ЖЕРНОВА ИСТОРИИ - Андрей Колганов

- За мной, шагом марш! - И повинуясь команде, мы несколько нестройно зашагали к дверям, которые, как оказалось, вели в столовую. Уже темнело, и обеденное время давным-давно миновало, но о нас все же позаботились, что я тут же записал в плюс молодому комполка. Горячий обед после мороза, несмотря на его невеликие размеры и не слишком высокие кулинарные достоинства, пришелся очень кстати. После чего помощник военкома полка повел нас в каптерку. Там мы обзавелись шинелями, гимнастерками комсоставовского образца, которые именовались "рубаха-френч", галифе, ремнями, портупеями с кобурой, зимними шлемами, а кое-кто - и сапогами. Глянув на мои сапоги, каптер буркнул - "сойдут за уставные". По тому же принципу некоторые новоявленные курсанты остались в своих френчах и галифе.

Остаток дня ушел на получение Наганов в оружейке, знакомство нашего руководителя с доставшимися ему подопечными, на ужин, обживание в казарме, осмотр и чистку оружия, подгонку обмундирования, подшивание подворотничков и на прочие важные армейские мелочи.

Сборы зимой - далеко не самое приятное времяпровождение. Хорошо еще, что большая часть занятий проводилась в классе, а не на открытом воздухе. Начали мы, однако, не с класса, а с посещения артиллерийских парков дивизии, где как раз проводились занятия приписного состава артиллеристов, призванных на краткосрочные двухнедельные сборы для отработки действий в зимних условиях. Для нас занятия были чисто ознакомительными - мы ознакомились с принципами боевой работы шестиорудийной полковой батареи трехдюймовок и артиллерии дивизионного звена - одной из двух батарей гаубичного дивизиона.

В одном из классов, который мы заняли в дивизионной школе младших командиров, нам пытались ускоренным порядком впихнуть примерно те же знания, которые в течение более длительного времени получали командиры на курсах "Выстрел". Тактика сменялась военной топографией, военно-инженерное дело - занятиями по организации службы тыла. Немалая часть занятий была посвящена изучению материальной части оружия. Ну, и, разумеется, не упускалось из виду ведение партийно-политической работы в войсках.

Как я успел понять, еще по услышанным краем уха обрывкам застольной беседы в поезде, и по последующим разговорам в казарме и в классе, наша учебная команда подобралась в основном, если не исключительно, из политработников, которые собственно в РККА не служили. Со мной проходили сборы комиссары из ЧОНа, Продармии, войск ВОХР и ВНУС, запасных воинских формирований, частей Всевоубуча и т.д. Товарищ Аболин, шедший первым по алфавиту в списке команды, вообще служил комиссаром в военизированной охране Чеквалап (Чрезвычайная комиссия по заготовке валенок и лаптей для нужд Красной Армии). Разумеется, кадровики Наркомвоенмора совершенно справедливо решили, что таким кадрам нужно подтянуть в первую очередь командирскую подготовку.

Что касается матчасти Нагана и винтовки Мосина, то тут больших проблем не возникло - все курсанты были, так или иначе, знакомы с этим оружием. А вот когда в классе появились ручные пулеметы Гочкиса, Льюиса и Федорова, инструкторам из пульбата дивизии пришлось повозиться, вдалбливая в наши головы правила обращения с этими мудреными механизмами. Льюис не был для меня совсем уж чужим - в бытность Осецкого замначальника Западного сектора ВОХР по политчасти его наскоро обучили обращению и с этим агрегатом. Надо сказать, что и со станковым пулеметом Максима хоть как-то знакомы были далеко не все. Да и для меня он был "черным ящиком" - как заправлять ленту и стрелять, представление имелось, во всем же остальном пришлось постигать науку вместе с прочими необученными курсантами.

Занятия по партийно-политической работе с нами вел руководитель всей нашей команды Филимон Яковлевич Гарц. На первом же уроке его засыпали вопросами:

- Вот зовут вас - Филимон Яковлевич. А что же фамилия такая странная, нерусская? - допытывались курсанты.

- Это от деда пошло, - не смущаясь (видно, привык к таким вопросам), - объяснил замвоенкома полка. - При старом режиме, еще при крепостном праве, был он крепостным помещика Гарца, из немецких колонистов. Вот от того и фамилия такая. У нас полдеревни через это Гарцами окрестили.

- А вот у вас в полку комиссар, - перевел разговор на другую тему Лев Исакович Розенфельд (уж не родственник ли какой нашего председателя СТО? - мелькнула у меня мысль). - Так что, командир у нас не партийный, выходит?

- Выходит, - на этот раз немного раздраженно отреагировал Филимон Яковлевич.

