Бисмарк: Биография - Джонатан Стейнберг

...

«18 октября Роон и Мольтке отправились к канцлеру. После совещания у него разболелась нога, и эта боль не проходила несколько дней. Я сделал вывод, что ему не удалось перебороть нежелание Мольтке бомбардировать город, хотя все знали, что Роон поддерживает эту идею»137.

О разладе между генералами стало известно прессе. 23 октября Вальдерзе написал в дневнике:

...

«Пресса вовсю старается представить бомбардирование Парижа как варварское средство. Без сомнения, за этим стоят женские интриги, чудесный альянс и единство мнений королевы и кронпринцессы. Я доподлинно знаю, что к этому причастен Штош, прилепившийся к кронпринцу. Из него получился неплохой союзник: он всегда может доказать, что все железнодорожные поезда и другие транспортные средства нужны для продовольственного снабжения. Конечно, мы должны поесть, прежде чем стрелять, так что он один может всех положить на лопатки. Имеют место и другие конфликты – например, между ставкой и Блюменталем; почти все офицеры настроены против Роона»138.

В то время как победоносная война Пруссии застопорилась из-за генеральских разногласий и негативного общественного резонанса, правительство России 9 ноября 1870 года объявило о денонсировании Черноморского договора от 1856 года [76] , навязанного ей после поражения в Крымской войне. Дерзость России поставила в крайне неловкое положение британский кабинет. Французская империя Наполеона III, вместе с которым Британия вела войну против России, перестала существовать, а новой республике, оккупированной и униженной, не было никакого дела до Восточного Средиземноморья. Премьер-министр либерал Гладстон и его министр иностранных дел лорд Гранвилл решили послать Одо Рассела в прусскую главную квартиру для того, чтобы прозондировать позицию Бисмарка. В Лондоне подозревали, что он и посоветовал тайно русским воспользоваться благоприятной дипломатической ситуацией и смыть с себя позор 1856 года139. Леди Эмили Рассел написала своей свекрови, грозной леди Уильям Рассел: «Забавно, не правда ли? Он должен сшибиться с Бисмарком еще не будучи послом в Берлине, и этого, как он говорит, ему хочется больше всего»140. Одо Рассел сблизился с Бисмарком, как никто другой из иностранных дипломатов, и его наблюдения дают богатейший материал о Бисмарке семидесятых и начала восьмидесятых годов.

Одо Уильям Леопольд Рассел (1829–1884) принадлежал к известной семье английских вигов, Расселов, герцогов Бедфордов, владевших в Уобёрне одним из самых роскошных в Англии особняков. Отец, служивший британским послом в Берлине в 1835–1841 годах, умер, когда Одо было тринадцать лет, и властная, суровая мать леди Уильям решила дать образование трем сыновьям в более цивилизованных заведениях, нежели варварские английские частные школы для мальчиков. Ричард Давенпорт-Хайнс в «Оксфордском словаре национальной биографии» написал об Одо Расселе: «В результате в нем и намека не было на английскую чопорную тупость. Он редко занимался физическими упражнениями. Он говорил по-французски, по-итальянски и по-немецки с исключительной чистотой произношения, хотя в его английском языке всегда присутствовали континентальные интонации»141. Об особенностях характера леди Уильям можно судить по ее письму сэру Остену Лейарду о победе Германии над Францией:

...

«Я ГЕРМАНКА до мозга костей. Мне нужна дисциплина, а не беспорядок, трезвость, а не пьянство, образованность, а не НЕВЕЖЕСТВО. Никогда еще не было такого триумфа интеллекта над скотством»142.

Неудивительно, что ее трем сыновьям, взрослым и возмужавшим, нужно было каждый раз собираться с духом, чтобы навестить мать.

Одо много времени провел в Риме, где и освоил блестяще итальянский язык. Газета «Таймс» в некрологе 27 августа 1884 года отметила уникальную способность протестанта Одо Рассела понимать католицизм, что было особенно ценно в разгар конфликта между церковью и государством:

...

«Благодаря дружбе с кардиналом Антонелли он перенял типично итальянскую чувствительность, которую редко встретишь в англичанине. От рождения внимательный наблюдатель, с годами он стал еще более прозорливым. Он прекрасно разбирался в людях, легко распознавал их слабости и умел обратить к своей выгоде и низменные побуждения, и излишнюю впечатлительность»143.

2 декабря 1870 года Одо Рассел сообщил Эдмунду Хаммонду, постоянному заместителю министра иностранных дел, свои первые впечатления о Бисмарке и главной квартире в Версале:

...

«Я очарован графом Бисмарком. Его почти что солдатская прямота и искренность в разговорах поразительны, а необычайно доброжелательное отношение ко мне глубоко тронуло меня. Сотрудники министерства иностранных дел сопровождают его в поездке и образуют… что-то вроде семьи. За обедом и завтраком он сидит во главе стола, справа и слева от него располагаются заместители, затем – главные чиновники, потом – старшие чиновники, замыкают шеренги телеграфисты, и все – в униформе. Когда я приглашен к обеду, то меня усаживают между графом и постоянным заместителем министра иностранных дел (фон Койдель. – Дж. С .), который после трапезы играет на фортепьяно, а мы курим. Разговариваем на немецком языке, проблемы дня обсуждаются с полной откровенностью, и поэтому беседы всегда интересные и информативные»144.

Еще один знаток человеческих характеров поддался обаянию Бисмарка.

Тем временем отношения между Бисмарком и генеральным штабом продолжали ухудшаться. Пауль Бронзарт отозвался о канцлере очень нелестно в своем дневнике:

...

«Бисмарк начинает превращаться в пациента для сумасшедшего дома. Он пожаловался королю на то, что генерал Мольтке написал генералу Трошю, а переговоры с иностранным правительством входят-де в его компетенцию. Когда генерал Мольтке как представитель верховного командования армией обращается к губернатору Парижа, то такие контакты носят сугубо военный характер. Поскольку граф Бисмарк вдобавок утверждает, что он считает и само письмо сомнительным, хотя оно таковым не является, то я представил генералу фон Мольтке письменный рапорт, в котором доказываю ложность утверждений Бисмарка и прошу в дальнейшем не требовать от меня исполнения инструкций, касающихся графа»145.