет он, – нужен еще более для политического воспитания народа, нежели для государственного управления».

Но события в России на рубеже 1870-1880-х годов развивались очень быстрыми темпами. Сразу после убийства Александра II народовольцами I марта 1881 года Чичерин составляет записку «Задачи нового царствования», в которой, анализируя корни «зла», находит их «в самом состоянии русского общества и в быстроте, с которою совершились в нем преобразования». В связи с этим на первый план, с точки зрения Чичерина, снова выступают охранительные задачи. Вопрос состоял в том, как, какими путями и способами следует укреплять в стране власть и порядок? О конституции в полном смысле этого слова Чичерин и прежде речи не вел. Свободу печати (точнее говоря, широкую гласность) – лозунг, поддерживавшийся всей либеральной печатью вместе с идеей введения представительства, – Чичерин «лекарством» тоже отнюдь не считал. «Свобода печати, главным образом, периодической, которая одна имеет политическое значение, необходима там, где есть политическая жизнь; без последней она превращается в пустую болтовню, которая умственно развращает общество», – писал он.

Если «свобода необходима для научных исследований – без этого нет умственного развития», то периодическая печать, по мнению Чичерина, требовала «сдержки, а не простора». Первые две трети текста записки «вполне» одобрил К.П. Победоносцев, которому Чичерин ее и послал. Но у записки была концовка, выдержанная уже в ином духе. С нигилизмом одними внешними средствами правительство не справится, утверждал Чичерин. «Нужна нравственная поддержка народа, не та, которая дается официальными адресами, а та, которую может дать только живое общение с представителями земли… Надобно создать орган, в котором могли бы вырабатываться общественная мысль и общественная воля… Эта цель может быть достигнута приобщением выборных от дворянства и земства к Государственному совету…»

Но вместо подобия «народного представительства» Россия получила «народное самодержавие» Александра III. Наиболее вероятными последствиями избранного курса Чичерин уже в самом начале 1880-х годов назвал «войну, банкротство и затем конституцию, дарованную совершенно не приготовленному к ней обществу».

Еще одна попытка Чичерина повлиять на формирование политики самодержавия была связана с его деятельностью на посту московского городского головы. В мае 1883 года во время коронационных торжеств в Москве он произнес речь, в которой правительству для борьбы против террора рекомендовалось содействие самостоятельных и организованных во всероссийском масштабе общественных сил. Прямым следствием этой речи и публикации ее в заграничной печати стала новая отставка Чичерина. «Самое худшее, – писал по поводу происшедшего Чичерин в частном письме, – заключается в том, что это триумф для всех врагов правительства. Вот вам городской голова (скажут они), который открыто заявляет о том, что он консерватор и что готов идти рука об руку с властью; но не проходит и двух лет, как его отправляют в отставку. Нет более очевидного доказательства того, что эта ситуация просто невыносима для любого мало-мальски независимого человека… Если при этом воображают, что подобным образом действий удастся произвести на свет что-нибудь иное кроме рассадника Желябовых и Рысаковых (убийц царя. – С.С.), то это лишь странное заблуждение».

Свою последнюю обобщающую работу, имевшую открыто политическое звучание, Чичерин был вынужден издать за границей под псевдонимом «Русский патриот», дав ей название «Россия накануне двадцатого столетия». Ведя речь об утверждении в народе «начал свободы и права», он видел основные пороки и опасности русской жизни, с одной стороны, в бюрократическом управлении и произвольной власти монарха, а с другой – в социалистической пропаганде и практике леворадикальных действий.

В связи с бытующими ныне представлениями о российском консерватизме конца позапрошлого века, особый интерес представляет непримиримая критика Чичериным тогдашнего правительственного курса с позиций того нового консерватизма, отправной точкой для развития которого в России стали, по его мнению, реформы 1860-1870-х годов. Признавая закономерность правительственной и общественной реакции на революционную деятельность и убийство императора, Чичерин отказывался видеть в политике, возобладавшей затем, консервативное содержание. На его взгляд, скорее происходила ломка созданных реформами институтов, понятий и прав – политика не менее опасная и деструктивная, чем то, чему она должна была противостоять.

Чичерин скончался 3 февраля 1904 года в имении Караул Кирсановского уезда Тамбовской губернии, словно не пожелав своими глазами увидеть то, что им было давно предсказано для российской власти: «войну, банкротство и затем конституцию, дарованную совершенно не приготовленному к ней обществу»…

Чичерин был человеком, безусловные либеральные устремления которого сочетались с идеологическим преклонением перед самодержавным государством, вступившим на путь реформ. В его политической судьбе наглядно проявились все минусы доктринального оптимизма. Родовитый русский дворянин, всей душой стремившийся стать первородным российским гражданином, Чичерин видел в таком превращении естественный результат развития права из привилегий. Но все его усилия вывести из сословных преимуществ нечто более широкое и значительное разбивались об лед непонимания со стороны правительства, не желавшего признавать за собой обязанности соблюдать им же