Адмирал Колчак и суд истории - Сергей Дроков

Тогда Колчак сделал длинное заявление, в ходе которого признал, что на Дальнем Востоке еврейский вопрос стал все более и более ухудшаться, но он [обещал] позаботиться об этом. Розенблатт тогда еще не понимал, почему Колчак обвинял именно Дальний Восток, и узнал причину впоследствии. В то время генерал-губернатором Дальнего Востока был генерал Дмитрий Л. Хорват, согласно Розенблатту, более или менее склонный к либерализму. Он не был марионеткой Колчака, который считал его врагом, поэтому Верховный правитель и стремился создать впечатление, что антисемитизм наиболее силен на Дальнем Востоке, потому что там правил Хорват.

Спустя два дня после интервью Розенблатта с Колчаком вновь назначенный командующий Сибирской армией генерал Михаил К. Дитерихс издал провозглашение, подстрекающее против евреев. В июле– августе 1919 г. колчаковский фронт был разрушен.

Британский журналист, посетивший Екатеринбург в 1918 г. и вновь в феврале 1919 г., писал: «Наиболее вероятный результат российского эксперимента будет реализован в успешной военной реакции, повлекшей за собой истребление полумиллиона красных, и возможно, другую половину миллиона составят безобидные евреи». 8 марта 1919 г. майор американских экспедиционных частей Хамер Слаутер направил своим начальникам злобную антисемитскую прокламацию, распространенную среди офицеров Сибирской армии в Екатеринбургской губернии (ныне Свердловской[685]). «Данный документ, – пояснял Слаутер, – имеет значительное обращение как в окружении начальника штаба, так и у официальных городских представителей».

В мае 1919 г. делегация екатеринбургских евреев получила от Колчака заверения в соблюдении их гарантированных прав. При отступлении колчаковской армии Розенблатт посетил Екатеринбург для изучения положения городских евреев. Он отмечал низкий моральный настрой: «Я видел путь бегства колчаковской армии. Офицеры бежали впереди, армия за ними. Офицеры наносили сами себе увечья, выстрелив в руку, дабы оправдать отступление и бегство. Они боялись собственных теней. Это не было дисциплинированным армейским отступлением. В своем большинстве они были трусами, презренными трусами, бежавшими прочь, боящимися собственных теней, и я был счастлив, сознавая, что евреи в безопасности, потому что солдаты боялись сами. Такими они не были способны на погромы». В другом случае Розенблатт рассказывал американскому офицеру разведки, что во время эвакуации Екатеринбурга не наблюдалось бегства армии, но среди частей было «много подлых трусов, по группам от одного до десяти человек, без оружия, перебинтованные, многие – явные самострелы. Очевидно, их обуял животный страх».

Розенблатт уехал из города 12 июля 1919 г., за три дня до занятия его большевиками. Он намеревался на некоторое время задержаться и, таким образом, иметь случай познакомиться с еврейской жизнью при советской власти, но, как объяснил позднее, испугался, что «в условиях антисемитского настроя американских офицеров в России это могло бы быть искажено. Они сказали бы, что Объединенный распределительный комитет подослал меня к большевикам и т. д., и я подавил собственные чувства, собственный порыв, и возвратился».

Один американский очевидец сибирских событий писал, [что,] когда Колчак послал отряды анненковских [семипалатинских казаков] на фронт, «они проявляли себя исключительно на истреблении евреев Екатеринбурга». Генерал Грэвс отмечал, что Анненков «известен как казак-убийца, даже отличительные знаки на его фуражке и мундире состояли из черепа и перекрещенных костей». Действительно, не прошло и двух недель после отъезда Розенблатта из Екатеринбурга, как он первым услышал от беженцев известие о гибели во время городского погрома 3000 евреев. (По зверству екатеринбургский погром можно было сравнить только с диким погромом в украинской Прохоровке, произведенным армией Петлюры.) Пресса приписывала убийства большевикам. 11 сентября 1919 г. генерал Грэвс передал Розенблатту первые надежные новости. Он говорил: «Мы обладаем абсолютно надежной информацией, что после того, как регулярная армия эвакуировалась из Екатеринбурга, главный казачий атаман этой губернии Оников [Анненков] напал на город с разных сторон и убил 3000 евреев… Оников прочесывал улицы города, убивая каждого повстречавшегося еврея».

