Сатира и юмор: Стихи, рассказы, басни, фельетоны, эпиграммы болгарских писателей - Петко Славейков

язык с народом, тогда другое дело! — согласился Эзоп и стал академиком. А поскольку он был трудолюбив, то за короткий срок составил несколько томов словаря Эзопова языка.

Этот язык усвоили архонты, стратократы, бюрократы, жрецы и судьи, геоморы и соматофилаки, скипетроносцы, телохранители и другие служители. Они овладели Эзоповым языком в совершенстве и, едва услышав, что кто-нибудь где-нибудь говорит на этом языке, сразу же узнавали сокровенные мысли человека, какая тайная боль его гнетет, и тут же избавляли его от этой боли.

А после того как половина населения была избавлена от боли, другая половина сама отказалась от Эзопова языка.

И архонты снова нашли общий язык с народом. Так было восстановлено единство: архонты — народ.

После этого Эзопа вызвали снова:

— В последнее время народ совсем забыл Эзопов язык. Твой язык, Эзоп, оказался недолговечным и конъюнктурным, а потому дальнейшая работа над словарем становится излишней. Но на данном этапе ты оказался полезным, и мы решили сохранить за тобой зарплату. Пиши свои басни, хе-хе-хе. Никто тебе не мешает, хе-хе-хе…

И тогда Эзоп забрался на скалу и бросился вниз.

Такова правда о смерти Эзопа. Все остальное — басни.

ЧЕЛОВЕК И РАЗБИТЫЙ ИДОЛ

Один бедняк часто ходил в храм и молился идолу, чтобы тот избавил его от бедности. Но бедность — дело такое: если с ней не покончить разом, она становится все больше и больше. И бедняк все молился, а нищета его все росла. Наконец, он не выдержал и однажды, в сердцах швырнув идола на мраморный пол, разбил его. И представьте, жрец прятал как раз в этом идоле золотые монеты, поскольку знал, что идол считается неприкосновенным, а значит, является самым надежным тайником… Монеты рассыпались, бедняк живенько собрал их и был таков.

Не будучи эгоистом, он рассказал обо всем и другим беднякам, которые годами безуспешно молились своим идолам. Он посоветовал им не молиться идолам, а, наоборот, разбить их. Бедняки последовали его совету и разбили всех идолов, совершив таким образом маленькую бескровную революцию в рамках мифологического мировоззрения. Тогда жрецы, которые все-таки были интеллигентными людьми, провели религиозную реформу и объявили, что молиться идолам — это фетишизм. Правильнее молиться прямо им, жрецам — настоящим и полномочным представителям богов.

И люди — бедные и богатые — начали молиться жрецам, быстро к этому привыкли, а те, выслушав их просьбы и сообразуясь с конкретной обстановкой, иногда удостаивали их ответом.

Теперь уже больше никто не разбивал идолов. И ни у кого не было разбитых идолов. Была только разбитая вера. Но это не так уж страшно, поскольку раньше их вера служила лишь для хранения чужих богатств.

ПОЧЕМУ ДЕРЕВЬЯ УМИРАЮТ СТОЯ

Как-то раз деревья от нечего делать решили выбрать себе царя. Пошли они к дубу и стали коленопреклоненно просить его стать царем.

— Об этом и речи быть не может! — резко оборвал их дуб. — Выходит, вместо того чтоб укреплять свою устойчивость против бурь, я вдруг начну царствовать? Нет, это занятие для мягкотелых.

Обратились к маслине.

— Что вы хотите? — отрезала она. — Чтобы я потеряла свою маслянистость, которая так необходима богам для миропомазания, поэтам — для елейных стихов, работникам торговли — для перевыполнения плана, покупателям — для борьбы с артериосклерозом? Чтобы я вместо этого уселась царствовать? Ищите какое-нибудь другое, суетное дерево.

Пришли к пальме.

— Зачем мне власть? Разве есть власть большая, чем красота? Моя грация давно заслужила пальму первенства. Обратитесь к какому-нибудь другому, более тщеславному дереву.

Спросили смоковницу.

— Что? Царствовать? Разве вам мало моей сладости? Зачем мне становиться царицей? Чтобы меня возненавидели все — от мала до велика? Я предпочитаю, чтобы меня любили.

Так деревья ходили, ходили и пришли к кизилу. Стали просить его.

— Жаме́! — вспылил упрямый кизил. — Не то чтоб я не мог быть царем, не бог весть что для этого нужно! Но если вы сами меня выберете, что у меня будет за власть? Я должен буду отчитываться перед вами! А завтра вам взбредет в голову выбрать другого царя… Что же это за царствование, если ты не навязал себя силой и никто перед тобой не трепещет? Вот у животных — другое дело. Там лев… хе-хе! Да разве царя выбирают, дурачье вы этакое? И зачем только вы затеяли эту мышиную возню?

Деревья поняли, что он прав, и не стали выбирать царя. Поэтому у животных есть царь, а у деревьев нет. И поэтому деревья не преследуют друг друга, не уничтожают друг друга, а живут в мире и согласии. И главное — умирают стоя!

Или их рубят — исходя из нужд народного хозяйства.

ВЕТЕР И СОЛНЦЕ

Ветер и солнце затеяли дискуссию. О чем? С тех пор как существует мир, дискутирующие, в сущности, спорят об одном и том же: кто из них сильнее? Видите ли, вопрос престижа!

Вот ветер с солнцем и поспорили, кто из них сильнее. Решили, что сильнее тот, кто, уложившись в отведенный регламент, заставит раздеться первого встречного путника.

Появился путник, и ветер довольно потер руки.

— Увидишь, — пообещал он солнцу, — какой я учиню стриптиз. Как завою, как на него налечу, как засыплю налогами да поборами — последнюю рубашку с него сниму.

Как пообещал, так и сделал: завыл так грозно и зловеще, что не описать ни поэтам, ни метеорологам. Дул, дул, в штанины залез, пальто распахнул, но человек чем сильнее замерзал, тем сильнее укутывался в свою одежду, тем больше крепился и, хоть и стучал зубами, а устоял.

Регламент истек, не принеся ветру успеха, и тогда принялось доказывать свою силу солнце. Оно просто улыбнулось путнику такой теплой улыбкой, что он сразу же сам снял пальто, потом свитер, потом рубашку и, наконец, сбросив с себя всю остальную одежду, лег на землю и начал принимать солнечные ванны.

— Видишь, убеждение приносит лучшие результаты! — произнесло солнце.

— Да, но ты впало в гнилой либерализм и абстрактный гуманизм, — раздраженно ответил ветер.

А