Золотой Лис - Смит Уилбур

– Бен, я должна тебя предупредить. Все Кортни испытывают к тебе и к нашей матери самую настоящую ненависть. Твой отец был в свое время осужден за убийство второго мужа бабушки, то есть я хотела сказать, мужа Сантэн Кортни-Малькомесс.

– Я знаю.

– Мы с тобой никогда не сможем поддерживать какие-либо отношения в Южной Африке.

– Да, я понимаю.

– Если бабушка или отец узнают, что ты у нас работаешь – я просто не представляю, что может тогда произойти.

– Ну, от меня они, по крайней мере, ничего не узнают.

– Если бы это зависело от меня, я бы не… – она запнулась, затем понизила голос. – Бен, прошу тебя, будь осторожен. У нас никогда не было возможности стать близкими людьми; между нами пропасть, которую нам не суждено преодолеть. И все же ты мой брат. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

– Спасибо тебе, Белла. – Он все еще слегка улыбался, и она знала, что ей не удастся проникнуть через эту завесу, что бы она ни предпринимала.

Поэтому она негромко продолжила:

– Я сообщу Майклу о твоем приезде. Пожалуйста, поверь, что я готова помочь тебе, чем только смогу. Если я понадоблюсь тебе, свяжись с Майклом. Будет лучше, если мы не будем встречаться после твоего возвращения в Южную Африку.

Тут выдержка изменила ей; она уронила книгу, которую держала в руке, и порывисто обняла его.

– Ах, Бен, Бен! В каком ужасном мире мы живем. Мы ведь брат и сестра, и тем не менее… Это так жестоко, так бесчеловечно – я так ненавижу все это.

– Возможно, нам удастся изменить этот мир. – Он на мгновение прижал ее к себе, и они тут же отстранились друг от друга.

– Ты многого не знаешь, Бен. Существуют силы, над которыми мы не властны. Если мы бросим им вызов, они нас раздавят. Они слишком могущественны.

– И все же кому-то надо попробовать.

– Господи, Бен. Я прихожу в ужас, когда ты так говоришь.

– До свидания, Белла, – печально произнес он. – Думаю, мы могли бы стать хорошими друзьями – но, увы, жизнь распорядилась по-иному. – Он поставил роман Гордимер обратно на полку и, не оглядываясь, вышел из магазина на шумную Пикадилли.

* * *

По сложившейся многолетней традиции Изабелла, приезжая в Йоханнесбург, всегда останавливалась у Гарри и Холли.

До того, как Холли бросила работу и целиком посвятила себя мужу и детям, она считалась одним из ведущих архитекторов страны. Многие проекты удостаивались международных премий. Когда же они решили построить собственный дом, Гарри, который никогда не скупился в подобных случаях, предоставил ей неограниченный кредит и подбил ее на создание своего последнего шедевра. В итоге ей удалось столь впечатляюще совместить роскошь и простор с оригинальностью и безупречным вкусом, что Изабелла просто душой здесь отдыхала. Их дом стал ее излюбленным прибежищем; она предпочитала его даже Велтевредену.

В это утро вся семья, как обычно, завтракала на искусственном островке посреди миниатюрного рукотворного озера. В такие благословенные минуты, когда встающее из-за холмов солнце превращало все вокруг в сплошное сияющее великолепие, крыша пагоды отодвигалась с помощью специальных электрических механизмов, и над их головами не было ничего, кроме прекрасного утреннего неба. На берегах озера расположились на отдых стаи розовых фламинго; никто их сюда не загонял, они сами, по собственной инициативе, прервали свой дальний перелет, соблазненные этой сверкающей полоской открытой воды.

Старшие дети были уже в школьной форме, готовые отправиться на свою ежедневную нелегкую службу. Изабелла кормила последнее приобретение семейства Гарри, свою очаровательную годовалую крестницу – занятие, от которого обе получали несказанное удовольствие. Оно пробуждало в Изабелле все ее безжалостно подавляемые материнские инстинкты.

Во главе стола восседал сам Гарри, без пиджака, в широких ярких подтяжках; он только что раскурил первую за наступивший день сигару.

– И он еще упрекал меня в брезгливости! – возмущалась Изабелла, засовывая в рот крестницы полную ложку яйца всмятку и вытирая ее крохотный подбородок, на который пролилось то, что не поместилось во рту.

