Михаил Кликин. Сборник - Михаил Геннадьевич Кликин

ему удалось открыть, была его страничка на «мобильных одноклассниках». Единственной новостью, которую он узнал в результате недолгих манипуляций, была новость о том, что кто-то оценил его фото на пятерку с плюсом.

Если бы Минтай вовремя позвал Димку, вместе они, возможно, и успели бы хоть что-то вытянуть из умирающего смартфона. Но Димка на тот момент был занят. Он откопал на антресолях старый радиоприемник с батарейками, закисшими в советское, видимо, еще время, и пытался его реанимировать. Кухонным ножом Димка зачистил позеленевшие контакты, выдул едкую пыль и подключил к приемнику новый источник питания, на скорую руку сляпанный из скотча, проводков от елочной гирлянды, канцелярских скрепок и россыпи пальчиковых батареек, добытых из пультов ДУ.

Починенное радио хрипело и щелкало. Но человеческих голосов в эфире нам найти не удалось. Только встретившееся бодрое попискивание морзянки несколько нас обнадежило — пока Димка не сказал, что эти повторяющиеся сигналы, скорей всего, генерируются автоматически, без участия человека.

Вот тогда мы и сели перед телевизором, подавленные, растерянные и напуганные.

А когда Оля ушла на кухню ставить чайник, пьяный Димка с тоской поглядел ей вслед и сказал:

— Всё идет не так.

Я вяло кивнул; я был полностью с ним согласен: еще вчера я не сомневался, что наши с Катей отношения все же закончатся свадьбой. А сегодня…

— Телефонные сети должны быть перегружены. — Димка начал загибать пальцы. — Телевизор и радио должны информировать население о произошедшем. В городе должна находиться армия. Электричество должно быть, потому что стратегические объекты должны охраняться. — Его язык заплетался. — А электростанции — это стратегические объекты… — Он помолчал, думая о чем-то. И повторил:

— Всё идет совсем не так.

С кухни, держа в опущеной руке свой розовый мобильник, вернулась Оля. Она присела на краешек дивана рядом со мной и тихонько сказала:

— Мне пора идти.

Это было так неожиданно, что все повернулись к ней, и кто-то даже привстал, а Димка хихикнул и захлопал в ладоши, будто радуясь удачной шутке.

— У меня мама, — потупившись, объяснила Оля. — И папа… Я обещала им не задерживаться… У меня три пропущенных звонка… Я не видела… А теперь… — Она всхлипнула. — Они не отвечают…

Оля закрыла лицо руками и заплакала.

Все молчали, смотрели на нее и даже не пытались хоть как-то её утешить.

— Их всех, возможно, эвакуировали, — неожиданно внятно проговорил Димка. — Но скорей всего… — Он выбрался из кресла, пнул пивную бутылку и едва не упал. — Но скорей всего, их уже нет в живых.

— Да что ты такое говоришь?! — возмутилась побледневшая Таня.

Димка резко к ней повернулся, явно собираясь сказать что-то злое в ответ. Но не успел.

Мобильник, который Оля крепко сжимала в мокром от слез кулачке, вдруг заверещал, вибрируя. Оля взвизгнула, взмахнула руками — розовый телефон взмыл к хрустальной люстре, ударился о потолок и развалился на куски. Мы так и не узнали, был ли это звонок от родителей, извещение о новой эсэмэске или напоминание органайзера. Оля утверждала, что рингтон с поросячьим визгом она ставила только для входящих с незнакомых номеров. Но родители или кто-то из близких вполне могли воспользоваться чужим телефоном.

Как бы то ни было, но тот резкий звонок вывел нас всех из состояния угрюмой аппатии.

И мы решили действовать.

Но прежде надо было выработать хоть какой-то совместный план. Тут-то и возникли первые трудности. Оказалось, что у каждого из нас свое понимание ситуации; выяснилось, что все мы по-разному видим решение свалившихся на наши головы проблем.

Минтай полагал, что нам никуда не нужно соваться. Он с пеной у рта доказывал, что мы должны тихо сидеть в запертой квартире и ждать спасения. Для пущей убедительности он выдумывал наглядные, как ему мнилось, образы: сравнивал, например, город с минным полем и призывал дождаться саперов. А в том, что они рано или поздно появятся, он не сомневался. Минтай призывал сделать запас воды, пока она течет из крана, — вот это было действительно разумно. Мы успели налить большую кастрюлю и половину ванны, прежде чем смеситель захрипел, и ослабевшая струйка холодной воды иссякла окончательно. Некоторые другие советы Минтая тоже показались нам небесполезными: мы составили список имеющихся в квартире продуктов, плотно задернули шторы, выгребли из шкафов всю теплую одежду. А вот вывешивать за окно простынь с надписью «здесь люди» Димка запретил категорически.

— Ты уж прямо напиши «здесь еда, питье и девки», — сказал он довольно грубо.

У Димки имелся свой план. Он считал, что первым делом мы все, и девушки в том числе, должны хорошенько вооружиться и экипироваться. Он даже перечислил несколько точек, где это можно будет сделать: районный отдел милиции, управление службы судебных приставов, тир университета, магазины «Охотник» и «Динамо». Добытым оружием Димка планировал набить имеющиеся у нас автомобили: свою «мазду», «меган» Минтая и мою «десятку». Всё, что не поместилось бы в машинах, он собирался спрятать в надежном месте, и лучше бы не в одном. «С оружием в руках, — обещал нам Димка, — каждый из нас станет боевой единицей, а наша компания превратится в грозный отряд — по крайней мере, в глазах простых обывателей». Димка рассказал нам про схроны, оборудованные в развалинах кирпичного завода, и про место сбора, куда должны были подтянуться его приятели с оружейных и выживательных интернет-форумов. Димка предсказывал, что через пару дней в городе начнется бандитский разгул. Он планировал как можно скорей сколотить свою банду — банду хороших людей.

Мне было смешно его слушать. Но сам я на тот момент ничего не мог предложить. Идея перебраться в дикую глушь еще не приходила мне в голову. У меня вообще никаких идей не было. Я лишь понимал, что прежде, чем планировать что-то, и уж тем более действовать, надо как следует во всем разобраться. А всё, что мы знали, что видели: вымерший город, отсутствие электричества, тишина в радиоэфире, видеоролики на ютюбе и даже охваченные огнем, разбредающие по двору фигуры, — всё это, скорей, рождало множество вопросов, нежели давало хоть какие-то ответы.

Это только