Том 25. Письма 1897-1898 - Антон Чехов

3 (15) февраля 1898 г.

Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: Письма, т. V, стр. 154.

Открытка. Год устанавливается по почтовым штемпелям: Nice. 15 fevr. 98; Лопасня. 8.II.1898.

2246. М. П. ЧЕХОВОЙ

4 (16) февраля 1898 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: ПССП, т. XVII, стр. 226.

Открытка с видом: Monaco. Vue générale. Год устанавливается по почтовым штемпелям: Nice. 16 fevr. 98; Лопасня. 9.II.1898.

М. П. Чехова ответила 20 февраля 1898 г. (Письма М. Чеховой, стр. 64–65).

…к тебе ~ придут с письмом от меня… — См. письмо 2244.

Любовь Федоровна — Ржевская.

…на Каретную Садовую… — Там находилась гимназия Ржевской, в которой работала М. П. Чехова.

Получила ли 200 р… — М. П. Чехова ответила: «За февраль и январь деньги из магазина Суворина получила. Храню конверты».

2247. М. П. ЧЕХОВУ

5 (17) февраля 1898 г.

Печатается по тексту: Письма, т. V, стр. 155–156, где опубликовано впервые полностью. Отрывок, без даты, впервые опубликован — «Ежемесячный журнал для всех», 1906, № 7, стр. 414.

Год устанавливается по упоминаниям о пребывании в Ницце, о несостоявшейся поездке в Алжир.

Когда родится оное чадо… — О рождении у М. П. и О. Г. Чеховых дочери Евгении см. письмо 2254 и примечания к нему*.

…какие здесь альманахи, какие ежегодники! — Видимо, названия некоторых из этих альманахов перечислены в записной книжке Чехова: «Alm<anach> du Lyon. Republicain», «Alm<anach> omnibus», «Almanach de pin <?> peinard <?>» (III зап. кн.).

2248. А. С. СУВОРИНУ

6 (18) февраля 1898 г.

Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: Письма, т. V, стр. 156–160.

В автографе после слов: «Заговорили о милитаризме, о» — зачеркнуто: «иудеях».

Год устанавливается по упоминаниям о деле Дрейфуса — Золя.

О содержании письма, на которое отвечает Чехов, можно судить по статьям Суворина, публиковавшимся в эти недели в «Новом времени». Чехов, излагая свои взгляды на дело Дрейфуса — Эстергази — Золя, решительно выступает против этих статей Суворина, как и против позиции «Нового времени» в целом. В основу своего письма Чехов, полностью солидаризируясь с Золя, кладет систему доводов, которые французский писатель выдвигал в своих статьях и брошюрах этих месяцев, дополняя и развивая ее.

Интересное свидетельство об ответе Суворина на комментируемое письмо находится в воспоминаниях М. М. Ковалевского: «Как горячо относился Чехов ко всякой несправедливости, вызываемой национальными или религиозными счетами, об этом можно судить по его отношению к делу Дрейфуса <…> Серьезно познакомившись с ним, Чехов написал длинное письмо А. С. Суворину, жившему в это время в Париже <неточность: Суворин приехал в Париж позднее>. Письмо это, как можно судить из ответа, им полученного, произвело ожидаемое действие: уверенность Суворина в виновности Дрейфуса была поколеблена; но это обстоятельство нимало не отразилось на отношении „Нового времени“ к знаменитому процессу…» («Об А. П. Чехове» — «Биржевые ведомости», 1915, № 15185, 2 ноября, утренний вып.). О том же говорится в неопубликованных воспоминаниях Ковалевского: «Во время известного дела Дрейфуса он <Чехов> с жаром читал газеты и, убедившись в невинности „оклеветанного еврея“, писал не кому другому, как Суворину, горячие письма о том, что нечестно травить ни в чем неповинного человека. Суворин, как рассказывал мне Чехов, в ответ на одно из таких писем, написал ему: „Вы меня убедили“. „Никогда, однако, — прибавлял Чехов, — „Новое время“ не обрушивалось с большей злобой на несчастного капитана, как в недели и месяцы, следовавшие за этим письмом“. „Чем же объяснить это?“ — спросил я. „Не чем другим, — ответил Чехов, — как крайней бесхарактерностью Суворина. Я не знаю человека более нерешительного и даже в делах, касающихся собственного семейства“» (Летопись, стр. 500).

…объявление о выходе в свет «Cosmopolis’а»… — В «Новом времени», 1898, № 7877, 31 января, было помещено объявление: «Антона П. Чехова. Новый рассказ „В гостях“ появится в февральской книжке „Cosmopolis“». Имя и фамилия Чехова были набраны крупным шрифтом.

