Край Ветров: некроманс - Диэр Кусуриури

— Это потому, что я спал, — улыбнулся старик. — И душа моя пребывала в мороке, где сейчас, все еще живая, томится душа госпожи.

— То есть… сейчас мы подождем ночи, и вы ее каким-то образом оживите?

— Что ты, что ты… я просто помогу ей вырваться из морока, как делал уже не раз. Она не умирала никогда, понимаешь?

— Да уж… более-менее начинаю понимать, как, что и куда, — проговорил Ромка, щурясь.

Море, щекочась, холодило мне ноги, с каждой новой волной забирая из-под пяток песок.

Я смотрел туда, где, по идее, море должно становиться небом, но границы перехода не видел, как будто бы не было ее. На небе — ни облачка, деревья вдали от берега шумно вздыхают в руках у ветра, и все здесь, в общем-то, точно так же дышит покоем и тем особенным теплом, которое готово вот-вот превратиться в нестерпимую жару.

Я обернулся налево: оттуда по берегу ко мне шел Эль-Марко, и не скажу, что я счастлив по этому поводу. Сейчас этот загадочный молчун попробует говорить со мной разговор. И это, конечно, правильно, но это будет, скорее всего, крайне неловко, и от самого предчувствия этой беседы мне уже не по себе.

Оливковая бухта оказалась красивым местом. Проснувшаяся примерно в полдень Никола, еще тогда, в доме у Камориль, перебудила всех, кого могла и стала активно настаивать на том, чтобы мы первым делом все вместе собрались и проведали Ромку. Опоздаем, мол.

Опоздали.

Ромки в доме на мысе у Оливковой бухты не было.

Но приехали мы сюда далеко не сразу. Сначала Камориль попросил Мари таки бросить «След Суженого» на Зорею Катха, но — тщетно. Монетка то падала решкой, мол, не ищите, сам найдет, то вертелась юлой, — мол, не стоит вам его искать. Камориль долго не мог поверить, что эта магия правда работает, потому заставил Мари бросать «След Суженого» пять раз подряд. Без какого-либо удовлетворительного результата.

Я попытался учуять след тварей, которые, по идее, должны были себе спокойно разлагаться в саду особняка, — но останков не обнаружилось. Причем, ладно бы их разметало взрывом на мелкие тряпочки — было бы хоть что-то. Но в саду не было ничего инородного. Даже запаха. Как будто бы за ночь они сумели распасться на пепел и росу, или просто превратились в грязь. Таким образом я оказался бессилен.

Оставалось одно — пойти в офис чтецов и попробовать разобраться с Зореей в лоб, но Камориль все-таки поведал мне, почему этот вариант плох и почему он смеялся, когда его предложил Эль-Марко.

Оказывается, после возвращения и «победы» над Мертварью Камориль таки угодил под трибунал поглощающих — за дезертирство. То есть, выходит, он только-только отделался от пожизненного членства в гильдии некромантов («пожертвовав» собой, когда пошел на заведомо суицидальную операцию волонтером от гильдии), как поглощающие предъявили ему обвинение… в этом, конечно же, был виноват Зорея, который, очевидно, рассказал своим всю историю, ничего не тая. То есть, рассказ был документально зафиксирован, и если чтецы, в соответствии со своей загадочной моралью, простили все грехи и Зорее, и Камориль за компанию, то поглощающие — нет. Камориль предстал перед судом, где, в частности, давал показания и юный Эль-Марко, которому тогда исполнилось десять. Он уже тогда был себе на уме, и после первого же заседания объявил своим опекунам, что отказывается лечить людей и вступать в гильдию, аргументируя тем, что гильдии — зло. Мальчик твердо стоял на своем и готов был отречься от Пути (это какой-то их тамошний целительский философско-бытовой термин). Камориль с судом все как-то решил — я не понял, как — то ли все списали на состояние аффекта, то ли на инвалидность (а официально она у Камориль была, вот так), но, в общем, некромант ускользнул из цепких лап правосудия, вероятно, каким-то не совсем легальным способом. Надо будет его как-нибудь поподробней об этом расспросить, а то я вовсе не знаю, как такие дела решаются, и всегда, если честно, думал, что, если ты попал к поглощающим раз, то от них уже не отделаться.

Позицию Эль-Марко тут же официально обвинили чтецы. Мало того, что страна оправлялась от войны и целители были все так же нужны, так еще и талант же мальчику выпал невероятный… И, конечно же, всем хотелось его использовать вне зависимости от того, что думает сам обладатель выдающихся магических способностей. Но Эль-Марко был настолько тверд в своем убеждении оставить Путь, что никакие уговоры и выгодные предложения не трогали его вот совсем. Прощение грехов от чтецов оказалось одноразовым, и, устав биться головой об стену убеждений юного целителя, чтецы, на горестях, объявили, что считают, будто гильдия целителей лишилась такого перспективного мага из-за дурного влияния некроманта, с которым де ребенок «спутался». В общем, Камориль говорит, что дальше была тотальная веселуха: обвинения в педофилии, поддельные фотоснимки провокационного характера, поклепы и что-то типа информационной войны. В итоге, отрекшемуся от Пути Эль-Марко еще и официально запретили колдовать, мол, раз не идешь причинять добро массово — так не причиняй же его в частном порядке тоже.

В общем, штопая раны Камориль и мои, Эль-Марко ходит по краю, но пока что ему удается как-то не привлекать к себе внимания.

Поэтому, если уж кому и идти в офис чтецов — то мне одному, притом, далеко не факт, что эти странные люди мне помогут, раз я тоже был замешан, хоть и косвенно, в той давней истории. И это все учитывая, что я практически полностью уверился в необходимости восстановления той своей утерянной памяти… А кто ж мне ее восстановит, если не чтецы? Учитывая, что, судя по рассказу Камориль, простое уничтожение золатунного ожерелья ничего не даст.

В общем, нам нужно было еще немного времени на подумать, а Никола как раз настаивала на том, чтобы мы съездили проведать Ромку.

Мы взяли с собой немного еды, Камориль обвесился под рубашкой какими-то колбами с зельями, выдал Мари газовый баллончик, а Эль-Марко — некий дамских размеров пистолет взамен конфискованного упырями, снова упаковал в сумку Кристину и вызвал такси. Мы утрамбовались в машинку, которая часа за три довезла нас в «село у моря, там, где памятник в виде чайки и есть еще Оливковая бухта». Таксист хорошо знал свое дело и местность, что оказалось очень кстати.

До самого дома, правда, пришлось идти пешком — дорога, не доходя до мыса, делала поворот и устремлялась к ближайшему прибрежному поселку.

Двухэтажный кирпичный дом с башенкой был выкрашен в желто-оранжевый цвет и огорожен невысоким (примерно мне по плечо), скорее декоративным забором, который обвил дикий виноград. Калитка оказалась заперта, что не помешало нам разглядеть на входной двери навесной замок. Никс перелезла через забор и позагядывала в окна. Сказала, что нет там никого.