Ересь Хоруса: Омнибус. Том I - Дэн Абнетт

— Ты шутишь?

— Что?

Тогда заговорил второй Астартес:

— Ты полагаешь, что это смешно?

— Я не понимаю, сэр.

— Ты назвал свое имя. Ты пошутил? Это какое-то прозвище?

— Я не понимаю. Это мое имя. Почему вы полагаете, что это шутка?

— Каспер Хавсер? Ты не видишь сходства?

— Это случилось много лет назад, — пояснил Хавсер Амону. — Всего одна встреча, и то очень короткая. Я почти забыл о ней. Это так… несущественно. Они спросили, как меня зовут.

— Спросили, как тебя зовут?

— С моим именем что-то не так, верно?

— Имена имеют огромное значение. Они облекают силой своего владельца, но и дают силу тому, кто его узнает.

— Я… Что?

— Когда ты узнаешь чье-то имя, ты получаешь над ним определенную власть. Как ты думаешь, почему никто не называет Императора иначе как его титулом?

— Но ты говоришь о каком-то колдовстве! — воскликнул Хавсер.

— О колдовстве? Это звучит как обвинение. Тебе ведь известна сила слов. Ты видел, что при помощи слов сделал Мурза в Лютеции.

— Так этот скверный рунный жрец всем рассказал мою историю? — возмутился Хавсер.

— Кто дал тебе имя?

— Ректор Уве. Я ведь найденыш. Когда меня принесли в общину, никто не знал, как меня зовут. И он выбрал для меня это имя.

— Это имя из старинной легенды. Каспар Хавсер. Каспер Хаусер. Есть разные варианты. В древние времена, еще до Эры Технологий, в городе Нюрнборг неизвестно откуда появился мальчик, не знающий родителей и своего прошлого. Он не помнил ничего, кроме полутемной камеры, где вырос, и деревянной лошадки — своей единственной игрушки. Он вышел в мир только для того, чтобы столь же таинственной смертью погибнуть в садах Ансбаха. Ректор подобрал тебе удачное имя. Оно наделено силой, проистекающей из его значения. Мальчик-найденыш. Сокрытое во мраке прошлое. Поиски истины. Даже деревянная лошадка и та символизирует путь, которым некто может проникнуть в стан противника.

— Стратегия троянского коня? Так вот, значит, кто я такой?

— Конечно. Хотя Волки, наделенные более острым чутьем, чем кто-либо из Астартес, мгновенно раскусили эту уловку.

— Нелепо утверждать, что моя жизнь управляется моим именем, — резко возразил Хавсер. — К чему это может привести?

Кустодий постучал пальцем по вороту своего доспеха.

— Для нас имя — это ключевой символ. Имя кустодия гравируется на внутренней стороне нагрудной пластины его золотой брони. Оно вписывается с правой стороны, так что снаружи виден только один символ, а затем уходит внутрь. У некоторых ветеранов заслуженные имена заполняют всю пластину и широкими полосами обвивают пояс. Имя Константина Вальдора состоит из тысячи девятисот тридцати двух элементов.

— Мне известно об этой традиции Кустодес, — кивнул Хавсер.

— Тогда ты должен понимать, что «Амон» — это всего лишь начало его имени, самая ранняя его часть. Вторая часть звучит «Тавромахиан», потом идет «Шигадзе»[168], по названию места его рождения, потом «Лепрон» — это название дома начального обучения, потом «Кейрн Хедросса» — место, где он научился владеть оружием…

— Стоп. Стоп! Ты говоришь о своем имени, а не о «его», — воскликнул Хавсер.

— Когда знаешь чье-то имя, — произнес голос, принадлежащий Амону, кустодию первого круга, — не составляет труда установить контроль над его владельцем и подчинить его своей воле. Меня тоже зовут Амон. И сейчас я воспользовался совпадением, чтобы заслонить твоего благородного проводника. Повернись и познакомься со мной, Каспер Ансбах Хавсер.

Хавсер внезапно осознал, что кустодий замер, будто разбитый параличом, словно золотые доспехи повисли на статуе. Амон Тавромахиан абсолютно неподвижно стоял у парапета галереи, положив одну руку на барьер и глядя в амфитеатр.

Хавсер начал медленно поворачиваться вправо. По коже побежали мурашки. Его оцепеневший мозг наконец-то оказался способным на эмоции.

И этой эмоцией был страх.

