Дилогия об изгоняющем дьявола - Уильям Питер Блэтти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он встал с кровати и спустился в кухню, зажег свет и, прищурившись, взглянул на большие настенные часы. «Пять минут пятого? Просто безумие какое-то,— возмутился Киндерман.— Фрэнк Синатра только собирается в койку». Тем не менее чувствовал он себя отлично, словно успел прекрасно выспаться. Киндерман поставил чайник и прислонился к плите, чтобы не прозевать момент: надо успеть снять чайник до того, как раздастся свисток. А то он разбудит Ширли. Киндерман стоял и раздумывал над сном, который глубоко потряс его. «Что же терзает меня? — размышлял следователь.— Какая-то мучительная боль потери». Ему вспомнилась книга о сатане, написанная католиками-теологами. Как-то раз она попалась ему на глаза, и он с удовольствием прочитал ее. Красота и совершенство сатаны описывались в книге как; «захватывающие дух». «Несущий свет». «Утренняя звезда». Бог, очевидно, очень любил его. Но тогда почему он проклял его на все времена?
Киндерман дотронулся до чайника. Только начал нагреваться. Еще несколько минут. Он снова подумал о Люцифере, о существе, излучающем свет. Католики утверждали, что сущность его изменить нельзя. Ну и что? Неужели именно он несет болезни и смерть ка землю? И он же изобретает кошмары, зло и жестокость? Нет, здесь смысл теряется. Даже на старика Рокфеллера снисходила иногда благодать, и он раздавал монетки бедным. Киндерман вспомнил Евангелие и несчастных одержимых. Кем одержимых? Уж конечно, не падшими ангелами. Только дураки могли бы спутать дьявола с духом умершего человека. Это просто шутка. Это мертвые пытаются возвратиться в мир живых. Кассиус Клей может бесконечно повторять это, но что остается делать бедному погибшему портному? Нет, сатана никогда бы не стал мелочиться и занимать чужие тела Даже евангелисты так считают, вспомнил Киндерман. Да, конечно, однажды сам Иисус пошутил насчет этого, мысленно подтвердил он. Как-то явились к нему апостолы, полные впечатлений и окрыленные успехом в изгнании демонов. Иисус кивнул и, сохраняя полнейшее спокойствие, заявил: «Да, я видел, как сатана падал с небес подобно молнии». Вот и противоречие. Он просто пошутил над ними. «Но почему именно молния? — удивлялся Киндерман.— И почему Христос называл сатану Князем Тьмы?»
Через несколько минут чайник закипел, и, налив себе чашку, Киндерман понес ее наверх, в кабинет. Он тихо прикрыл за собой дверь, на цыпочках подошел к столу, включил свет и сел читать дело Близнеца.
Убийства, сведения о которых были собраны в папке под названием «Дело Близнеца», происходили в районе Сан-Франциско на протяжении семи лет, с 1964 по 1971 год, и прекратились, когда преступник был застрелен полицейскими при попытке перелезть через ограду моста «Золотые Ворота». Ранее он утверждал, что убил двадцать шесть человек, причем каждое преступление было особо жестоким и труп очередной жертвы подвергался либо расчленению, либо другим изуверствам. В списке несчастных оказались и мужчины, и женщины разного возраста, иногда даже дети. Город жил в постоянном страхе, несмотря на то что личность убийцы удалось установить. Сразу же после первого убийства он прислал письмо в газету «Сан-Франциско кроникл». Этого человека звали Джеймс Майкл Веннамун, ему было тридцать лет. В городе знали и его отца-евангелиста Беседы с этим священником передавались по всей стране каждое воскресенье в десять часов. И все же найти Близнеца не удавалось. Не смог помочь и евангелист, который в 1967 году прекратил всякие публичные выступления. После расстрела на мосту тело убийцы словно сгинуло. Оно упало в реку, и в течение нескольких дней его тщетно пытались выловить драгами. Однако в смерти садиста не приходилось сомневаться. Не менее сотни пуль изрешетили его. К тому же страшные убийства после этого сразу прекратились.
Киндерман медленно листал страницу за страницей. Вот раздел, посвященный издевательствам над жертвами. Внезапно следователь остолбенел. Не веря своим глазам, он заново перечитал целый абзац. Волосы на его голове встали дыбом. «Этого не может быть! — думал он.— Боже мой, но этого просто не может быть!» И все же приходилось верить. Следователь оторвал взгляд от страницы и тяжело задышал. А потом вновь углубился в чтение.
Киндерман дошел до описания психического состояния преступника, большей частью основанного на его бессвязных письмах и детских дневниках. У преступника имелся брат Томас. Они родились близнецами, но Томас страдал слабоумием и жил в своем собственном мире. Несмотря на то что его постоянно окружали люди, Томас боялся темноты и спал всегда при включенном свете. После развода отец не уделял мальчикам должного внимания, и всю заботу о брате Джеймс взял на себя.
Вскоре Киндерман погрузился в изучение истории их жизни.
Томас сидел за столом, уставившись своими детскими наивными глазами в никуда. Взгляд его был пуст. Джеймс пек ему блинчики. Внезапно на кухню ввалился Карл Веннамун, одетый только в пижамные штаны. Он был навеселе и держал в руке стакан с почти опорожненной бутылкой виски. Как сквозь туман Веннамун окинул взглядом кухню и заметил Джеймса.
— Что ты тут делаешь? — взревел он.
— Готовлю блинчики для Томми,— объяснил мальчик.
Он проходил мимо отца с полной тарелкой, когда Веннамун крепкой затрещиной неожиданно сбил его с ног.
— Сам вижу, сопляк! — зарычал Веннамун.— Я тебе ясно сказал, что сегодня он еды не получит! Он испачкал штаны!
— Но он не виноват в этом! — заплакал Джеймс.
Веннамун пнул его ногой в живот и направился к дрожавшему от страха Томасу.
— А ты, негодяй?! Я же запретил тебе есть! Ты что, не слышал? — На столе стояло несколько тарелок с едой, и разъяренный Веннамун одним движением опрокинул их на пол.— Ты, маленькая обезьяна, ты у меня научишься послушанию и порядку! — Евангелист сдернул мальчонку со стула и поволок к входной двери. По дороге он осыпал сынишку ударами кулака.— Ты как твоя мать! Грязная свинья! Вонючая католическая скотина!
Веннамун подтащил мальчика к двери, ведущей в подвал. Яркое солнце заливало окрестные холмы. Веннамун распахнул дверь.
— Ты полезешь туда, в подвал, к крысам, будь ты проклят!
Томас задрожал еще сильнее, и в огромных мальчишеских глазах заметался страх. Мальчик заплакал.
— Нет! Нет! Я не хочу в темноту, папа! Пожалуйста, пожалуйста...
Веннамун ударил его, и мальчонка кубарем покатился вниз по лестнице.
Томас в отчаянии закричал:
— Джим! Джим!
Дверь в подвал захлопнулась, раздался скрежет засова.
— Да уж, крысы им займутся, я надеюсь,— донесся пьяный голос отца.
Внезапно тишину прорезал истошный вопль.
Вернувшись в дом,
