Монархическая государственность - Лев Тихомиров

Вот этого и не сознает та политически и нравственно близорукая точка зрения, которая думает создать "светскую", "государственную мораль". Указанные суррогаты морали могут давать известные привычные правила поведения, но не создают личности. Напротив - подчиняя мораль политике - они убивают (насколько могут) личность, которая может выращивать истинную мораль только из себя, из своего содержания, а от внешних сил (как государство) способна получать только дрессировку.

Разумная государственная политика, помнящая источники силы государства, состоит в том, чтобы никак не подрывать самобытного существования источников, из которых растет личность человека, источников нравственного элемента.

Что касается монархической политики, то для нее это особенно обязательное правило.

Монархия есть Верховная власть нравственного идеала. Единоличная власть способна быть верховной только тогда, когда нация ставит некоторый всеобъемлющий нравственный идеал над своим политическим творчеством, то есть выше государства. Если монархия начнет работать над подчинением морали политике, подчинять нравственное начало государству, она тем самым отнимает у нравственного начала его верховенство, а стало быть, уничтожает и себя как силу верховную.

Все это делает обязательным для монархии хранить самостоятельность тех религиозных учреждений, в которых нация живет духовно, своим религиозно-нравственным содержанием.

О тесной связи морали и религии мы не раз говорили. Всеобъемлющий нравственный идеал может давать только верование. Но религиозное верование всегда создает какую-либо религиозную общину, церковь. Современная политика признает право на свободу совести. Но свобода личного вероисповедания отнюдь не исчерпывает потребности человека в религиозной независимости от государства. Верование всегда приводит к сплочению в некоторую коллективность, и право этой коллективности (церкви) на свободное существование гораздо более важно для человека, нежели личная свобода совести. Свобода совести есть пустой звук, если она не дополнена свободой коллективного существования в тех нормах, которые человеку указывает его вероисповедная совесть.

Именно в этой коллективности и развивается свободно, самобытно то нравственное чувство, которое столь необходимо для развития личности. Независимость от государства тех источников, в которых зреет этика, имеет своим логическим последствием необходимость независимости Церкви. Разумное государство вообще должно считать правилом для себя уважение к этой независимости. Для монархии же это более важно и обязательно, чем для какой бы то ни было другой верховной власти,

Нормальная установка отношений государства и Церкви имеет для монархии важность, перед которой бледнеют все другие вопросы государственно-общественных отношений. Это есть установка обязательного на почве нравственной. Это есть то, по степени достижения чего монархическая верховная власть осуществляет свою идею господства нравственного идеала. Пока отношения Верховной власти к Церкви остаются хоть приблизительно правильны, монархическое начало успевает справляться даже с дезорганизацией других отраслей социальной жизни, но с потерей этого своего жизненного нерва неизбежно лишается способности поддержать даже превосходно в других отношениях выработанный социальный строй.

Что такое Церковь

  Разумная политика основывается на принятии всякой силы таковой, как она есть. Это относится и к Церкви. Можно ее отрицать, можно ее игнорировать, но, вводя Церковь в план своего строения, государство должно брать ее такой, какова она есть, в собственном самосознании и идеале. Поступая иначе, политика может только вредить Церкви, искажая ее, и вредить государству, связывая его с силой фальсифицированной, лишенной внутреннего смысла, а стало быть, иллюзорной и бесполезной или даже вредной.

Таким образом, вопрос о том, что такое есть Церковь по религиозному самосознанию, входит в состав обязательного понимания политики, и особенно монархической.

С точки зрения чисто политической голос религиозного самосознания может казаться как бы "иностранным". В нем речь и забота идет совсем не о том, о чем привыкла заботиться политика. Точно так же и с высоко религиозной точки зрения заботы "мира сего" кажутся столь же "иностранными", даже ничтожными. Но при появлении каких-либо отношений между этими двумя мирами каждый из них должен принимать другой в той природе, с теми интересами, в том построении, какой тот имеет. Всякие другие отношения были бы нереальны, неразумны.

Итак, что же такое Церковь по ее сознанию? Я в этом отношении могу лишь вкратце повторить формулировку, которую уже делал подробнее в другом сочинении при специальном рассмотрении этого предмета ["Личность, общество и Церковь". Первоначально напечатано в "Богословском вестнике" (1903г. № 10). Засим отпечатано отдельно, как V выпуск "Религиозно-философской библиотеки" (1904 г.)].

С точки зрения духовного самосознания общественность не создает достаточно гармонической среды для существования личности, ибо люди не могут создать в своем обществе организующего начала с безусловным характером. Это зависит от того, что в человеке есть духовный элемент не самобытный, а связанный с Богом. Там, где сам человек является организующим элементом, т. е. в политике, он не может поставить во главу угла строения духовный элемент, зависящий не от него, а от Бога. Но человеческое строение выходит при этом неполным, не вмещающим личность всецело и потому не дает ей удовлетворения. Полное вмещение личности возможно лишь в строе, где организующим элементом является Бог.

Этим строем является Церковь, которая не сливается с социальным строем и является общественностью надсоциальной.

Различие между социально-политической средой и Церковной определяется тем, что организационное начало в обществе есть человеческая личность, элемент психологический. Организационным же элементом Церкви является Бог, Личность Божественная, элемент духовный. В первом случае цели определяются человеком, во втором случае - Богом. В обществе человек работает на себя, в Церкви является Божьим домостроителем. Таким образом, Церковь представляет коллективность совершенно своеобразную.

В церковном строе человек приводится к коллективной жизни духовной природой своей. Духовные дары в людях различны, а между тем целью святости поставлена полнота совершенства. Она оказывается, таким образом, недостижима иначе, как совместной духовной жизнью.

Апостол Павел хорошо объясняет это в послании к коринфянам (1-е, ХII-XIV). "Дары, - говорит он, - различны, но дух один и тот же, и служения различны, а Господь один и тот же, и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех". Без дара не остается никто. "Каждому, - говорит апостол дается проявление Духа на пользу: "одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом, иному вера, тем же Духом, иному дары исцелений, тем же Духом, иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков. Все сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно. Ибо как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, так и Христос". При этом "не может сказать глаз руке: ты мне не надобна, или также голова ногам - вы мне не нужны"... Все друг в друге, стало быть, духовно нуждаются. Интересы членов тела Христова солидарны. "Страдает ли один член - страдают с ним все члены, славится ли один член - с ним радуются все члены".

Эта необходимость солидарности и взаимопомощи составляет закон для жизни духовной, для ее полноты.

Всесторонней святости отдельный человек не имеет. Но при взаимопомощи каждый может пользоваться плодами дара, имеющегося у другого члена Церкви, почему легче освящается и сам. "Служите, - говорит апостол Петр, - друг другу тем даром, какой получили, как добрые домостроители многоразличной благодати Божьей" (1, 10).

Эта взаимопомощь в духовной жизни составляет причину, по которой для христиан нужна от государства не только свобода совести, но свободное коллективное существование, как членов Церкви. Но есть еще другая сторона религиозной жизни, связывающая христиан и ставящая перед государством довольно сложный вопрос.

В целях христианства заключается всемирная задача высочайшей религиозной важности. Именно в церкви вырабатывается из среды всего рода человеческого Тело Христово, коего членами являются отдельные личности. Отсюда дня христианина является обязанность деятельного участия во всемирноисторической миссии Церкви, без чего нельзя пребыть живым ее членом.

Таким образом, религиозная коллективность выходит за национальные и территориальные пределы каждого отдельного государства. Стеснение свободы или независимости этого всемирного коллективного бытия подрывало бы религиозную жизнь каждой отдельной личности.