Византийское государство и Церковь в XI в.: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина: В 2–х кн. - Николай Скабаланович

Однако же прежняя политическая деятельность не прошла бесследно, она отразилась на деятельности Лихуда как патриарха. Лихуд, сделавшись патриархом, пренебрег изяществом красноречия, не полагал более честолюбия в занятиях законами, тем не менее не вдался в крайность отрешения от мира, не забыл уз родства и дружбы, не забыл и опытности, приобретенной на государственном поприще, — проницательность и глубина анализа его всегда отличали; привычная светскость обращения и гибкость характера помогли легко устроить всем приятные отношения. [2417] Отношения его к императорам отличались осторожностью и мягкостью, неразлучными его качествами и до вступления на патриарший престол. О столкновениях его с Комнином мы не знаем, хотя бесцеремонное обращение с церковными имуществами не могло возбуждать благодарного чувства в предстоятеле Церкви. В душе он был противником Комнина,,но далек был от мысли выступить с протестом, особенно протестом резким и грубым. Он не чужд был желания видеть Комнина устраненным, не прочь был даже посодействовать этому, но только под условием, чтобы содействие облечено было в приличную форму, чтобы всю черную работу и все способное скомпрометировать взяли на себя другие. Участие его в отречении Комнина от престола именно таким характером и отличалось. В интриге, устроенной Пселлом против Исаака Комнина и в пользу Константина Дуки, он играл, по-видимому, безобидную, хотя в существе дела весьма важную роль: в то время как Пселл внушал императору мысль, что болезнь его должна иметь смертельный исход, Лихуд убеждал подумать о душе и принять пострижение; в то время как Пселл устраивал провозглашение Дуки, патриарх, сидя у постели больного, поддерживал и укреплял его решение променять сан императорский на чин ангельский. Роль патриарха до такой степени стушевывалась, имела такой скромный, не бросающийся в глаза вид, что императрица, потрясенная событием и под влиянием душевного волнения не способная пристально всматриваться и распознавать роли разных лиц, решимость своего мужа перейти к монашеской жизни приписывала влиянию Пселла, совершенно не замечая патриарха.[2418]

' Psell., IV, 411-412.

В 1063 г., в конце июля или начале августа, патриарх Константин Лихуд скончался. Преемник его Иоанн Ксифилин обязан возведением на патриарший престол Михаилу Пселлу, своему школьному товарищу и другу, который и в прежней его судьбе принимал большое участие.

Иоанн Ксифилин родился в городе Трапезунте от зажиточных родителей. В раннем возрасте он лишился отца и воспитывался под надзором матери, женщины весьма религиозной, положившей и во впечатлительной душе своего малолетнего сына благочестивые задатки. Иоанн Ксифилин предполагал посвятить свою жизнь на служение родному городу, но судьба распорядилась иначе. Для усовершенствования в науках он был отправлен в Византию и здесь на школьной скамье сошелся с Михаилом Пселлом, который был несколько моложе его летами. Пселл, возвысившись при дворе Мономаха, порадел своему приятелю. Ксифилин был принят ко двору и получил должность по судебному ведомству (судьи на ипподроме и экзактора), поскольку юриспруденция была его специальностью, в школе он главным образом изучал законы и по окончании учения сам открыл частную школу, в которой обучал законам. Должность была второстепенная, но Ксифилин сумел выдвинуться, благодаря своим систематическим познаниям и философскому методу, который он применял к объяснению законов и которым он отличался от других законоведов-практиков. Тогда как последние полагали знакомство с законами в знании возможно большего количества статей, не объединенных общей мыслью, раздробленных механически, а не расчлененных применительно к их внутреннему содержанию, в голове Ксифилина все было упорядочено, сходное соединено, несходное разделено. Систематичность много помогала ему при ссылках и толкованиях: там, где другим нужно было взять в руки книгу, чтобы подыскать подходящую к случаю статью, он легко приводил ее на память; где другие беспомощно были подавляемы буквой, у него по ассоциации припоминались другие статьи, делались сопоставления и этим путем получалось рациональное изъяснение сомнительного закона. Превосходство его особенно обнаруживалось во время судебных прений: выслушав до конца противника, он разбирал и опровергал его аргументы по порядку, логически и основательно; принимаясь говорить речь, держался синтетического метода, разделял сначала предмет, рассматривал части и от частей восходил к целому, излагая при этом мысли округленными периодами. Все это, вместе с протекцией Пселла, привело к тому, что он со второстепенного поднялся на первостепенное место, ему вверены были учрежденные Мономахом должности преподавателя права (номофилакса) И министра юстиции (ό έπι τών κρίσεων).[2419]

