Педология: Утопия и реальность - Арон Залкинд

Ведь знаем же мы у нас общественные организации, уменьшившие число заседаний вдвое, число внезапных нагрузок — втрое при улучшенной общей продукции. Очевидно, есть возможность реформировать этот вандальский подход к мозгу.

Надо установить максимальный стандарт нагрузки для работников разной квалификации; надо твердо фиксировать время, в течение которого нельзя врываться к работнику ни с заседаниями, ни с приемами, ни с иной «экстрой».

Почему бы не устроить в середине дня всесоюзный полуторачасовой перерыв для всех умственных работников — по примеру обеденной паузы на производстве? Почему бы не ограничить время заседания определенным максимумом: это дело культуры председателя и самовоспитания участников! Назначить предельное время для вечерних заседаний и выступлений и т. д., и т. д.

До тех пор, пока эти вопросы будут прорабатываться лишь в книгах и статьях и проводиться в жизнь десятками, даже сотнями «героев», — ничего особо ценного из этого не получится.

Необходимо вмешательство партии, профсоюзов, правительства в вопрос о стандартизации главных этапов мозговой работы. Иначе на фронте боев за культурную революцию мы обезоружим основную армию культуры — обезоружим головной мозг.

Литературная справка: другие материалы по рационализации различных видов социального поведения напечатаны в след, основных работах автора: 1) «Основные вопросы педологии» («Р. Пр.», II изд.); 2) «Вопросы советской педагогики». (Гиз, II изд.); 3) «Организм и внушение» (Гиз); 4) «Половое воспитание» («Р. Пр.», II изд.); 5) «Коммунистическая целеустремленность» (печатается, М. обл. Гиз — «Моск. Рабочий»).

А. С. ЗАЛУЖНЫЙ

ЛЖЕНАУКА ПЕДОЛОГИЯ В «ТРУДАХ» ЗАЛКИНДА

Раскритиковать в печати все вышедшие до сих пор теоретические книги теперешних педологов.

Прежде чем перейти к разбору работ Залкинда, я должен оговориться, что критика многих положений Залкинда является для меня в то же время и самокритикой, так как многие положения Залкинда я вместе с многими другими бывшими педологами так называемого социобиологического или социо-генетического направления не только разделял, но и пропагандировал. В некоторых местах мне придется обращаться и к критике собственных ошибок и извращений, но поскольку в центре внимания в этой брошюре будет Залкинд, я и не буду иметь возможности вскрыть все свои ошибки и извращения. О них речь будет идти в другом месте[254].

I

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА

Залкинд был одним из наиболее ревностных пропагандистов лженауки педологии.

Созданию этой лженауки и внедрению ее в нашу практику он посвятил около полутора десятка лет своей жизни. За это время он написал ряд книг, брошюр, десятки статей, прочитал на различных научных конференциях и съездах много докладов.

Подвергнуть критическому анализу все эти работы в одной небольшой брошюре нет возможности, поэтому мы заранее ограничиваем свою задачу критическим разбором только наиболее основных его работ, тех работ, в которых педологические извращения выступают наиболее рельефно.

Для понимания основной линии этих извращений Залкинда необходимо напомнить, что он не только по своему образованию, но и по своим основным интересам на протяжении всей своей жизни продолжал оставаться врачом-невропатологом. Даже в последние годы своей жизни, в то время, когда он делал попытки подойти к научной разработке таких конкретных вопросов педагогики, как вопрос о построении урока, по существу, он оставался далеким от жизни нашей школы и от педагогической практики.

Являясь учеником, а во многом и последователем академика Бехтерева, он заимствовал у Бехтерева как раз наиболее слабую, наиболее порочную сторону его метода работы, — склонность к широчайшим, необоснованным, обобщениям, — выразившимся у Бехтерева в его «коллективной» и «индивидуальной» рефлексологии. В этих своих попытках «создать» особую науку о детях Залкинд был весьма далек от действительной науки. Ведь действительная научная теория должна давать практикам «силу ориентировки, ясность перспективы, уверенность в работе, веру в победу нашего дела»[255]. Всякие же не опирающиеся на действительные факты ложнотеоретические построения неизбежно ведут, как это особенно ярко видно на примере лженауки педологии, к противоположным результатам, они дезориентируют практических работников, вносят путаницу в работу, мешают продвижению на высшую ступень.

