Золотой Лис - Смит Уилбур

Облачившись во все это, Изабелла вернулась в предбанник и присоединилась к своим попутчикам.

– Ну что, моя дама и господа, все готовы? – Директор повернулся к двери в дальней стене. Она бесшумно отворилась, и они один за другим вошли в нее. Их встретили четверо сотрудников. Изабелла обратила внимание на то, что в отличие от гостей, одетых в белые комбинезоны, эти сотрудники были в ярко-желтом, а сам директор носил темно-красный комбинезон; очевидно, это делалось для лучшей ориентации, чтобы не перепутать, кто есть кто.

Один из ярко-желтых сотрудников повел их еще по одному короткому коридорчику. По дороге он замедлил шаг и вскоре поравнялся с Изабеллой.

– Доброе утро, доктор Кортни, – негромко произнес он; она вздрогнула, узнав его голос, и заглянула в прозрачный экран его шлема.

– Здравствуйте, мистер Африка, – пробормотала она. – И как вам работается в «Каприкорне»? – Это была их первая встреча после ее возвращения из Лондона.

– Все отлично, благодарю вас. – Больше они не обменялись ни словом до самой лаборатории, но их короткая беседа не ускользнула от внимания Лотара Де Ла Рея. Когда они стали рассаживаться в обитые кожей кресла, стоявшие в ряд посередине комнаты, Лотар сел рядом с Изабеллой и спросил:

– Кто этот черномазый?

– Его зовут Африка. Он специализируется в области химического машиностроения.

– Откуда ты его знаешь? – не отставал Лотар.

– Я была в составе отборочной комиссии, нанимавшей его на работу.

– Надеюсь, он прошел надлежащую проверку?

– Само собой. Кстати, его проверял твой собственный отдел, – равнодушно добавила она. Он кивнул, и они оба переключили внимание на израильского директора.

– Перед вами испытательные кабинки. – В стене лаборатории имелись четыре окошка, за каждым из которых находилась отдельная комнатушка размером с телефонную будку. Пожалуй, они больше подходят на туалетные кабинки, решила Изабелла.

– Эти окна из двойного армированного стекла, – объяснил директор. – Над каждым из них установлен монитор. – Он указал на электронные панели, на которых высвечивались зеленые цифры и буквы, характеризующие жизненно важные функции организма.

За окошками, привязанные к белым пластмассовым стульям, сидели четыре маленькие человекообразные фигурки. На мгновение Изабелле почудилось, что это дети – но директор тут же открыл ей глаза.

– Опыт проводился на бабуинах рода «Папио урсинус». У них несколько необычный вид, так как их специально побрили, чтобы их тело максимально соответствовало человеческому. Как видите, животное под номером один практически не защищено.

Обнаженное бритое тельце, привязанное к стулу в первой кабинке, выглядело трогательно-беззащитным, как грудной младенец. Это жуткое впечатление еще более усиливалось детским подгузником, составляющим его единственное одеяние.

– Номер два одет в подобие обычного военного обмундирования.

Этот бабуин в самом деле был одет в миниатюрную полевую форму, но его руки и голова оставались неприкрытыми.

– Номер три полностью закутан, за исключением глаз, рта и носа.

На животном были перчатки и мягкий полиэтиленовый капюшон, оставлявший открытым только его лицо.

– Номер четыре снабжен полным комплектом защитного снаряжения, аналогичным тому, что в данную минуту имеется на вас. Такие костюмы предназначаются для наших людей, которые будут работать с «Синдексом-25» или распылять его. – Он выдержал паузу. – Хотелось бы добавить, что объектам один, два и три введены большие дозы болеутоляющих лекарств. Вы будете наблюдать физические симптомы, вызываемые воздействием на организм опытного вещества, но надо иметь в виду, что это всего лишь непроизвольная реакция на него центральной нервной системы, которую не следует принимать за показатель того страдания, что реально испытывает животное.

Изабелла почувствовала, как у нее засосало под ложечкой; несмотря на очищенный воздух, которым она дышала, в груди у нее образовался комок, разраставшийся с каждой минутой.

