Карл VII. Жизнь и политика - Филипп Контамин

Рождество или Пасху. Важным был также праздник королей 6 января, а также, заведомо мирские, 1 января, день новогодних подарков, и 1 мая, день возрождения природы. Сюда можно добавить и День Святого Валентина, воспетый Карлом Орлеанским в нескольких стихотворениях. Свадьбы родственников и придворных как и крестины их детей также были поводом для празднования. "В это время [1436 год] мадам Дофина приехала из Шотландского королевства во Францию, и это праздновалось в Туре, где был устроен большой пир", — рассказывает Герольд Берри[752]. Большой зал, где проходил ужин в вечер въезда Карла VII в тот же город несколькими днями ранее, был, по словам Жана Шартье, "весь увешан большими и малыми гобеленами". На следующий день гармоничная музыка сопровождала брачное благословение, на котором присутствовал и король, но, что любопытно, в простом дорожном костюме. Однако это не относилось ни к Дофину, ни к королеве, которая, как известно, была одета в бархатное платье, расшитое крупными золотыми и серебряными листьями. На ужине гостям  играли на трубах, рожках и лютнях[753]. Книга Почести двора (Les Honneurs de la Cour), написанная бургундской писательницей Элеонорой де Пуатье несколько позже, дает некоторое представление об придворном этикете, основанном на старшинстве, который использовался и при французском дворе. Гораздо больше мы могли бы узнать по этому вопросу, если бы сохранилась книга Grand Livre, принадлежавшая Жанне д'Аркур, графине Намюрской, которая, несомненно, была написана во время царствования Карла VI[754]. Хотя при дворе Карла VII служили псарь, егерь[755] и сокольничий[756], он не часто выезжал на большие охоты с гончими и соколами, видимо это было не в его вкусе, в отличие от Агнессы Сорель, если верить одному или двум сохранившимся ее письмам. Это резко контрастирует с Людовиком XI, который был фанатом этого вида спорта.

Хроники сходятся в том, что  1444–1447 годы были очень специфическим периодом царствования, когда французский двор находясь в Нанси, Шалоне, Разилли (довольно скромном замке, расположенном недалеко от Шинона) и Туре пытался соперничать в пышности с бургундским двором. Рассмотрим случай с Нанси, где король проживал без перерыва с конца сентября 1444 года до конца апреля 1445 года. Наряду с военной и дипломатической деятельностью, там много времени было посвящено всевозможным развлечениям, балам (программа одного из них сохранилась, благодаря Иоанну, графу Ангулемскому, наконец-то вернувшемуся на родину после вынужденного 33-летнего пребывания в Англии) и, прежде всего, рыцарским турнирам. "Радоваться, сражаться и устраивать турниры, флиртовать, охотиться, танцевать и пировать" — таковы были "забавы" двора в то время. Гийом Лезер в своем пространном рассказе повествует о том, как его господин Гастон IV, граф де Фуа, молодой человек лет двадцати, не желая оставаться в бездействии в то время, когда заключенное с Англией перемирие препятствовало любым военным подвигам, узнав, что король собирается в Нанси, "где должны были находиться все принцы и дворяне Франции", и что было объявлено "о рыцарских поединках для всех желающих, решил принять в них участие". С этой целью он пересек всю Францию в сопровождении обоза, который хронист считает очень впечатляющим. В восторженном, даже гиперболическом описании Гийома Лезера акцент сделан на роскоши костюмов как графа, так и его свиты, состоящей из прелатов, баронов, рыцарей, оруженосцев, пажей "и целого легиона благородных людей", каждый из которых пытался как-то выделиться, на красоту и породистость коней, на звуки горнов и труб, сопровождавших кавалькаду, на ловкость и сноровку всадников, на золотую и серебряную посуду на многочисленных пирах и вечеринках. "И действительно, над всеми другими принцами двора вышеупомянутый принц торжествовал как тем, что содержал большой и прекрасный дом, открытый для всех желающих в любом количестве, так и тем, что ежедневно появлялся в очень богатых и роскошных одеждах". Все это происходило в атмосфере конкуренции с другими не менее знатными людьми, ради "чести и славы". Гийом Лезер также рассказывает о состоявшемся браке по доверенности между Генрихом VI, королем Англии, которого представлял граф Саффолк, и Маргаритой, дочерью короля Рене: "Бракосочетание стало большим и знатным празднеством, которое продолжалось восемь дней". На этом празднике, "ради любви к дамам", король Рене и Луи де Люксембург, граф де Сен-Поль, устроили рыцарский турнир. Главным участником стал "благороднейший и победоноснейший король Франции Карл", восседавший на красивом и мощном жеребце, покрытом чепраком бело-зелено-красных цветов и украшенном маленькими золотыми солнцами (как мы знаем, солнце было частью личной королевской эмблемы). Первый поединок произошел между двумя королями, Карлом и Рене, преломившими (как видимо и было задумано) по три копья, которые, надо полагать, были довольно легкими. После чего Карл VII, снял доспехи, облачился в длинную мантию из зеленого бархата и отправился на дамскую трибуну, где расположились две королевы[757], Дофина Маргарита Шотландская и Мария Бурбонская, герцогиня Калабрийская, и где короля ожидало кресло, покрытое золотой тканью. Сам турнир состоял из поединков между членами двух команд, возглавлявшимися графами де Сен-Поль и де Фуа, которых судьи, посовещавшись с дамами и объявили победителями. Эти мероприятия, которые мы бы назвали спортивными соревнованиями, предназначенные для "веселого времяпрепровождения", сопровождались и другими развлечениями, о которых мало что известно: так, некий Гийом дю Буа, известный как Виллекен, в июне 1446 года, получил от короля вознаграждение в размере чуть более 20 ливров, за то что продемонстрировал "проход через опасную скалу" (или "пещеру драконьей пасти"), "как перед королем в Разилле близ Шинона, так и перед королем Сицилии в Сомюре, и во время этого он отпускал забавные шутки"[758]. Хотелось бы узнать поподробнее, что это было на самом деле.

По крайней мере, один раз в Туре Карл VII присутствовал на мистерии, посвященной его далекому предшественнику "Святому Карлу Великому", которую устроил священник Этьен Шено[759]. В ноябре 1450 года, когда новый герцог Бретонский Пьер II приехал для принесения оммажа Карлу VII, жившему в то время в Монбазоне, там состоялись "рыцарские поединки и другие увеселения"[760]. В 1455 году для короля были подготовлены латные доспехи, которые он надел, чтобы участвовать в бугурте (рыцарский турнир, в ходе которого две группы рыцарей, вооружённых затупленным оружием сражались друг против друга).

Мы снова встречаем графа де Фуа по случаю пира 22 декабря 1457 года, устроенного для послов Ладислава, короля Богемии и Венгрии, которым было поручено привести своему господину его невесту, принцессу Мадлен Французскую. В это время король был тяжело болен, но, тем не менее, он настоял на том, чтобы его знатных гостей как следует попотчевали. Пир, состоявшийся в "прекрасном и большом" зале аббатства Сен-Жюльен в Туре[761], был "настолько пышным, роскошным и обильным, что мы не помним, чтобы когда-либо в королевстве Франция было устроено, что-либо подобное". Говорили, что его стоимость превысила 10.000 экю. Меню этого пира было составлено по сборнику кулинарных рецептов Le Viandier повара королевского двора Гийома Тиреля, известного как Тайеван. Говорили о двенадцати больших столах, каждый длиной 7 локтей и шириной 2,5 локтя, а также о смене семи блюд, за которыми последовали семь десертов. Посольство было исключительно большим: 150 человек из