Рядом с ним кто-то стоял. Кто-то, кто сумел подойти абсолютно незаметно. Это был Астартес в красных с золотом доспехах, но его силуэт казался нечетким из-за смещающего поля или маскировочного плаща. Астартес наклонился над барьером, опершись на локти, словно случайный зритель, и зеленые линзы его визора были обращены на амфитеатр, а не на Хавсера.

— Я Амон из Пятнадцатого легиона, капитан девятого братства, советник примарха, — представился Астартес, на этот раз воспользовавшись своим собственным голосом.

— И как долго я разговаривал с тобой, а не с кустодием?

— С тех самых пор, как вы сюда пришли, — ответил советник.

— Это вы создали меня? — спросил Хавсер. — И до сих пор мной управляете?

— Мы направили тебя на определенный путь, — ответил воин. — Скрытые агенты более управляемы, если не подавлять их волю, даже на уровне подсознания.

— И ты открыто признаешь, что я превратился в орудие?

— Забавно, не так ли? Мы знаем, что ты шпион, и Волкам тоже об этом известно. Можно было бы предположить, что ты теперь бесполезен.

— А разве это не так?

— Игра еще не сыграна.

Советник примарха Тысячи Сынов показал рукой на чашу амфитеатра. Далеко внизу гигант с буйной гривой подошел к небольшому возвышению и занял место за деревянной трибуной лицом к галереям.

— Это не совет, — сказал Астартес. — Это беззаконное судилище. Мой возлюбленный примарх будет просить о милосердии у суда, подверженного суевериям и легковерию. И в это втянули даже Императора. Он был вынужден устроить суд над Алым Королем.

— Но кто? И разве это возможно? — удивился Хавсер.

— Это сделали братья Алого Короля. Другие примархи завидуют Тысяче Сынов и нашим знаниям, направленным на благо Империума. Они называют колдовством наши таланты и ополчились против нас, но все это из зависти. Хотя некоторые ее искусно скрывают. Например, Сангвиний и Хан. Они заявляют, что все это лишь незначительное недоразумение, которое необходимо уладить ради общего блага, но изнутри их обоих пожирает зависть. Остальные даже не пытаются маскировать свою ярость. Мортарион. Король Волков. Их ненависть, вероятно, честнее, поскольку они заявляют о ней открыто.

Советник впервые за все это время взглянул на Хавсера. Увенчанный гребнем красно-золотой шлем выглядел угрожающе. Линзы визора горели зеленым огнем, но они погасли, как только советник приподнял шлем и снял его с головы. Оказалось, что перед ним заслуженный воин с коротко подстриженной щеткой седых волос и лицом, похожим на древний пергамент.

— На Совете Никеи должен быть принят закон об использовании в составе легионов адептов библиариев. — Голос, больше не искажаемый транслятором шлема, звучал низко и раскатисто. — Мы убеждены, что так называемая магия — это просто инструмент, жизненно необходимый для дальнейшего сохранения Империума. Наши противники называют нас еретиками и отрицают пользу всех накопленных нами знаний. Если Император нас не поддержит, братству примархов будет нанесен такой урон, что оно никогда не восстановится.

— Особенно если вы не покоритесь решению Императора, — добавил Хавсер.

— У него не останется другого выбора, кроме как покарать нас, — согласился советник.

— И этой карой станет Шестой легион.

— Это единственная причина, по которой он терпит свирепый и необузданный легион. Это самое внушительное и крайнее средство устрашения.

— А я ваша система раннего оповещения. Через меня вы узнаете, когда свершится возмездие.

— Да, Каспер Хавсер. Все верно.

— Он осудит вас, — сказал Хавсер. — Не важно, как вы это преподносите, но ваше искусство — это зло, и я уверен, именно оно привело человечество к Древней Ночи.

Советник отвернулся и снова посмотрел вниз. Хавсер принялся изучать его профиль. Ему стало любопытно, как должен выглядеть чернокнижник. И есть ли запах у колдовства.

Он попытался вспомнить, не этот ли воин появился у него за спиной в то утро, когда он проснулся на орбитальной станции и смотрел на Терру. Его это было лицо или нет?

— Раз уж ты всю свою сознательную жизнь пытался докопаться до ее корней, — сказал советник, — позволь мне рассказать тебе о Древней Ночи. Легенды гласят, что это была катастрофа в масштабе всей Вселенной. Космологический апокалипсис. И ты верно подметил: причиной ее стало злоупотребление талантами преобразования и магии. Но я подчеркиваю: злоупотребление. Я говорю о целых обществах и культурах, где эзотерическая практика применялась не по назначению, и в основном из-за того, что люди не понимали, что они делают. А тебе известно, что самое страшное в Древней Ночи, Каспер?