Генерал де Голль - Николай Молчанов

В новой конституции мировоззрение де Голля, пронизанное духом истории, обращенное в прошлое, его инстинктивная склонность к монархической идее странным образом совпадали с новейшей тенденцией государственно-монополистического капитала к сильной власти. Одновременно конституция отвечала массовым антипарламентским настроениям, широко распространившимся в последние годы в обреченной на бессилие Четвертой республике.

Эклектичный характер нового конституционного документа послужил потом основой для поисков юристами прецедентов тех или иных его положений. Характер этих разных по времени и обстоятельствам прецедентов придавал конституции своеобразную целостность, которая выражалась в стремлении к максимальной независимости практических действий реальной власти от ее источника — всеобщего избирательного права. Конституционные взгляды де Голля, ярко отразившиеся, например, в 1946 году в речи в Байе, уже излагались. Интересны также проекты, которые разрабатывал во время войны Мишель Дебрэ, руководивший теперь составлением новой конституции. Именно тогда президента прямо называли «республиканским монархом», избираемым сроком на 12 лет. Такой срок был определен в соответствии со средним временем царствования в феодальной Франции. Словом, генерал создавал государство по своему вкусу, хотя оно и оказалось примерно таким, в каком остро нуждался французский крупный капитал.

Но вот текст конституции готов, и де Голль сразу же отправляется 20 августа в большую поездку по французской Черной Африке. Почему он туда поехал, хотя дел хватало и в Париже? Поездка в Алжир понятна; там был мятеж, тогда как Черная Африка оставалась еще относительно спокойной. Дело в том, что утверждение конституции и решение алжирской проблемы генерал тесно связывал с Африкой. Подобно тому как во время войны черный континент был территориальной базой «Свободной Франции», ныне он должен служить краеугольным камнем новой Франции «от Дюнкерка до Таманрассета». Новая конституция предусматривала создание огромного франко-африканского сообщества. Будущий президент Франции одновременно стал бы президентом такого сообщества..

Де Голля горячо встречали в африканских странах. Вспомнив о старой душевной ране, генерал сказал в столице Западной Африки: «Приехать в Дакар для меня всегда удовольствие, даже тогда, когда я сюда въезжаю без затруднений… Во время войны я так и не смог побывать в Дакаре!» Теплый прием, оказанный де Голлю, объяснялся просто: африканцам хотелось видеть в нем освободителя. А он действительно говорил об их праве на независимость, которую они могут получить при голосовании на референдуме по новой конституции. Однако независимость, предупреждал де Голль, будет означать немедленный разрыв всех связей с Францией. Расчет де Голля был верен; только Гвинея решилась на такой шаг, и, казалось, план грандиозного федерального комплекса имеет большие перспективы. Все это связывалось с алжирской проблемой. «Именно для Алжира я создаю это сообщество», — говорил де Голль в Дакаре. Он рассчитывал, что алжирцы захотят, войти в сообщество и тем самым все благополучно разрешится. План был великолепен, если бы он имел какие-нибудь шансы на успех.

Но пока казалось, что все идет успешно. 28 сентября во Франции и ее заморских владениях состоялся конституционный референдум. Генерал говорил перед этим, что 70 процентов голосов «было бы успехом». За конституцию в метрополии проголосовало почти 80 процентов. «Я не из тех, кто жалуется, что голосов слишком много», — сказал де Голль. Еще бы, это его несомненная победа, объяснявшаяся сочетанием многих благоприятных факторов. Как ни странно, наименьшую роль играл сам текст конституции. Половина избирателей вообще не читала его. А наибольшее значение имела надежда многих французов, что де Голль так или иначе выведет страну из алжирского тупика. Правда, никто не представлял ясно (в том числе и сам де Голль), как он это сделает. Поэтому за конституцию голосовали одновременно сторонники «французского Алжира» и представители совершенно противоположных тенденций.

Сказалась главным образом старая вера в человека «18 июня». Голосовали за личность де Голля, а не за определенную политическую программу. Референдум оказался фактически плебисцитом. Известный социолог Раймон Арон писал: «Пятую республику породил осененный благодатью вождь». В связи с этим французские социологи определяли власть де Голля в качестве «харизматической», то есть «провиденциальной», основанной не на законах, программе или объективных социальных процессах, а на инстинктивной вере в его особые качества, на чувстве доверия и влечения к нему, на психологической реакции подчинения его таинственному обаянию. Разумеется, в такого рода «психоанализе» отражается какая-то доля истины, хотя не менее важное значение имело массовое недовольство плачевными итогами деятельности лидеров Четвертой республики.

Играли роль и другие реальные факторы, такие, например, как методы подготовки и проведения референдума. Де Голль не зря включил в правительство лидеров основных некоммунистических партий. Все они выступали за положительный ответ. Кроме коммунистов, только часть социалистов и радикалов отвергла новую конституцию. Что касается компартии, то она оказалась в довольно трудном положении. Массовый антипарламентаризм, страх перед гражданской войной и вера в де Голля захватили даже часть тех избирателей, которые обычно поддерживали компартию. Так или иначе, новый государственный строй был отныне узаконен, и де Голль мог вплотную заняться Алжиром. Здесь тоже проходил референдум, который дал 96 процентов положительных ответов.

«Технический успех», — скромно говорили организаторы голосования. Его проводили армия и «ультра», превратившие референдум в издевательскую комедию.

В октябре 1958 года начинается новый этап в алжирской политике де Голля. 23 октября генерал провел первую из своих пресс-конференций, которые станут отныне как бы постоянным институтом нового режима. Де Голль v предложил алжирским повстанцам заключить «мир храбрецов». Для этого они должны были использовать «белый флаг парламентеров». Иначе говоря, де Голль предложил им простую капитуляцию без всяких политических гарантий. Естественно, что Фронт национального освобождения (ФЛН) и только что образовавшееся Временное правительство Алжира отклонили такое предложение. Одновременно развернулась пропагандистская шумиха вокруг так называемого «плана Константины», то есть плана экономического развития Алжира. Кроме того, путем проведения в Алжире выборов в Национальное собрание де Голль рассчитывал на появление мусульманской политической «элиты», которая оказалась бы более приемлемым собеседником в решении алжирского вопроса, чем ФЛН. Однако выборы, опять происходившие под контролем «ультра», выдвинули исключительно депутатов — сторонников «интеграции», от которой генерал продолжал уклоняться. Практически из всех элементов алжирской политики реально осуществлялся только один: так называемое «умиротворение», то есть расширение военных действий, конца которых не предвиделось.