Карл VII. Жизнь и политика - Филипп Контамин

превотство и виконтство Париж, сенешальства Перигор, Пуату и Керси, бальяж Руан, сенешальство Сентонж, бальяжи Сен-Пьер-ле-Мутье, Санлис и Санс, сенешальство Тулуза, бальяжи Турень, Турне, Труа, Веле, Вермандуа, Витри и Виваре. Также существовали губернаторство Дофине, губернаторство Гиени, губернаторство Лангедок и Великое сенешальство Нормандии. Город Монпелье также имел право управляться губернатором.

Не менее важными были налоговые округа. Для сбора чрезвычайных налогов королевство было поделено на четыре генеральных округа: Лангедок, Лангедойль, Заречье (территория за рекой Сена) и Нормандия. Каждый из них в свою очередь делился на несколько меньших округов.

Что касается церковных епархий и провинций, то они были самыми стабильными административными образованиями, известными всем подданным (каждый знал к какой епархии он принадлежит), но они не касались непосредственно королевской власти. Последняя, с своей стороны, опиралась на сеть приходов, каждый из которых облагался прямым налогом, и даже если местные чиновники справедливо распределяли его между очагами (домохозяйствами), все равно "сильные несли слабых", к тому же каждый приход в принципе должен был содержать одного вольного стрелка, хотя существовала возможность от этой обязанности откупиться. А вот добрые города, такие как Пуатье или Лион, могли облагаться налогом на содержание нескольких вольных стрелков. Генеральные приемщики доходов более или менее знали, на какое количество приходов они могут реально рассчитывать (их было около 12.000?). Однако с начала XV века распространилось фантастическое убеждение, согласно которому в королевстве Франция было 1.700.000 приходов, 700.000 из которых были разорены войной, но если с каждого из не разоренных собрать по 20 франков налога, то король должен был иметь в своем распоряжении 20.000.000 миллионов франков, что хватило бы на покрытие всех его расходов и даже больше![773]

С самого начала феодализма королевство также было разделено на определенное количество шателений и в середине XV века, управляющие замков сохраняли за собой, в большей степени, чем иногда считается, реальные права на отправление правосудия, поддержания порядка и обороны округи[774].

У короля были великие вассалы, которые приносили ему оммаж, что для современников (таких как французский герольд из Дебатов герольдов Франции и Англии (Débat des hérauts d'armes de France et d'Angleterre)), было, из-за их количества, знатности и того факта, что они были не просто носителями титула, но обладали реальной властью, подтверждением великолепия королевства Франции, в отличие от Англии[775]. В одном документе 1452 года перечислены, согласно традиции, установившейся еще в XIII веке, шесть духовных пэров Франции (три герцога и три графа) и шесть светских пэров Франции (опять же, три герцога и три графа); затем следуют герцоги и графы являющиеся непосредственными вассалами короля; далее, графы вассалы соответствующих герцогов и графов. Естественно, в этот список были включены герцоги и графы, которые на тот момент уже не существовали из-за последовательного поглощения их владений королевским доменом (король, например, также является, не указывая этого в своем титуле, герцогом Нормандским, а граф де Лонгвиль, в данном случае Орлеанский бастард, является его прямым вассалом в герцогстве Нормандия). Данный список, отражающий структуру феодальной пирамиды, призван подчеркнуть всю огромность королевства Франция, с его многочисленными герцогскими и графскими титулами[776].

Карл VII также наверняка знал, что его подданные живут по разным обычаям, которые он собирался зафиксировать в письменном виде, что они говорят на родственных, но различных диалектах языка, и что в его королевстве проживают "нации" неравной численности. Например у нормандцев было сильное чувство идентичности, что следовало принимать во внимание. Так же обстояло дело и с жителями Дофине. Пуатевинцы, были менее консолидированы, хотя и следовали единым обычаям, которые были записаны несколькими юристами в 1417 году, во время осады Партене, Филиппом Орлеанским, графом де Вертю, действовавшим, от имени Дофина[777]. В пределах королевства "нация Франции", объединяла тех, кто говорил на "языке Франции", главенствовала над другими "нациями", но не унижала и не поглощала их.

Из-за отсутствия административных карт, которых тогда просто не существовало, можно допустить, что король, пользуясь списками территорий, а еще более, непрерывной практикой ведения дел, очень рано и до самого своего конца был посвящен во все эти деления на округа и в достаточной мере представлял как масштабы своего домена, так и подчиненного ему королевства. Он также имел представление о юрисдикции своих Парламентов — Парижского и Тулузского. Здесь невольно хочется последовать за Фернаном Броделем в его знаменитом суждении о средневековой Франции, "огромном, подавляющем пространстве, разделенном на регионы, удел которых — жить каждый по своему"[778]. Но даже если это было дорого, даже если это требовало времени, даже если королевской почты еще не существовало, пешие или конные гонцы со скоростью 40 или даже 50 километров в день могли довольно быстро доставлять сообщения и приказы центральной власти в самые отдаленные уголки королевства (о снятии осады Орлеана, по официальным каналам стало известно через несколько дней не только в Пуатье и Ла-Рошели, но и в Нарбоне).

Налоги собранные в виде золотых и серебряных монет далеко не всегда полностью доходили до королевской казны, чтобы быть потраченными и перераспределенными, в то время как использование векселей не входило в обычаи королевской власти. Тем не менее, финансисты умело контролировали процесс распределения средств, который заключался в том, что, когда приемщик доходов или казначей короля получал известие о сборе определенной суммы, то он назначал, выбирая наиболее удобный и безопасный вариант, где эта сумма будет ему фактически выплачена: например, соляной склад в Труа или казначейство Лиона. Во время военной реформы 1445–1446 годов распределение на постой вновь сформированных копий кавалерии в различных регионах королевства могло быть успешно осуществлено только потому, что география "платежеспособности" регионов окружению короля была достаточно хорошо известна.

Король встречается со своими подданными

В отличие от своего деда Карла V, который большую часть своего царствования управлял Францией, почти не покидая Парижа и его округа (не последнее из его достижений), Карл VII, скорее по необходимости, чем по желанию, был вынужден много передвигаться. В его время королевский двор были странствующим, хотя можно было бы предположить, что после отвоевания Парижа в 1436 году король поселится в Лувре, Венсене или Сен-Жермен-ан-Ле, где у него были прекрасные резиденции, правда довольно обветшалые из-за отсутствия регулярного ухода.

По большей части он предпочитал проживать в трех провинциях, изначально бывших частью его апанажа: Пуату, где он провел в общей сложности около четырех лет, в основном в Пуатье; Берри, где он прожил около десяти лет, в основном в Бурже и Меэн-сюр-Йевр; и Турень, где он жил в течение такого же периода времени либо в самом Туре, либо в Лез-Монтиль. При этом он совершил не менее восемнадцати крупных поездок за пределы этого центрального района страны:

— Путешествие по Лангедоку в 1420 году, включая Тулузу и Ним (в целом успешное восстановление своей власти).

— Военная кампания 1421 года, завершившаяся на границах Анжу.

— Путешествие в Овернь в 1425 году, ознаменовавшееся его председательством на ассамблеях Штатов, Лангедойля в Риоме и Лангедока в Пюи.

— Коронационное путешествие в 1429 году, в ходе которого он побывал в Реймсе и Сен-Дени.