…Вам досадно на Зола… — Травля Золя на страницах «Нового времени» началась с самых первых выступлений писателя в защиту Дрейфуса и находила выражение в самых различных материалах, в том числе в передовых статьях (3 и 22 января 1898 г.), перепечатках из французских антисемитских газет (24 января, раздел «Внешние известия»), «этюдах» Old Gentleman’а — А. Амфитеатрова (11 января); «маленькой хронике» Петербуржца — В. Лялина (№№ от 1 и 4 февраля) и т. д. Нападкам на Золя посвящено несколько «маленьких писем» Суворина (17 ноября, 19 декабря 1897 г.; 3 и 29 января 1898 г.). При этом в газете Суворина происходило своеобразное распределение обязанностей: сам издатель писал более или менее сдержанно о «заблуждениях» «даровитого романиста», в статьях же Петербуржца «доказывалось», что Золя — «аферист», «душевнобольной» и т. д. См. также письма 2235, 2254 и примечания (1*, 2*) к ним.

В этом своем процессе… — Процесс по обвинению Золя «в оскорблении военного суда» проходил в парижском суде присяжных с 7 по 23 февраля н. ст.

Разжалование Дрейфуса, справедливо оно или нет… — 5 января 1895 г. (н. ст.) Дрейфус был подвергнут публичному разжалованию: с него сорвали погоны и переломили его шпагу. «Толпа, присутствовавшая при этой церемонии, разразилась криками: „Смерть изменнику!“ — „Вы правы, — отвечал им Дрейфус, — на вашем месте я точно так же кричал бы. Но я невиновен. Да здравствует Франция!“ Прошли мимо него корреспонденты парижских газет, он им закричал: „Скажите всей Франции, что я невиновен!…“» («Дела Дрейфуса, Эстергази и Эмиля Золя». Одесса, 1898, стр. 6). О личности Дрейфуса, анализируя его письма, пишет современный биограф Золя: «Сам Альфред Дрейфус был тем, что называется на жаргоне военного училища Сен-Сира „фанамили“ — ревностный служака, „зубрила“, „ученый сверхофицер“, преисполненный собственного превосходства и презрения к шпакам. Этого эльзасского еврея распирали самые ура-патриотические чувства. Дрейфус с Чертова острова отнюдь не походил на байронического героя <…> Он — реваншист <…> „Проработать всю жизнь для единственной цели — отомстить подлому захватчику, отобравшему у нас наш милый Эльзас!“ <…> Чувства его искренни, но выражены слишком мелодраматически. То обстоятельство, что антимилитаристам приходится защищать такого прирожденного противника, а милитаристам — обвинять того, кто (если отбросить национальный признак) является их единомышленником, представляет одну из самых горьких шуток этой истории» (А. Лану. Здравствуйте, Эмиль Золя! М., 1966, стр. 368). Именно стремление к справедливости, а не личные качества невинно осужденного капитана вызвали решительное выступление Чехова, как и Золя, в защиту Дрейфуса.

…эксперты… — Единственным основанием для обвинительного приговора, вынесенного Дрейфусу в 1894 г., было заключение экспертов-графологов о сходстве его почерка с почерком, которым было написано перехваченное шпионское донесение — «бордеро». При этом один из четырех экспертов, Гобер, выразил убеждение в непричастности Дрейфуса к бордеро.

…автором чудовищно нелепой схемы… — По утверждению эксперта Бертильона, Дрейфус, составляя «бордеро», подражал (чтобы избежать разоблачения) почерку своего брата Матье, почерк которого, в свою очередь, напоминал почерк Эстергази.

…бюро справок при военном министерстве… — bureau des renseignements, официальное название французской военной контрразведки.

…Paty de Clam… — Дюпати де Клам, начальник французской контрразведки, военный следователь по делу Дрейфуса в 1894 г., являлся, по словам Золя, «главным виновником страшной судебной ошибки». «Невозможно описать, — говорил Золя о методах следствия Дюпати де Клама в памфлете „Я обвиняю!…“, — все испытания, которым он подверг несчастного Дрейфуса, хитроумные западни, в которые надеялся его завлечь, сумасбродные допросы, чудовищные ухищрения — разнообразнейшие уловки, рожденные горячечным воображением мучителя». Чехов, как и Золя, не знал в то время о роли в этом деле остававшегося за кулисами подполковника Анри, друга Эстергази, первым направившего следствие по ложному пути.

…явил себя чем-то вроде берлинского Тауша… — В ноябре — декабре 1896 г. в Берлине происходил процесс по обвинению в клевете журналистов Леккерта и Лютцова. На процессе выяснилось, что Лютцов был платным агентом тайной полиции, начальник которой фон Тауш использовал его перо для проведения на страницах берлинских газет политических интриг. Сравнивая Дюпати де Клама с Таушем, Чехов характеризует его как карьериста, чьи злоупотребления служебным положением оказывают затем влияние на судьбы государства.