КПСС у власти - Николай Николаевич Рутыч-Рутченко

ЦК 1957 года, хотя победившая фракция Хрущева и сочла, видимо, полезным не объявлять об «антипартийности» этого старейшего представителя «ленинской гвардии».

Итак шесть, а возможно и семь членов президиума ЦК составили большинство (против них было лишь четыре — Хрущев, Микоян, Суслов, Кириченко) и 18 июня 1957 года потребовали передачи власти в свои руки. Как выразился на XXI съезде Кириченко — «антипартийная группа сбросила с себя маску».

По его же словам имевшая явное большинство в президиуме ЦК группа Молотова «… 18 июня 1957 года организованно выступила против курса, намеченного XX съездом партии, т. е. тогда, когда ее участники подсчитали свои силы в Президиуме ЦК, когда они пришли к выводу, что якобы располагают силами, чтобы изменить политику партии и правительства».

Из этого важного заявления Кириченко очевидно, что Молотову и его группе удалось сколотить большинство, что 18–22 июня у этой группы было или семь, или шесть голосов.

Вопрос шел, конечно, о судьбе Хрущева лично и членов его фракции. Этот вопрос в рамках президиума был решен 18 июня 1957 года.

Первухин заявил прямо, что его главной виной было то, что он в эти четыре дня «… поддержал на заседаниях Президиума ЦК, происходивших накануне июньского пленума (т. е. между 18 и 22 июня 1957 года. — Н.Р.), нападки антипартийной группы на тов. Хрущева».

Со времени X съезда партии и его ленинской резолюции «О единстве партии» победившая в президиуме, или ранее в Политбюро, группа, могла считать свою победу окончательной, и очередной пленум ЦК послушно проводил соответствующие организационные мероприятия, а потом уже готовился съезд, который одобрял «линию своего ленинского ЦК».

Фракции Хрущева удалось осуществить этот переворот благодаря переносу решения вопроса о власти из президиума на пленум ЦК, т. е. как раз то, что не удалось сделать группе правых — Бухарину, Рыкову, Томскому в 1928 году, после того, как Сталин голосами Калинина и Ворошилова добился для себя большинства в Политбюро.

22 июня 1957 года в партии произошло нечто новое — фракция меньшинства в президиуме, будучи уже свергнутой (оставшись в меньшинстве в президиуме), собрав ЦК снова захватила власть. Иначе говоря, это меньшинство, с точки зрения многолетней партийной практики, совершило государственный переворот.

Ведь в превращении Политбюро (президиума ЦК) в источник власти не только над партией, но и над народом, заключался смысл резолюции, с такими усилиями проведенной Лениным на X съезде, резолюции, запретившей существование фракций в ЦК и угрожавшей каждому члену ЦК за фракционность не только исключением из этого органа партии, но и даже из самой партии. В своем «завещании» Ленин, рекомендуя увеличить число членов ЦК «за счет рабочих», стремился еще больше укрепить власть Политбюро, власть, которую он понимал как «насилие, не связанное никакими законами».

Государственный переворот оказался успешным для фракции Хрущева по многим причинам, из которых в настоящее время можно отметить лишь главные. Хрущев и его фракция располагали в ЦК значительными по своему весу, сплоченными и, видимо, спаянными своей внутренней дисциплиной группами, построенными по линии местных организаций. На некоторые из них можно указать. Это, во-первых, ленинградская группа Ф. Р. Козлова (с февраля 1957 года кандидат в члены президиума ЦК) и И. В. Спиридонова; это, во-вторых, украинская группа Кириченко, из которой после июня 1957 года пошел в гору молодой Подгорный; это, в-третьих, группа Микояна, о которой мы говорили выше.

Все эти и, вероятно, другие группы (уральская группа Кириленко, например) были связаны с фракцией Хрущева не только по линии партийного аппарата, над которым Хрущев, Аристов и особенно Кириченко много поработали; они, и это главное, поддерживали умеренно-ревизионистскую линию фракции Хрущева и не без основания опасались увидеть с приходом к власти фракции Молотова-Маленкова не только конец этой линии, не только возврат к сталинской жесткой «догматической» политике, но и конец своей личной неприкосновенности, декларированной на XX съезде под названием «социалистической законности».

Наряду с наличием этих организованных групп в ЦК нельзя недооценить веса, которого достиг к этому времени маршал Жуков, впервые после Троцкого объединивший военную власть с высоким партийным положением кандидата в президиум ЦК (нельзя, конечно, сравнивать формально идентичное положение Ворошилова при Сталине).

Положение Жукова и реальная власть, которую он сосредоточил в своих руках, были одной из главных причин, позволивших Хрущеву сломать планы своих противников и недопустить захвата ими власти в период 18–22 июня.

Совершив государственный переворот против большинства президиума ЦК и объявив это большинство «антипартийной группой» Хрущев, конечно, использовал ревизионистские настроения в ЦК, на верхушке армии, во всем правящем слое.

Однако, победив с помощью Жукова, он тем самым открыто признал не только военный авторитет маршала, но и его политическую роль.

Популярность Жукова после удаления таких характерных и известных всем сталинцев, как Молотов, Каганович, Маленков, Булганин и другие, не могла не возрасти. Поэтому он не только объективно сделался конкурентом Хрущева. Его дальнейшее пребывание в качестве члена президиума ЦК вызывало опасение у всех остальных членов, так как он обладал подлинной, всенародной популярностью.

Заговор против Жукова начал, видимо, коваться сразу после победы над «антипартийной группой».

26 октября, через несколько часов после того, как маршал Жуков сошел с самолета в Москве, возвращаясь из поездки в Югославию и Албанию, по радио было объявлено о смещении заслуженного маршала с поста министра обороны. На его место был назначен маршал Малиновский и Жуков, видимо не был даже допущен в свой служебный кабинет. Снова президиум ЦК КПСС разделался с одним из своих членов методом типичного заговора.

Собранный 28 октября пленум ЦК, на котором в качестве декорации присутствовали почти все маршалы Советского Союза (некоторые из них, впрочем, являлись людьми, которые не могли не завидовать положению Жукова, начав сами военную карьеру в качестве комиссаров, как, например, Конев, который уже в 1921 году за свои партийные заслуги был послан делегатом на X съезд партии), принял постановление, достаточно прямо признававшее противоречие между армией и партией при коммунистическом режиме. В постановлении говорилось:

«Жуков провозгласил линию на свертывание работы партийных организаций, политорганов и Военных Советов (подчеркнуто нами. — Н.Р.), на ликвидацию руководства и контроля над армией и военно-морским флотом со стороны партии, ее ЦК и правительства…»[537].

Маршал Жуков не мог не помнить той пагубной роли всех партийных членов Военных советов фронтов и армий, как Булганин, Жданов, Мехлис, Хрущев и другие, которую они, во главе со Сталиным, сыграли (на чем мы останавливались в главе о войне) во время критического положения на фронте, посылая сотни тысяч солдат и офицеров, вопреки воле командования, часто несмотря на все предупреждения, на гибель и уничтожение.

Жуков также прекрасно