Танки решают все! - Константин Мзареулов

На всякий случай рейхсфюрер приказал арестовать обоих, и лишь после этого — примерно в 14.20 — исправил свою оплошность и позвонил в Берлин начальнику РСХА обергруппенфюреру Кальтенбруннеру — он обязан был сделать это сразу же, как только услышал о покушении, но сначала растерялся, а потом решил перепроверить сообщение и лично убедиться в смерти Гитлера. Он сообщил шефу полиции безопасности о покушении, после чего потребовал немедленно вылететь в Растенбург во главе бригады опытных криминалистов и следователей гестапо.

О смерти фюрера Кальтенбруннер уже знал и сам принимал необходимые меры, еще полчаса назад приказав срочно сформировать следственную группу. Говорить об этом обергруппенфюрер не стал, и дал правдоподобный ответ:

— Мюллер отправит своих людей в самое ближайшее время. Я вылечу немного позже, надо обеспечить порядок в Берлине. Мне докладывают о странных передвижениях воинских частей, а в моем распоряжении только детективы с пистолетами и батальон Скорцени.

— Да, вы правы, — согласился Гиммлер, напуганный сведениями о передвижениях войск. — Если это переворот, надо стянуть к столице войска СС, я отдам приказ…

Связаться со штабом войск СС не удалось, потому что начальник связи Фельгибель был причастен к заговору и успел отключить некоторые телефонные линии. Гиммлер начал нервничать гораздо сильнее, кричал на связистов, а сам подумывал вернуться на озеро, где ждали прекрасный телефонный узел и мощная радиостанция. С другой стороны, он не был уверен, что следует покидать ставку.

От этих мыслей рейхсфюрера отвлек рейхслейтер Борман, предложивший поговорить в его бункере. Гиммлер принял приглашение и, следуя за секретарем партийной канцелярии, не без труда скрывал улыбку, столь неуместную в сложившейся обстановке. Тема предстоящей беседы не вызывала сомнений: Борман торопился решить главный вопрос — о преемнике.

До последнего времени все нити управления Рейхом замыкались на одного человека. Лет десять назад была популярна шутка: дескать, партия национал-социалистов состоит поровну из националистов и социалистов, причем соединяет эту публику лишь черточка по имени Адольф Гитлер. Теперь же следовало срочно подыскать на замену столь же харизматичную фигуру — популярного в народе человека, который был бы прекрасным оратором, умелым государственным руководителем и опытным дипломатом, а также пользовался авторитетом в армии. Гиммлер и Борман прекрасно понимали, что ни один из них не удовлетворяет этим требованиям. Иными словами, новым вождем должна стать компромиссная фигура — кто-то послушный воле истинных правителей.

— Формально второй человек в партии — Геринг, — поморщившись, произнес Борман, едва вышел лакей, расставивший на столе кофейный прибор. — Как вы понимаете, толстяк Герман слаб и болен. Пора заменить его настоящим генералом на посту главкома Люфтваффе. Пусть Геринг остается верховным лесничим.

— Он давно потерял авторитет, — согласился Гиммлер. — Тот давний указ фюрера о назначении Геринга преемником утратил силу. Есть еще один претендент — Франц фон Папен, который формально числится вице-канцлером. Полагаю, этим дурачком можно пренебречь.

— Безусловно. Надо подумать о популярном генерале, лишенном политических амбиций, — рейхслейтер сделал паузу пытаясь прочитать мнение на лице собеседника. — Возможно, кто-нибудь из стариков — Рундштедт или Редер.

Усмехнувшись, рейхсфюрер СС одернул слишком ретивого творца истории:

— Генералов, лишенных политических амбиций, не существует в природе. Я бы остановил выбор на молодом военачальнике, который будет благодарен нам за доверие… Например, Роммель или Дениц. И, боюсь, нам придется учитывать мнение Геббельса.

После короткой дискуссии они пришли к согласию: еще раз обсудить вопрос при участии министра пропаганды и других руководителей партии, выбрать приемлемого кандидата, затем утвердить его на съезде НСДАП. При этом обязательно разделить главные посты: рейхсканцлера, рейхспрезидента и Верховного Главнокомандующего. Борман становился официальным руководителем партии, Гиммлер — единственным вождем СС.

— Тут у нас нет разногласий, — удовлетворенно резюмировал рейхслейтер. — Что вы думаете о покушении?