Интриги, вследствие которых устранен был от должности первого министра Лихуд, коснулись также круга лиц, тесно примыкавших к Лихуду. К этому кругу принадлежал и Ксифилин вместе с Пселлом. Интриги сначала были нерешительны, наветы шли из-за угла, а потом стали делаться открыто. Друзья — Пселл и Ксифилин — на первых порах надеялись подействовать на царя и заставить своих врагов замолчать, но когда интриганы не унялись, они условились гарантировать себя от случайностей изменчивой Фортуны пострижением в монашество и скрепили свое условие взаимной клятвой. Клятва была средством поддержать в себе решительность и пресечь колебания, препятствовавшие сделать окончательный шаг. Придворная жизнь постоянно вовлекала их в свой круговорот, довольно было, чтобы одна интрига закончилась, как они забывали о своем намерении, начиналась другая — намерение опять оживлялось и т. д. Клятвенный обет положил конец колебаниям, а болезнь, случившаяся сначала с Ксифилином, потом с Пселлом, дала возможность осуществить план под благовидным предлогом и примирить императора Мономаха с фактом пострижения, крайне для него неприятным. Связь между пострижением Ксифилина и Пселла с одной стороны, с другой — связь начатых против них интриг с удалением Лихуда от управления, дает возможность определить время пострижения Ксифилина в монашество. Пострижение Пселла совершилось незадолго до смерти Мономаха, в конце 1054 г., удаление от дел Лихуда — в конце 1052 или начале 1053 г. Между пострижением Ксифилина и Пселла был некоторый промежуток, нужно также начислить некоторый срок на развитие начатых по удалении Лихуда интриг, склонивших друзей к пострижению. Таким образом, если отнесем поступление Ксифилина в монашество к первой половине 1054 г., то это будет наиболее вероятно.

После пострижения Ксифилин отправился на Олимп, где и провел все время до возведения в патриархи, т. е. почти целых десять лет. В это время богато взросли семена, посеянные в молодые годы в душе Ксифилина матерью. Чем далее, тем он более усовершался, восходя от подвига к подвигу и делая быстрые успехи в нравственном саморазвитии. Когда в царствование Феодоры (1055-1056 гг.) Пселл посетил Олимп, он нашел уже своего друга предавшимся молчальнической жизни. Между тем как Ксифилин подвизался на Олимпе, Пселл вращался при дворе и готовил ему новое поприще деятельности.

Претендентов на патриарший престол после Лихуда было много, — были кандидаты из лиц, посвятивших свою жизнь на служение Богу, были и вельможи, приближенные к царскому трону. Но император Константин Дука не спешил с выборами: целых пять месяцев патриарший престол оставался праздным. В это время Пселл употреблял все свое влияние, чтобы склонить царский выбор на сторону Ксифилина: он выставлял преимущества, рисовал достоинства своего друга, его добродетели, его познания, его дар слова. Часто заходила речь об этом предмете у Пселла с царем; царь сначала не решался, но потом уступил убеждениям и на Олимп послан был указ, вызывавший Ксифилина в столицу.[2420] Все эти подробности записал сам же Пселл в панегирике Ксифилину. Способ изложения в его рассказе о многих кандидатах и предпочтении им Ксифилина сходен с рассказом об обстоятельствах избрания Лихуда, о котором Пселл говорит только, что он был предпочтен всем и не было ему соперника.[2421] Между тем о Лихуде знаем из других источников, что он был избран с соблюдением всех формальностей, при участии митрополитов, клира и народа. Такой же характер имело, без сомнения, и избрание Ксифилина; в рассказе о нем даже больше реальных оттенков,[2422] указывающих на соблюдение обычных формальностей, чем в рассказе о Лихуде; время же, протекшее от смерти Лихуда до возведения Ксифилина, было вдвое больше времени между низвержением Керуллария и возведением Лихуда; срок, следовательно, был вполне достаточен для выполнения всех установленных законом и обычаем форм.