– «Синдекс-25» не имеет собственного цвета и запаха. Однако, из соображений безопасности, мы придали нашему газу легкий запах миндаля. Вы не увидите никакой аэрозольной дымки или каких-либо других признаков его присутствия в кабинках; все данные будут высвечиваться на мониторах. Цифры покажут концентрацию условных единиц «Синдекса-25» на сто тысяч единиц воздуха. – Он вновь сделал паузу и прокашлялся. – Итак, джентльмены и миледи, – если всем ясно, можно начинать испытания.

Министр кивнул своим шлемом, и директор отдал распоряжение в микрофон, установленный перед ним на столе. Изабелла отчетливо представила себе, как Бен или кто-то другой из технического персонала передвигает рычаг в потайной комнатке за стеной лаборатории.

Прошло несколько секунд; пока ничего не случилось. Дыхание и сердцебиение всех четырех бабуинов оставались ровными и размеренными, во всяком случае, судя по зеленым светящимся графикам на экранах мониторов.

Но вот табло, регистрирующее содержание «Синдекса-25» в поступающем в кабинки воздухе, дрогнуло, и вместо нуля на нем возникла цифра «5» – то есть пять единиц нервно-паралитического газа на сто тысяч единиц воздуха.

Через считанные секунды показания мониторов стали меняться – за исключением того, что находился над бабуином, облаченным в спецкостюм. Сердцебиение резко убыстрилось, дыхание стало учащенным и глубоким. Особенно зримо эти перемены проявлялись на экране над полностью обнаженным зверьком.

Изабелла в ужасе смотрела на него, не в силах отвести глаз. Она увидела, как его веки задергались, а по выбритому лицу ручьями побежали слезы. Он хватал воздух широко открытым ртом, его язык высунулся наружу и раскачивался из стороны в сторону. Серебристая слюна капала с губ ему на грудь, образуя длинные клейкие нити.

– Прошло пятнадцать секунд, – комментировал директор. – Объект номер один выведен из строя. Номер четыре невредим, у номеров два и три наблюдаются характерные симптомы различной степени остроты.

Обнаженный бабуин начал изгибаться всем телом, пытаясь высвободиться из пут. Изабелла почувствовала горечь во рту и судорожно сглотнула желчь, подступившую к ее горлу.

Внезапно бабуин широко разинул пасть и закричал. Этот пронзительный вопль, вопль смертной муки, донесся до них даже сквозь толстое двойное стекло окошка. Он полоснул по нервам Изабеллы, подобно остро отточенной бритве. Она стиснула кулаки; под ее белым облегающим костюмом выступил обильный холодный пот. Лотар Де Ла Рей, сидевший рядом с ней, беспокойно заерзал в своем кресле; она заметила, что все без исключения зрители тоже проявляют признаки охватившего их отвращения и неловкости. Эти закаленные солдаты и полицейские, привыкшие к лицезрению смерти и страданий других людей, шаркали ногами, сжимали и разжимали кулаки в защитных перчатках и делали непроизвольные движения головой и шеей, будто уклоняясь от чего-то.

Теперь уже все трое незащищенных животных отчаянно дергались и извивались, мотали головами, бились в конвульсиях. Слизистая оболочка их языков и полостей разинутых в крике ртов приобрела ярко-багровый оттенок, словно ошпаренная кипятком; дико вращающиеся глазные яблоки, из которых по-прежнему струились слезы, подернулись сеткой кроваво-красных прожилок. Их начало рвать. Подгузник на первом бабуине полностью утратил свой изначальный цвет; на нем расплылось быстро увеличивающееся пятно мочи и фекалий.

Изабелла из последних сил сдерживала волны тошноты, накатывавшие на нее одна за другой. Ей безумно хотелось кричать, бежать куда глаза глядят, хоть на край света, только бы спрятаться от этого кошмара.

– Минута пять секунд. Объект номер один не подает признаков жизни.

Маленькое беззащитное тельце неподвижно висело на удерживающих его ремнях. Его бритая нагота казалась противоестественной и непристойной.

– Две минуты пятнадцать секунд. Объект номер два без признаков жизни.

– Три минуты восемь секунд. Объект номер три без признаков жизни.