Гиммлер пренебрежительно поведал историю генеральской фронды. Покойный фюрер, которому он регулярно докладывал собранные гестапо данные, считал подготовку переворота несерьезным делом и не давал санкции на репрессии против заговорщиков. По мнению Гитлера, аресты Бломберга, Вицлебена, Бека, Гальдера и других известных военачальников могли вызвать недовольство и даже раскол офицерского корпуса. Поэтому Гиммлер санкционировал изоляцию лишь наиболее опасных участников заговора, которые были связаны с коммунистами.

По этому поводу Борман высказался уклончиво, но признал, что рейхсфюрер был связан приказами Гитлера. Весьма довольный достигнутым взаимопониманием Гиммлер вспомнил, что нужно переговорить с берлинским центром РСХА. Кивнув, Борман снял трубку и буркнул: «Соедините с Кальтенбруннером». Гиммлер раздраженно подумал, что шеф полиции безопасности и начальник гестапо слишком тесно связаны с Борманом, а потому обоих следует заменить более лояльными сотрудниками. Внезапно он увидел, как лицо Бормана сделалось удивленным, и он переспросил, при чем тут дворец президента рейхстага. Дав отбой, он потребовал соединить с Геббельсом. Ответ из канцелярии министерства пропаганды привел его в бешенство.

Даже без объяснений Гиммлер понял, какую ошибку они допустили, решая судьбу Германии. Оба совсем забыли о человеке, не только носившем высшее воинское звание, но и сохранившем считавшийся утратившим значение пост президента рейхстага.

Согласно аксиоматике коллективного псевдосознания, широкая общественность историю знает очень и очень плохо. Для миллиардной массы потребителей основной источник знаний о грандиозных событиях прошлого — это слабо усвоенные и давно забытые школьные учебники, безграмотные телепередачи и, главным образом, опусы кинематографистов, жертвующих правдой во имя политкорректности, оживляжа и текущих идеологических штампов.

Неудивительно, что в конце XX века советские люди представляли себе обстановку в III Рейхе исключительно на основе киноэпопеи «Великая победа» и авантюрных телесериалов «Бомба для фюрера» и «Тринадцать моментов последней осени». Проще говоря, вражеские руководители представлялись бестолковыми клоунами, а Вермахт и СС — рвущейся в решительное отступление толпой хорошо одетых, но совершенно не умеющих стрелять дистрофиков.

Действительность была несколько иной.

Узнав о смерти Гитлера, рейхсмаршал Герман Геринг был так потрясен, что прошло несколько минут, прежде чем угасло волнение. Уже двадцать лет он был вторым человеком в партии, он привык выполнять приказы фюрера, соглашаясь даже в тех случаях, когда Гитлер бывал заведомо не прав. После смерти Гинденбурга он был объявлен преемником на случай, если Гитлер не сможет руководить страной, но интриганы вроде Бормана и Гиммлера небезуспешно настраивали фюрера против Геринга. В последние месяцы рейхсмаршал превратился в номинальную фигуру, от него требовалось разъезжать по городам и читать зажигательные речи, поддерживая боевой дух населения. Однако в глубине заплывшей жировыми прослойками души дремал герой воздушных боев прошлой мировой войны, боец партии, который возглавил колонну, идущую на штурм мюнхенского арсенала, и полный сил политик, за несколько месяцев создавший аппарат нового германского государства.

Теперь, когда не стало Гитлера, кто-то должен был возглавить дрогнувшую империю. Устремленный в вагонное окно взгляд стал твердым и безжалостным. Рейхсмаршал принял решение и был готов спасти охваченную кризисом Германию. Он распорядился немедленно двинуть поезд на Мариенбург, а сам поспешил в вагон, где была установлена рация. Берлинский штаб тайной полевой полиции Люфтваффе получил задание срочно разведать обстановку в столице, командиру расквартированного возле Мариенбурга авиасоединения рейхсмаршал приказал подготовить к полету трехместный Ме-110 и эскадрилью прикрытия.

Геринг ничего не знал о вскрытом гестаповцами генеральском заговоре, но просчитать расклад сил оказалось несложно. Если убийство Гитлера стало первой стадией переворота, то организаторами могут быть либо военные, либо СС. В последнем случае Гиммлер и Борман наверняка скачут в одной упряжке. Так или иначе заговорщики имеют не слишком много сил в районе столицы. Берлинский гарнизон Ваффен СС был малочисленным, хотя Гиммлер мог использовать полицию. В распоряжении военных могла быть только Резервная армия, разбросанная по всему Рейху. Реально генералы смогут опереться лишь на танкистов из Вюнсдорфа и несколько юнкерских школ.