Повелитель камней. Роман о великом архитекторе Алексее Щусеве - Наталья Владимировна Романова-Сегень

[Фото автора]

Щусевская Москва. Дом архитекторов на Ростовской набережной, 5

[Фото автора]

Щусевская Москва. Дом архитекторов на Ростовской набережной, 5. Вид со стороны Плющихи

[Фото автора]

Глава двадцать вторая

Россия знает…

На восьмом десятке лет грех ему было жаловаться на жизнь. Ну, потрепало его немного в годы Большого террора, а кого тогда не трепало? Жив остался, не арестован, и даже за родственников и друзей смог заступиться. Зато сейчас, когда одержали победу в самой страшной войне за всю историю человечества, он, академик Щусев, в полном фаворе.

Взять хотя бы Сталинскую премию. В годы войны ее вообще никому из архитекторов не присуждали. В 1944 и 1945 годах и вовсе не было награждений. А когда в 1946 году восстановили Сталинку, в области архитектуры присудили лишь одну премию второй степени. Кому же, спрашивается? Академику Щусеву за внутреннее художественное оформление Мавзолея Ленина.

В 1947 году снова ни один зодчий не оказался удостоен. А в 1948? Одна единственная Сталинская премия в области архитектуры и снова академику Щусеву, на сей раз первой степени, за театр в Ташкенте. Ему уж и стыдно стало в глаза смотреть коллегам.

Подумать только, парадокс: открывая «Правду» 10 апреля 1949 года, Алексей Викторович всем сердцем молился:

– Только бы не мне!

Сотни архитекторов, не увидев своей фамилии в списке счастливчиков, в негодовании и горе растоптали газету, а Щусев, не обнаружив себя, расцеловал ее:

– Спасибо, «Правдушка»!

– Кому ж там в этом году дали? – поинтересовалась верная Мария Викентьевна.

– Сплошь многоэтажникам.

Мария Викентьевна Щусева. Карандашный портрет, выполненный А. В. Щусевым

1940-е

[Из открытых источников]

К 800-летию Москвы были спроектированы восемь небоскребов, получивших название сталинских высоток, – МГУ на Ленинских горах, МИД на Смоленской площади, гостиницы «Украина» и «Ленинградская», Министерство транспортного строительства у Красных ворот, жилые высотки на Котельнической набережной и на Площади Восстания, а также самое высокое здание – административный комплекс в Зарядье аж на тридцать два этажа!

– Чечулин тоже отхватил, – без особой злости сообщил жене Щусев. – За свою тридцати с чем-то там бандуру. И как он только такую собирается строить? Боюсь, не получится у нашего Митяйки.

– Митяйки? – удивилась Мария Викентьевна.

– Ну да, он же Дмитрий.

– Помнится, ты ни одного Дмитрия Митяйкой не называл. У тебя Митяйками ротозеи именуются.

– Чечулин, конечно, не ротозей. Я зал Чайковского спроектировал, а он его себе захапал. Ловкий хлопчик.

– И уже главный архитектор Москвы, а не ты. А построил-то всего ничего.

– Москва сама знает, кто у нее главный архитектор, – усмехнулся Алексей Викторович.

Все последнее время он пребывал в прекрасном настроении. В прошлом году они с Марией Викентьевной отпраздновали золотую свадьбу, мало кто в творческой среде сохраняет верность своим супругам на протяжении всей жизни.

Афиша выставки, прошедшей в Третьяковской галерее и посвященной 150-летию А. В. Щусева

[Фото автора]

На здоровье, в отличие от своего отца, Алексей Викторович не сильно жаловался, хоть страдал и диабетом, и сердечной недостаточностью, но в пределах нормы, и оставался полон замыслов, планов, проектов, кипела и клокотала работа над «Комсомольской».

Даже гостиницу «Москва» перестали приписывать Савельеву и Стапрану, отныне всюду писалось так: «Авторы проекта – Л. И. Савельев, О. А. Стапран и А. В. Щусев. Архитектор – А. В. Щусев». Глядишь, и зал Чайковского так же станут писать.

Из обветшавшего дома в Гагаринском переулке семья переехала в огромную многокомнатную квартиру на Ленинском проспекте, 13, в десятиэтажном доме, предназначенном для сотрудников Академии наук.

А спроектирован и построен сей дом-красавец был самим же Алексеем Викторовичем Щусевым, дважды академиком – сначала дореволюционным, а потом – советским. Теперь его соседями были химики, математики, физики, военачальники, геологи, историки, философы, но не архитекторы.

Вход на выставку, прошедшую в Третьяковской галерее и посвященную 150-летию А. В. Щусева

[Фото автора]

Если что и огорчало великого зодчего, то отсутствие любимого друга Нестерова, скончавшегося на второй год войны. Не хватало бесед с ним, советов, споров, даже тех коротких вспышек, способных перерасти в ссору. Как хорошо, что перед самой смертью Михаил Васильевич получил Сталинскую премию первой степени за великолепный портрет академика Павлова.

Еще огорчало, что так и не удалось вылечить старшего сына, Петра Алексеевича. С каждым годом все сокращалось и сокращалось количество дней, в которые он проявлял здравомыслие и благоразумие. В конце концов врачи настояли на том, чтобы поместить беднягу в клинику на постоянное жительство. Но, как ни странно, там он чувствовал себя спокойнее, чем дома, где его больше всех раздражал собственный отец. И теперь, когда его навещали мама, брат или сестра, Петр Первый общался с ними спокойно, а если приходил отец, больного охватывали беспокойство и раздражение, быстро перераставшие в злобу:

Бюст А. В. Щусева в ГНИМА. Скульптор С. Д. Лебедева

[Фото автора]

– Иди-иди, строй свои вокзалы, Брунеллески! Сталину отдельный мавзолейчик спроектируй заранее, а то перехватят.

Зато Миша оказался здоровым и здравомыслящим сыном. Талантливый инженер, он работал под руководством отца, а в будущем станет главным инженером Государственного института по проектированию научно-исследовательских институтов Академии наук СССР.

Семидесятипятилетний Повелитель камней встречал свою очередную весну, полный надежд и планов, и ничто не предвещало беды, когда он поднимался по трапу самолета, намереваясь лететь в Киев. Там, как и во многом множестве городов Западной России, продолжались работы по восстановлению после тех чудовищных разрушений, которые причинили им европейские варвары. И, конечно же, постоянно нужен был архитектор, который помимо всего прочего имел бы ценнейший опыт реставрационных работ. А Щусеву – мед на сердце, когда в очередной раз звонили:

– Без вас никак!

И даже если врачи рекомендовали в ближайшее время воздержаться от поездок, и в особенности – от авиаперелетов, Алексей Викторович не слушался. Ехал, мчался, летел, устремлялся.

Май был в самом разгаре, и он предвкушал, как прилетит в один из своих любимых городов, а там все цветет, все благоухает, птицы поют на все лады.

Алексей Викторович Щусев

[РГАЛИ. Ф. 2894. Оп. 1. Ед. хр. 644]

Самолет разогнался и взлетел, оставляя позади внизу столицу самого великого государства, куда ему всегда так радостно возвращаться после долгих или коротких, но всегда благотворных командировок.

Повелитель