- От чего же не вступает? Или не берут? - продолжал наступать Розенфельд.

- Тут сложность, - чуть поморщился заместитель военкома. - Он из военспецов. Бывший штабс-капитан. Да и по происхождению - из поповского сословия.

Тут меня как будто прострелило. Василевский? Александр Михайлович? Штабс-капитан? Из священнослужителей? Так не тот ли это Василевский, что станет главой Генерального Штаба? По всем параметрам - он и есть. То-то меня беспокоило, что физиономия знакомая. Точно, - он! Ну, что же, у него в полку вроде обучение как раз неплохо было поставлено. Да и расположение части обустроено по нынешним скудным временам очень даже неплохо, и приварок есть, как мы могли убедиться.

Его происхождение нам разъяснил Филимон Яковлевич:

- Как Григорий Иванович Котовский стал Начальником снабжения РККА, так всем хвоста накрутил. Теперь у нас тут, при дивизии, несколько кооперативов. Вот с их доходов кое-что в котел и попадает. И с вещевым довольствием лучше стало, и со строительными работами.

В подкрепление Гарцу к нам в полк разок наведался Булин Антон Степанович, начальник политуправления МВО, который прочел большую лекцию для всего командного и политического состава полка. Как и наш комполка, Булин в 1920 году воевал на Западном фронте против белополяков в составе 16-й дивизии - кстати сказать, сравнительно недалеко от тех мест, где проходила и моя служба.

Разумеется, на стрельбище нам тоже пришлось побывать. Упражнение из винтовки Мосина получилось у меня (как и у большинства моих товарищей) отнюдь не блестяще. Что поделать - не пришлось мне раньше из Мосинки стрелять. Вот из ТОЗ-12, помнится, стрелял один раз, и из Калашникова одиночными - тоже. Но эта здоровенная дура требовала особой сноровки, которая с наскоку не приобреталась.

- Как же так, товарищи, - укоризненно выговаривал нам инструктор по стрелковой подготовке, пока мы собирали с белого снега тускло поблескивавшие цилиндрики стреляных гильз, - наш полк сам товарищ Ворошилов отмечал за хорошую стрельбу, когда приезжал к нам в прошлом году! А вы… - он с досадой махнул рукой.

Реабилитировать себя удалось при выполнении упражнения по стрельбе из Нагана. Первым я в своей команде не стал, но показал один из лучших результатов, хотя это стоило мне долгих препирательств с инструктором, требовавшим, чтобы я стал в уставную стойку. Устав от этих препирательств, я долго выслушивал его назидания, потом спросил:

- В бою тоже в этакую стойку прикажешь становиться, а? - С этими словами сую уже заряженный револьвер в кобуру, поворачиваюсь спиной к мишеням, потом резко разворачиваюсь обратно, правой рукой выхватываю револьвер, подхватываю его левой, и в быстром темпе, хаотично смещаясь, переступая сапогами по утоптанному снегу, выпускаю весь барабан по четырем выставленным в поле мишеням.

Инструктор покраснел от злости:

- Вы что себе позволяете?!

- Проверим мишени, тогда и будете кричать, - отвечаю ему примирительным тоном.

Результат оказался таков: первая мишень - 9, вторая - 7+9+7, третья 8+9, четвертая - 10. Пятьдесят девять из семидесяти - не снайпер, конечно, но вполне сносный результат. В норматив уложился.

Завершали наши занятия показные дивизионные учения. Поскольку собственный кавалерийский полк 48-й дивизии в 1924 году был переброшен в ТуркВО, на борьбу с басмачами, взаимодействие с конницей отрабатывалось при участии Тверской кавалерийской школы имени Л.Д.Троцкого. Действиями конной батареи школы руководил пожилой, но, несмотря на это, сухощавый и подтянутый преподаватель с шикарными кавалерийскими усами, явно из бывших, одетый в длиннополую кавалерийскую шинель с синими "разговорами". Не выдержав, я полюбопытствовал, кто это, и нашел подтверждение своей догадке. Действительно, это был бывший полковник, по имени Сергей Викторович, носивший странную фамилию АгокАс, не ассоциировавшуюся у меня ни с какой национальностью.

Когда после учений наша команда после учений плелась к себе в казарму по обочине (строем, в колонну по три - а то как же!), мимо нас, поротно, бодрым шагом, с песней топали молодые красноармейцы. До нас доносилось энергичное:

Так пусть же КраснаяСжимает властноСвой штык мозолистой рукой.С отрядом флотскимТоварищ ТроцкийНас поведет в последний бой!

Следующая рота пело другое, распевное, показавшееся мне до боли знакомым: