Древняя и средневековая Русь, IX–XVII вв. - Евгений Спицын

2) в наведении дисциплины и порядка в среде приходского духовенства, где укоренились такие пороки, как пьянство, разврат и стяжательство;

3) в противодействии проникновению светских начал в духовную жизнь общества.

Хотя, безусловно, последняя задача носила не столько прикладной, сколько историософский характер в духе идей одного из самых почитаемых «отцов церкви» Иоанна Златоуста «о строительстве монастыря в душе каждого верующего христьянина».

В любом случае, сама программа «ревнителей благочестия» в целом отвечала интересам нарождавшегося самодержавия, поэтому царь Алексей Михайлович всячески поддерживал своего духовника и его соратников по борьбе за чистоту православной веры. Более того, ряд авторов (Н. Каптерев, А. Карташев) утверждал, что именно царю Алексею Михайловичу принадлежала сама идея проведения церковной реформы, поскольку в силу своего семейного воспитания он, как и его великий дед патриарх Филарет, был истинным грекофилом.

В феврале 1649 г. программа «ревнителей благочестия» была вынесена на церковный собор, созванный по инициативе патриарха Иосифа, но, несмотря на ее поддержку самим царем, она была отвергнута большинством церковников, в том числе и архиереев РПЦ, и светская власть была вынуждена временно отступить.

Тем временем стремительно стало рушиться единство взглядов самих «боголюбцев», особенно, когда речь зашла о выборе образцов, по которым надлежало проводить исправление обрядов и богослужебных книг. Одни «ревнители», в частности протопопы Даниил и Аввакум, считали, что за основу исправления следует взять древнерусский «богослужебный чин», канонизированный на знаменитом Стоглавом соборе 1551 г., а другие — архимандрит Никон, Ф.М. Ртищев и С. Вонифатьев полагали, что образцом для исправления должны были послужить греческие оригиналы библейских и богослужебных книг, а также византийские церковные традиции и обряды. Такая позиция «группировки Ртищева-Никона», по мнению большинства историков (Л. Гумилев, В. Вышегородцев Р. Скрынников), была продиктована не только религиозными мотивами, но и политической целесообразностью, а именно острой необходимостью унификации всего «церковного чина» с единокровной Русской православной церковью Киевской митрополии, входившей в состав Константинопольского патриархата, накануне исторического воссоединения Малороссии с Россией. Именно тогда же, в январе 1649 г., в Москве побывало и первое посольство малороссийского гетмана Богдана Хмельницкого во главе с полковником Силуаном Мужиловским, которое привезло московскому царю прошение «о принятии войска Запорожского под высокую государеву руку».

Первоначально этот спор развивался исключительно в рамках клубной богословской дискуссии, но в конце 1649 г. ситуация резко изменилась, поскольку:

1) во-первых, в Москву по приглашению царя, воспитанного в духе грекофильства, для исправления богослужебных книг по греческим образцам приехали знаменитые малороссийские ученые-богословы из Киево-Могилянской академии Арсений Сатановский, Епифаний Славинецкий, Дамаскин Птицкий и некоторые другие;

2) во-вторых, один из наиболее близких и доверенных лиц из окружения молодого царя, архиепископ Никон, возглавив Новгородскую митрополию, стал явочным порядком проводить в жизнь основные постулаты церковной реформы в грекофильском духе, не дожидаясь их одобрения даже Освященным собором РПЦ.

В апреле 1652 г. умер престарелый патриарх Иосиф, и Алексей Михайлович тут же поспешил известить «любимого богомольца» и «собинного друга» митрополита Никона о своем желании видеть именно его на патриаршем престоле в Москве. О том, что новгородского владыку придворные круги готовят в патриархи, красноречиво говорил тот факт, что царь категорически отказал в настоятельной просьбе «боголюбцев» во главе с Иваном Нероновым поставить новым главой церкви своего духовника Стефана Вонифатьева.

Сразу по прибытии Никона в Москву по заранее оговоренному сценарию он был тут же «избран» новым патриархом РПЦ. Во время его посвящения в сан в Успенском соборе Московского Кремля он неожиданно отказался от патриаршего посоха и белого клобука — главных символов верховной церковной власти, и самому царю, боярам и высшим церковным иерархам пришлось слезно, буквально на коленях, умолять любимого царского богомольца не отрекаться от патриаршего клобука.

