Шпион в Юрском периоде - Геннадий Прашкевич

Он был спокоен, но появление Шурика его насторожило.

“Мотай отсюда, — сказал он грубо. — Скокову помоги или ребятам”.

“Да ладно, — благодушно кивнул милицейский капитан, очень довольный тем, что ранен не его человек. — Я его понимаю. — Похоже, он действительно понял Шурика. — Пусть набежит разок”.

Шурик с маху пнул Соловья в живот.

Крысы! Что позволяет крысам плодиться с такой неистовой, с такой невероятной силой? Он ничего не видел и ничего не чувствовал. Он бил ногами хрипящего, катающегося в картофельной ботве Костю–Пузу, а милицейский капитан благодушно придерживал за плечи хмурого Роальда и только повторял: “Да ладно. Пусть набежит разок”.

Крысы, подонки, плесень, сволота, паскуды!

Ладно. Хватит воспоминаний. Шурик водрузил поднос на тумбочку и с кружкой пива в руках вышел на балкон. Может, Роальд прав? Может, просто надо простить всех? И Пузу, и прочих?

Смеркалось.

Душно несло травой, вялыми листьями. За темными кустами китайской сирени Константин Эдмундович, первооткрыватель, а может, первопокоритель, упорно гнался за каменным пионером, держа в откинутой руке серп. А снизу, из кафе, доносилось:

— Пришел, значит, мужик в столовую…

— Да сгорит она, — сипло перебил рассказчика Лигуша. Кажется, он перебрался за столик Гаргоса и его приятелей. — Уже на той неделе сгорит!

— Да нам‑то что? Не мешай! — обозлился Гаргос. — Ты даже не спросил, о какой столовой я говорю.

— А чего спрашивать? Бывшая орсовская.

Мне двенадцать. Через шесть лет отдамся миллионеру. Телефон в редакции

Уходя от Шурика, Лерка сказала: ты работаешь на помойке, тебя убьют на помойке, тебя не могут не убить. Ты столько дерьма пересажал в тюрьмы, что тебя все равно убьют. Чем больше дерьма вы сажаете в тюрьмы, тем больше его вываливается обратно.

Наверное, Лерка права.

Затренькал телефон. Звонить мог только Роальд. Самое время обменяться впечатлениями о человеке, пятнадцатого которого убьют. Он вернулся в комнату и поднял трубку.

— Ты уже лег? Это я, твоя ласковая зверушка! Чувствуешь, какая я нежная и гибкая? Это потому, что в прежней жизни я была кошкой.

— Да ну? — удивился Шурик. — Ты это точно знаешь?

— Ну конечно, котик! — простонала невидимая собеседница, опаляя Шурика огнем неземной страсти, и задышала тяжело, неровно, многообещающе: — Ты у меня обалденный мужик! Я как тебя впервые увидела, так сразу решила: ему отдамся!

— А где ты меня впервые увидела?

— Я теперь куда ни гляну, везде ты! — задыхалась незнакомка. — Глаза закрою, ты стоишь предо мной…

“Барон! Барон!!” — донеслось с улицы.

“Наверное, я схожу с ума, — догадался Шурик. — Не надо было ехать в Т. Я тут когда‑то уже сходил с ума”. Он был уверен: звонила Кошкина. Правда, в автобусе ее голос звучал низко и злобно. А сейчас, когда она не громила масонов, голос звенел, как эолова арфа, как морской накат на таинственном берегу. Кошкина умоляла: не набрасывайся на меня сразу! Ну, подразни меня! В голосе Кошкиной волшебно дрожала туго натянутая струна. Она стонала: не торопись!

— А вы не ошиблись телефоном?

Голос Кошкиной изменился:

— Сорок семь тридцать три?

— Сорок семь тридцать два.

— Я в суд подам на телефонную станцию!

— Не стоит, — сказал Шурик. — Я все равно собирался вам позвонить.

— Ну да, “позвонить”! А предоплата? Я не шлюха, чтобы работать бесплатно. И не проститутка, чтобы бежать на первого поманившего самца. Я просто помогаю робким стеснительным мужчинам преодолеть застарелые комплексы. Мой телефон, он только для таких мужчин!

— А выбор?

— Какой выбор? — опешила Кошкина.

— Есть у вас разрешение на работу с тихими стеснительными мужчинами? Судя по вашему молчанию, нет. Я не ошибся? А вот у меня имеется разрешение на отлов всех, кто пытается таким образом работать с мужчинами.

— Вы это к чему?

Шурик усмехнулся:

— А к тому, что нет проблем навсегда прикрыть вашу лавочку. Особенно теперь. Доходит? Так что указываю на выбор. Либо я со скандалом прикрываю вашу лавочку, либо помогаю вернуть стоимость рога. Ну как?

Кошкина ошеломленно выдохнула:

— Ты от Кости?

— С этого и следовало начинать, — удовлетворенно заметил Шурик. То, что Кошкина назвала имя Соловья, его не удивило. — Завтра в два, — сказал он, опасаясь, что Кошкина раздумает. — Около “Русской рыбы”.

— Так она же не работает.

— А мы не за покупками идем.

***

Две неразлучные подруги желают создать семью нового типа ~~ две жены и один муж. Ищем счастливца.

Шурик допил пиво, закурил и снова выдвинулся на балкон,

Снизу тревожно доносилось пьяное сипение бывшего бульдозериста:

“Да ему полморды снесут! Замахивается, паскуда!” — Неясно, кого он имел в виду, но звучало тревожно.

“Много ты знаешь!” — грубо возразил Горгос.

“Точно, полморды! И одним выстрелом!”

“А мне наплевать! — без всякого акцента вмешался в спор парагваец. — Мне вообще наплевать, я в Асунсьон еду!”

“Ну вот, а ему полморды снесут!”

Вдруг налетел ветерок, негромко зашуршала листва, а потом, сверкнув сквозь тьму, грохнул внизу выстрел. “Соловей, черт возьми!” — дошло до Шурика. Не задумываясь, он махнул с балкона в высокую клумбу, заученно перевернулся через плечо и вскочил на ноги. Прямо перед ним возник человек с обрезом. Победно вскинув над собой руки, он вопил:

— Полморды!

Коротким ударом Шурик уложил убийцу на землю. “Не помог я Лигуше! — клял он себя. — Оставил дурака без защиты!” Обрез полетел в кусты и с тем же грохотом самопроизвольно пальнул и; второго ствола. Было слышно, как в кафе бьется посуда, шумно падают на пол люди. Прямо как в Парагвае, хмуро вспомнил Шурик. Впрочем, нет, там нефы с деревьев падают.

— За что ты его? — Шурик заломил руку убийцы. Он был уверен: Лигуше не повезло — бывший бульдозерист не дожил до пятнадцатого.

— За дело! — Нападавший был в эйфории. От него густо несло спиртным. Не пытаясь вырваться, он торжествующе вопил в лицо Шурику: — С маху! Полморды! Одним выстрелом!

— За что ты его?

— А тебе за что нужно?

— Мне? — изумился Шурик.

— Не мне же. За себя я все сделал. Я тебя спрашиваю.

— Не дергайся! — приказал Шурик. — Ты арестован. — И полез в карман за удостоверением.

— А вот тебе хрен! — страшно обрадовался убийца. — Это не я, это ты мои бумажки будешь читать, козел! Я у нас в дурдоме тихий!

Поддав придурку ногой, Шурик выпрямился. Тощий официант деловито собирал побившуюся посуду и бормотал: “Ну, ты смотри… То день ВДВ, то ночь Пограничника… А то бандиты придут, сладких ликеров требуют…”