«Практика выше (теоретического) познания, — пишет Ленин, — ибо она имеет не только достоинство всеобщности, но и непосредственной действительности»[256].

Залкинд же совершенно не задумывался над практикой, и его измышления, всегда абстрактно-схематические, оторванные от жизни, являются вопиющим противоречием марксизму.

Правда, наша революционная действительность не один раз вынуждала Залкинда пересматривать свои позиции, но как мы увидим, этот пересмотр далеко не приводил к положительным результатам.

II

ФРЕЙДИЗМ И РЕФЛЕКСОЛОГИЗМ

«Учение» А. Б. Залкинда о задачах науки о ребенке и о принципах построения лженауки педологии надо рассматривать в динамике. За долгие годы его деятельности в этой области взгляды его до известной степени менялись, не раз они подвергались критике. Не один раз приходилось Залкинду выступать и с самокритикой. Однако, как мы увидим, основной стержень его ошибочных взглядов на ребенка оставался нетронутым, тогда как именно здесь лежал корень лженаучности той «дисциплины», которую мы, бывшие педологи, с усердием, достойным лучшего применения, пытались построить и внедрить в практику.

Наиболее ранним увлечением Залкинда является фрейдизм. «Нет сомнения, — пишет он, — и я объективно способствовал популяризации фрейдизма в СССР в 1923–1925 гг., а по инерции и позже»[257]. И действительно, обращаясь к его книге «Очерки культуры революционного времени», мы находим там такие утверждения: «Блестящий материал, данный нам Фрейдом по ранней детской сексуальности, расшифрованный как следует, в конце концов оказывается фактически сложнейшим социальным наслоением на детской психофизиологии, вернее, сплошной социальной прослойкой детской психофизиологии, проникающей во все закоулки биологических функций ребенка»[258].

Как видно из этого, — поскольку можно вышелушить мысль из этой заумно-кудреватой фразы — Залкинд выводит «социальную прослойку» из сексуальности, считая эту прослойку, как и Фрейд, продуктом «сублимации сексуальных влечений».

Нет необходимости подробно останавливаться на критике этой реакционной теории, тем более, что и сам Залкинд ее позже критиковал, но здесь необходимо отметить, что корни этой «теории» у Залкинда не были полностью выкорчеваны и до конца его жизни. Это легко видеть из его позже вышедшей книжки «Жизни организма и внушение» и даже из его еще более поздних самокритических, как он полагал, выступлений.

«Сублимация, — пишет он, — для меня была гибкой, из среды идущей переброской биологической заряженности в творческие участки, для Фрейда же — это насыщение социального половым материалом (т. е., как раз наоборот»[259]).

Уже здесь Залкинд закладывает основы того «учения» об организме и о среде, которое представители так называемого социобиологического направления считали одним из наиболее революционных своих достижений, но которое фактически сводилось к учению о «фаталистической обусловленности судьбы детей биологическими и социальными факторами».

В самом деле, согласно этой теории «биологическая зараженность» направляется в творческие участки воздействиями среды. Эти стихийные воздействия среды являются сублимирующей силой. Но такой же силой они являются и у Фрейда. Ведь и Фрейд считал, что запрет, социальные требования приводят к сублимации. Залкинд отказывается от зачисления себя в последовательные фрейдисты, он считает, что только «эмпирика частных механизмов фрейдовских теорий» привлекала его, вся же «философия» Фрейда им отбрасывалась, как будто бы эту «эмпирику» можно было отделить от самой «философии» Фрейда.

Как видно, влияние среды, по Залкинду, как и по Фрейду, осуществлялось не через психику, не через сознание, а непосредственно через «глубинные» функции организма.

Всю критику своего фрейдистского прошлого, всю критику фрейдизма Залкинд ведет с рефлексологических позиций. Человеческая личность для него всегда остается только организмом, т. е. биологическим существом.

«В самом деле, — пишет он в работе, в которой пытается критиковать фрейдизм, — если все те факты, которые лишь искажаются субъективистскими кривотолками, перевести без искажений их смысла на язык рефлексов, мы получим вполне приемлемый материал. Ведь живой организм во всем своем бытии проявляет некую активность».