Край Ветров: некроманс - Диэр Кусуриури

Я ухватился за штурвал и начал его крутить. Сначала попробовал по часовой стрелке, и даже провернул разок — но по характеру движения понял, что кручу не туда. Стал крутить против часовой. Штурвал поддался на удивление легко, как будто бы он не в каменном кармане под домом у моря находится, а ведет в какой-нибудь банковский сейф с золотыми слитками.

После пяти поворотов крутить стало некуда, и я потянул дверь на себя. Передо мной распростерлась еще более черная тьма, непроглядная, как пьяная тоска. Рокочущий, рычащий звук окутал меня с головой, заставил вибрировать воздух в легких. Я понял, что это работает что-то механическое. Наверное, какой-то двигатель… Явственно дунуло азотом и еще какой-то смутной, неразличимой мерзостью. Я сделал пару шагов внутрь кромешной темноты, касаясь руками стен. Стены тут были металлические, ржавые.

Может, тут где-то можно включить свет?

Жечь спички, выданные Камориль, мне почему-то не хотелось. Что же делать?

Я сделал еще пару шагов и понял, чем воняет: человеком. Этот запах был заглушен сыростью и резкими нотами каких-то машинных масел, но это был именно он.

— Эй… — произнес я тихо. Потом погромче: — Есть здесь кто?

Ответа не было. Судя по звуку, работающий двигатель где-то совсем рядом. Судя по запаху, человек здесь уже довольно давно.

Я вздохнул и полез в карман за спичками. Была не была.

Чиркнул.

В трепещущем свете, вспыхнувшем на короткие три секунды, я различил большой дизельный генератор, стоящий на каменном постаменте. От генератора вверх, прямо в металлический потолок, идут трубы разного цвета и диаметра. Наверное, вентиляция и провода. Рядом с постаментом стоят накрытые брезентом канистры немалого литража — запас топлива впрок. Сама металлическая коробка помещения, которая коробкой, оказывается, не является, простирается куда-то вглубь скалы еще метров на девять, плавно сужаясь, ритмично перемежаемая покатыми ребрами прочности. Что это было такое раньше? Корабль, что ли?.. Корабль, замурованный в скалу?.. Откуда только берутся эти интерьерные изыски…

Я понял, что все это — не важно, когда увидел, что возле постамента с генератором, кроме канистр, стоит еще железная кровать без матраса, с металлическим пружинным каркасом и на колесиках. А на кровати лежит, сложив на груди руки, седая старуха и смотрит на меня блеклыми водянистыми глазами, не моргая.

Спичка погасла. Я не смел шевельнутся. Первые секунды две. А потом все стало на свои места: и шум прибоя, и темнота, и сердце, которое надо слушать — горячее, пылкое сердце работающего дизельного генератора, производящего для дома электричество.

Я рисково зажег еще одну спичку и, охраняя огонь от сквозняка ладонью, сделал три шага по направлению к кровати. Бабка следила за мной красноватыми жуткими глазами, не поворачивая головы и ни слова не говоря.

Ну хоть что-то. Ну хоть не мертвая.

— Баб Паша? — позвал я.

Она молчала. Молча глядела на меня. А я на нее.

— Баб Паша? Это я, Мйар. Сейчас мы вас отсюда… вытащу сейчас я вас отсюда. Вы только… Только…

Я забыл о спичке, и огонь обжег мне пальцы. Я бросил огарок наземь. По памяти нащупал спинку кровати и покатил ее к выходу.

Я выкатил кровать с бабкой в каменный карман с лестницей наверх.

— Камориль! — позвал я.

В квадрат света наверху тут же сунулась голова.

— Спускайся сюда, поможешь мне! Я тут… человека нашел! Надо ее отсюда вытащить!

— Сейчас, Эль-Марко с улицы позову, — ответила голова голосом некроманта и скрылась.

Я глянул на бабку.

— Баб Паш, вы понимаете меня? Вы меня помните? — спросил я.

Но старуха молчала. Тупо смотрела на меня, теперь, все же, моргая иногда.

Да что же это… да что же это такое происходит, а?

Мари ревела, обнимая бабу Пашу, и никак не хотела от нее отходить. Бабка все так же молчала, глядя куда-то перед собой. Ее кое-как вытащил на себе из подвала Мйар, благо, была она не то чтоб особо тяжелая.

Совсем безвольное тело нести было непросто. Но Мйар справился.

Бабку прямо из Мйаровых рук принял Кападастер и передислоцировал ее на второй этаж, в одну из спален. Уложил на большую двуместную кровать и стал что-то колдовать над ней.

— Состояние у нее стабильное, но прежде, чем приступить к работе, мне надо кое-что обдумать, — сообщил он.

— Что с ней? Что с ней такое? Почему она не двигается? — спрашивала Мари. Руки у девушки дрожали. Она явно не знала, что делать. — Может… скорую… скорую вызвать?..

— Мари, успокойся, — Эль-Марко протянул руку чтобы, может, положить ее девушке на плечо, но осекся. — Состояние у нее стабильное было и без меня. Она в какой-то… медитации, что ли. Все процессы приглушены. Но она определенно жива. Но что-то… как-то все… как-то все странно. Мне нужно… — он замолк.

Мари держала старуху за руку. Слезы градом катились по щекам девушки. Она то и дело хлюпала покрасневшим носом и, иногда, вытирала глаза свободной ладошкой.

Камориль, Мйар и Никола столпились возле двери, молча наблюдая за происходящим в комнате.

— Так, — Эль-Марко поднялся. — Ребята, не обессудьте, но мне нужно сосредоточиться. С вами за спиной я работать не смогу.

— Намек ясен, — ответил Мйар.

— Мари, — Эль-Марко обернулся к девушке, — ты тоже… не могла бы ты… нас оставить ненадолго?

Мари бросилась к старухе на шею, заревев в голос.

— Я ее уже и так один раз оставила, — причитала она, — больше не оставлю!

— Мари, — Эль-Марко все-таки взял ее за плечи и заставил посмотреть на себя, — я, в конце концов, не какой-то там хрен с горы. Я позабочусь о ней лучше этих ваших традиционных врачей. Поверь мне, а?

Мари, шмыгнув носом, замолчала. Молча встала, сцепила руки на груди и, не глядя ни на кого из стоящих у двери, вышла. Не оборачиваясь.

Мйар, Никола и Камориль тоже вышли вон. Камориль, прикрывая за собой дверь, что-то усиленно пытался втолковать Мйару без слов, подмигивая и кивая куда-то в сторону.

Наконец дверь захлопнулась, и Эль-Марко остался один на один с пациентом.

— Значит, ожег гортани четвертой степени, которому уже десять лет? — спросил он у старухи, которая, судя по всему, и не намеревалась отвечать. — И язык. И еще органический паралич инфекционной этиологии. Что ж вы себя не берегли, бабушка? Впервые вижу такую неосторожную пожилую женщину, если не считать таковой одну одиозную вампиршу.

Эль-Марко сжал правой рукой челюсть старухи:

— Язык отращивать будем до или после того, как паралич уберем?.. Будет неприятно. В любом случае.

Вот уж выбрала она место, чтобы реветь, а.

Я стоял в полутемном коридоре, а прямо на пороге входной двери сидела Мари и, очевидно, плакала, используя подол платья совсем не по назначению.