Генерал Грэвс организовал встречу Розенблатта с американским послом в Токио Роландом С. Моррисом, находившимся с миссией в Сибири. Согласно дневнику Розенблатта между ним и послом состоялась следующая беседа: «Он [Моррис] начал разговор с политики. Тогда я сказал: «Г-н Моррис, я пришел, чтобы задать Вам единственный вопрос». В ответ на мой вопрос, слышал ли он о резне в Уфе, Перми, Челябинске, Екатеринбурге и т. д., он ответил: «Я знаю определенно и точно только об одном екатеринбургском погроме. Численность же убитых в три тысячи вызывает сомнения. Вы же не могли сосчитать все тела! Возможно, имелось пятьсот, или тысяча, или еще меньше, но сам факт погрома очевиден. Это было сделано ониковскими [анненковскими] силами после отступления союзников. Они вошли в город и убили евреев. Большевики прибыли незамедлительно после случившегося; задержали двух человек. Одного застрелили и т. д.» Я поинтересовался, не уведомит ли он о случившемся Госдепартамент. Он ответил: «Я уже это сделал». Я сообщил, что собираюсь телеграфировать Объединенному распределительному комитету. Он спросил: «Зачем? Не думаете ли Вы, что Госдепартамент не уведомит Ваш комитет?» Что ж, я сомневаюсь в этом. Я не стал говорить ему о своих сомнениях. Я сказал ему, что, вероятно, комитет получит уведомление, но считаю себя обязанным сообщить ему о случившемся. Он сказал «Ладно, если Вы считаете это необходимым, если Вы хотите потратить несколько рублей, действуйте».

12 сентября 1919 г. через офис генерала Грэвса Розенблатт передал Объединенному распределительному комитету в Нью-Йорк следующую телеграмму: «Отступление колчаковской армии попустительствовало еврейским погромам в ряде городов. Казаки Оникова [Анненкова], по сообщению, убили в Екатеринбурге три тысячи евреев. Численность не подтверждена, но факт авторитетно установлен. Опасность казачьих погромов по всей линии. Значительное количество евреев спасается бегством в восточном направлении».

Американский генеральный консул в Омске Эрнест Ллойд Харрис, зарекомендовавший себя сторонником Колчака, попытался дискредитировать Розенблатта. 20 сентября 1919 г. он послал госсекретарю, через Пекин, следующую телеграмму, в ответ на запрос от 19 сентября о подробностях екатеринбургского погрома: «Утверждение Розенблатта абсолютно ложно. С приходом к власти Колчака не было ни одного погрома или какой-либо дискриминации евреев. Предложите департаменту предать мое заявление широкой огласке, если целесообразно. Подобные ложные сообщения исходят, возможно, от некоторых евреев, которые пытались избежать военной службы». Второй помощник госсекретаря Альв А. Эйди предложил Объединенному распределительному комитету проинструктировать Розенблатта «держать контакт с нашими консульскими представителями затем, чтобы его доклады к вам были бы основаны на широком практическом знании существующих состояний». Генерала Грэвса просили впредь не «передавать каких-либо новых официальных сообщений, не проверенных с точностью». 21 или 22 сентября Розенблатт получил от Харриса следующую телеграмму: «Я был информирован о телеграмме, отправленной Вами в Америку, в которой Вы утверждаете, что отступавшая колчаковская армия устроила резню евреев в нескольких городах, в то время как в Екатеринбурге, согласно Вашему сообщению, казаки обидели или убили три тысячи евреев. Эти и подобные им ложные и безответственные сообщения, исходящие от Вас, не способны помочь, наоборот, они провоцируют к озлоблению Омского правительства против евреев. Поэтому предлагаю в дальнейших Ваших телеграммах основываться только на реальных фактах».

Розенблатт объяснил ситуацию генералу Грэвсу, имевшему неприязненные отношения с Харрисом, и следующая телеграмма, благодаря Грэвсу, была передана Розенблаттом Объединенному распределительному комитету 29 сентября: «Генеральный консул Харрис телеграфировал из Омска относительно моей [телеграммы №] 11 от [12 сентября]: «Подобные ложные и безответственные сообщения, как эти, исходящие от Вас, не способны помочь, а наоборот, они провоцируют к озлоблению Омского правительства против евреев. Поэтому предлагаю в дальнейших Ваших телеграммах основываться только на реальных фактах». Полностью игнорируя персональное оскорбление, считаю, что он оказывает на меня давление, предлагая отказаться от оглашения угрозы для евреев, исходящей от Омского правительства. Так как, вероятно, Харрис телеграфировал Госдепартаменту необоснованное опровержение бесспорного факта, пожалуйста, примите к сведению, что мое сообщение было основано, помимо ряда надежных источников, на сообщениях, полученных от генерала Грэвса и посла Морриса».