– Брезгливость тут совершенно ни при чем! – чересчур громко протестовал Гарри. – У меня только на утро назначено пять встреч, а вечером еще и благотворительный бал Холли. Поимей совесть, Белла.

– При желании ты мог бы отменить любую из этих встреч, – указала Изабелла. – А то и все сразу.

– Послушай, душечка, там будет столько разных политиков и генералов, что мое отсутствие пройдет абсолютно незамеченным. В этой толпе мне решительно нечего делать.

– Нечего меня обзывать всякими там ирландскими словечками, черт побери. Никакая я не «душечка», а вот ты просто-напросто увиливаешь, плюшевый мишка, и мы оба прекрасно это понимаем.

Гарри громко загоготал, обычный его прием, чтобы скрыть смущение, и повернулся к Холли.

– Солнышко, так во сколько, ты говоришь, нас ждут там сегодня вечером? – Но Холли была целиком на стороне Изабеллы.

– Почему ты заставляешь Беллу заниматься этим кошмарным делом вместо себя? – сердито спросила она.

– Никто никого не заставляет, – возмутился Гарри, впрочем, вышло это у него весьма неубедительно. – Это ее личное дело, ходить или не ходить. – Он взглянул на часы и грозно сверкнул глазами на своих отпрысков. – Опять опаздываете, бездельники. Ну-ка быстро в школу! Чтоб духу вашего здесь не было! – Они ничуть не испугались, по очереди чмокнули его в щеку и галопом унеслись прочь, топая по мосту, как кавалерийский эскадрон.

– Мне тоже пора. – Белла вытерла личико крестницы и встала из-за стола, но Гарри остановил ее.

– Послушай, Белла, не сердись. Да, я сдуру намекнул, что у тебя кишка тонка для такого зрелища. На самом деле я прекрасно знаю, что ты покруче любого мужика. Тебе незачем это доказывать.

– Ага, значит, ты признаешь, что нарочно отлыниваешь? – осведомилась она.

– Ну, ладно, – капитулировал он. – Черт возьми, мне в самом деле неохота на это смотреть. И тебе это тоже ни к чему.

– Я член совета директоров «Каприкорна», – заявила она, собирая сумочку и дипломат. – Увидимся в восемь.

Забираясь в свой «порше», она ощутила острый укол совести. В действительности ее решимость присутствовать при испытаниях «Синдекса-25» была вызвана отнюдь не чувством долга и даже не желанием продемонстрировать свою железную выдержку. Все дело было в том, что она недавно получила очередное послание на имя Красной Розы, в котором ей обещали скорую встречу с Никки после того, как она доложит об успешном проведении испытаний.

Дорога до Джермистона по новому скоростному шоссе заняла у нее чуть более часа. Завод компании «Каприкорн Кемикалз» тоже проектировала Холли, и ее особый стиль сразу бросался в глаза. Собственно говоря, он вообще не был похож на завод. Кругом зеленели деревья и лужайки, а сама территория была спланирована таким образом, что наименее привлекательные черты заводских строений искусно затушевывались, либо их вовсе не было видно. На передний план она выдвинула те здания, которые ей удалсь облечь в стекло и природный камень. Заводские корпуса были рассредоточены по всей обширной территории, занимавшей многие сотни акров.

Над главными воротами возвышалась внушительная фигура поднявшегося на дыбы козла – символа «Каприкорна». Изабелла вставила свою электронную карточку в щель замка, и створки ворот тяжело разъехались в стороны. Военизированная охрана приветствовала ее по всей форме.

Все места на автостоянке за главным административным корпусом, отведенные для посетителей, были уже заняты. В основном здесь были черные лимузины с министерскими номерами или военными флажками на капотах.

Она поднялась на лифте до этажа, на котором находились директорские апартаменты; войдя в зал заседаний, быстро окинула взглядом помещение. Народу было немного, человек двадцать, не больше; она оказалась единственной женщиной среди собравшихся. Обстановка была непринужденной, почти домашней. Политические деятели и чиновники облачены в протокольные темные костюмы, а военные в форме. Здесь присутствовали представители всех родов войск, включая службу безопасности, причем все без исключения в генеральских чинах.