В отечественной историографии (Н. Павленко, Л. Гумилев, Р. Скрынников) этот неординарный шаг будущего патриарха традиционно трактуют, как его неуемное стремление сразу поставить духовную власть выше светской, истребовав для себя особые полномочия не только по управлению церковными, но и всеми светскими государственными делами. Однако это не совсем так. Как верно подметили проницательные историки (А. Кузьмин, В. Вышегородцев), мотивы поведения Никона нельзя понять без четкого представления всей программы «придворных боголюбцев» по строительству Православного Царства в России.

Центральным пунктом этой программы была доктрина «симфонии властей», основные постулаты которой были взяты «боголюбцами» из сочинений Иоанна Златоуста и знаменитого законодательного памятника Византии IX в. «Эпанагоги», которая впервые была полностью переведена на русский язык только в середине XVII в.

Основная мысль Иоанна Златоуста и анонимного автора «Эпанагоги» заключалась в двойном подчинении императорской (царской) власти, а именно:

• действующим в государстве законам и

• высшим нравственным заповедям, которые установлены канонами православной церкви.

Первым шагом во исполнение этих требований стало принятие Соборного уложения в январе 1649 г. Вторым же шагом должен был стать договор святейшего архиерея с «властью» и «землей» о предоставлении патриаршей власти, как единственной блюстительнице нравственности и канона, исключительных прав и в церковных, и в государственных делах. Безусловно, что такое требование могло быть выдвинуто только при наличии предварительной договоренности между патриархом и царем.

25 июля 1652 г. после троекратных «уговоров» и при явной поддержке со стороны царя и правящей партии Морозова―Милославского «любимый царский богомолец» и «собинный друг» митрополит Никон — в миру Никита Минич Минов (1605―1681), наконец, соизволил принять патриарший посох и клобук, что знаменовало собой начало конкретной реализации программы «симфонии властей». Последствий этого договора не могли себе представить ни сам царь, ни патриарх, ни члены царского правительства. Только провинциальные «боголюбцы», хорошо знавшие властный характер патриарха Никона и его далеко идущие планы, первыми почувствовали надвигающуюся угрозу всевластия главы Русской православной церкви.

В начале 1653 г. всем церковным приходам и монастырям была направлена «Память» патриарха Никона, которая предписывала внести существенные изменения в богослужебный чин и основные церковные обряды: двуперстие заменить трехперстием, земные поклоны — поясными, многоголосие — единоголосием, пасхальный крестный ход посолонь — крестным ходом навстречу солнцу, семипросфорную литургию — пятипросфорной, двукратную аллилуйю — троекратной, и т.д.

Патриаршья «Память» сразу вызвала большое замешательство, а затем открытый протест «провинциальных боголюбцев», которые вскоре подали челобитную царю с указанием «никоновских неправд». Однако Алексей Михайлович и его ближние бояре Б.И. Морозов, И.И. Милославский, И.Д. Пронский и другие отвергли все обвинения челобитчиков и полностью поддержали патриарха в его благих деяниях.

В 1654 г. по инициативе патриарха Никона и при активной поддержке двух Вселенских патриархов — александрийского Паисия и антиохийского Макария, чье материальное благосостояние напрямую зависело от благорасположения самого Никона и его богатой патриаршей казны, в Москве был созван новый церковный собор, который принял решение об исправлении всей богослужебной литературы по «старым харатейным русским и греческим книгам». После окончания собора Алексей Михайлович отбыл во главе русской армии на польский фронт, и полноправным хозяином Москвы стал всесильный патриарх Никон, который, обладая таким же титулом «великий государь» (1652), стал бесцеремонно вмешиваться в дела государственного и дворцового управления, что вызвало резкое неприятие многих членов Боярской думы, прежде всего, близких родственников царя князей Милославских.

В целом противников Никона условно можно разделить на три больших группы.

1) Первая группа противников патриарха была недовольна не столько содержанием самой реформы, сколько формой и методами ее проведения. Представителям этой группы не нравился сам Никон, его властолюбие, высокомерие, непримиримость, жестокость и другие «богомерзкие» черты характера архипастыря Русской православной церкви.