Солнце бессонных - Юлия Колесникова

— Так и не будешь со мной говорить? — поинтересовался Калеб, как только мы проехали дом сестер Стоутон, специально немного замедлившись около него, чтобы я помахала милым старушкам, конечно же, совершенно случайно вышедшим на ступеньки. Сняли хотя бы бинокль, едко подумала я.

— Расскажешь, о чем вы говорили?

— Нет. И поэтому ты не будешь со мной говорить? — я не могла взять в толк, что же так веселило Калеба.

— Ну почему же, буду. Со своим адвокатом, — буркнула я. И все же не смогла долго злиться. Как это возможно когда Калеб с такой очаровательной усмешкой постоянно поглядывает на меня, от чего мое сердце бьется сильнее.

Мы уже почти выехали за линию города, к магистрали М1, когда Калеб резко остановил машину и потянулся к ремешкам безопасности. Я непонимающе уставилась на то, что же он такое делает. И только когда Калеб отодвинув свое сидение назад, перетянул меня на свои колени, я понимающе уткнулась в ворот его пальто, усеянного мелкой влагой оставленной снегом. И все же не решалась поднять голову, для поцелуя. Он сам заварил эту кашу, так пусть и расхлебывает.

От обиды у меня выступили слезы, и теперь я боялась, что он увидит их. Поэтому, когда Калеб взял мой подбородок и хотел его приподнять, я не сразу же решилась. Увидев слезы, он так понимающе улыбнулся и, поцеловав поочередно каждый глаз, нежно прошептал мне на ушко:

— Ты не привыкла, чтобы тебе в чем-то отказывали.

Я кивнула. Это было правдой. Немного эгоизма во мне осталось, но только из соображений самосохранения. И так как я привыкла получать от Калеба то, что хочу, мне теперь пришлось очень трудно, когда он неожиданно отказался отвечать.

— Я не люблю сюрпризы, — отозвалась я, и как могла, стараясь удержаться от слез.

— Обещаю, никаких сюрпризов на день рождения. Даже попрошу друзей, чтобы обертки подарков были черные.

Я рассмеялась и мне полегчало. Он, как только можно легко и невесомо прошелся губами по моей щеке, и по спине пробежала дрожь, поднимаясь вверх к шее, и теряясь в волосах.

— Я не люблю, когда ты на меня дуешься, и когда замыкаешься в себе. Я тоже не привык отказываться от того любимого к чему привык.

Обхватив мое лицо руками, именно так как я любила, Калеб медленно приближался ко мне и его глаза словно гипнотизировали меня, и не давали отвернуться. Да и как я могла! Мне не меньше чем ему хотелось почувствовать, горький поцелуй примирения, от которого все тело охватывает трепет, и внизу живота начинают порхать бабочки. Сначала его губы были мягкими и ненастойчивыми, касались легко, почти не ощутимо, но я не готова была долго терпеть такую нежную пытку. Прильнув к нему, я сняла свою шапку, и волосы рассыпались по моим и его плечам. Я вложила в поцелуй все, что чувствовала сейчас: неудовлетворение, страсть, любовь. Калеб ответил так же, только с большей силой, значит, довольно подумала я, ему тоже тяжело было оставаться равнодушным.

— И как я? — поинтересовалась я, оторвавшись от него и проведя пальчиком по его губам.

Он расхохотался по-мужски иронично и с удовольствием.

— Так ты хитрюга!

Нехотя вернувшись на соседнее кресло, я продолжала с неприкрытым желанием смотреть на него. Пристегнув мой ремень безопасности, Калеб поцеловал меня еще один раз и хриплым голосом сказал:

— Если ты не перестанешь так на меня смотреть, мы не доедем до Лутона.

— Как смотреть? — невинно поинтересовалась я, и это вызвало еще одну улыбку на лице Калеба. Он провел ладонью по моей скуле, и его рука замерла на моей шее и на короткий миг нырнула под куртку. Когда его ладонь накрыла грудь, я аж подпрыгнула на месте. Это было расчетливое движение, показывающее мне, что и он имеет подобную власть надо мной.

— Я не буду больше так смотреть, — взмолилась я, понимая, что на самом деле не хочу, чтобы он убирал свою руку.

— Что ты со мной творишь, — качая головой, признался Калеб. И когда он завел машину, мы рванули с места на предельной скорости. Но я не боялась. Теперь с ним мне ничто не было страшно.

По дороге в Лутон, он рассказывал мне, как вчера я заснула, и когда пошел снег.

— Ты почти ничего не пропустила. Снег пошел уже тогда, когда я был у себя дома.

— И ты, конечно же, рисовал.

— Да.

— И что же?

— Тебя.

Как можно простым коротким словом рассказать кому-то о своей любви? Калеб мог. Так я понимала, что дорога ему намного больше чем его искусство. Теперь он встречался с кем-то не для того чтобы рисовать. А рисовал того, кого любил, чтобы выразить все свои чувства.

Когда мы оказались в Лутоне, Калеб оставил машину там, где и мы с девочками в прошлый раз. Когда он помогал мне вылезти из машины (нет другого слова, чтобы описать, как я со своим животом выбиралась из джипа), все женщины вокруг нас замирали, замедляли ход, и я их понимала. На его непокрытые черные волосы падал хлопьями снег и не таял, словно на него только что свалился целый сноп снега с дерева, и он даже и не думал стрясти эту снежную вату. С какой гордостью я вышагивала рядом. Ну и пусть, что около него я выглядела убого в своей одежде в стиле милитари и с огромным животом, но ведь он был мой, и никому из этих красавиц не достанется.

— Ты не мог бы часок где-нибудь погулять?

Мы проходили мимо одного салона красоты, и я вспомнила, о чем вчера мне подумалось, когда мы только вышли на прогулку.

— То есть? — Калеб нахмурился, и я с замиранием сердца поняла, что он заревновал.

— Мне нужно кое-что сделать, без тебя.

Калеб посмотрел на мою лукавую улыбку, и в ответ расцвел такой же.

— Не боишься, что меня украдут?

Мимо только что прошла еще одна девица с навязчивым взглядом, обращенным к Калебу.

— А что делать? Придется тебе довериться.

На глазах у нескольких таких очарованных Калебом девушек, он притянул меня к себе и страстно поцеловал. Когда он отпустил мое податливое тело, в голове у меня было пусто, и я осоловевшими глазами посмотрела на него. Так он показал девушкам вокруг, что занят. Какими злобными и оторопевшими взглядами те девушки смотрели на меня.

— Не очень усердствуй, — проворчала я, — мы можем здесь встретить кого-то из знакомых.

А на самом деле я была довольна. В душе я иногда сомневалась, не будет ли он стыдиться меня. Оказалось он даже очень жаждет показать всем, что обладает мной.

— Через час около машины. Если что, позвони мне.

Я согласно кивнула, и, проследив за тем, что он, наконец, скрылся в торговом центре, поспешила к салону, игнорируя злобные и завистливые взгляды.

Девушка за стойкой администратора оглядела меня равнодушным взглядом и поинтересовалась, записана ли я. К сожалению, нет. Пусть Лутон не Чикаго, но и тут все было, как и там. Хотя в некотором смысле в Лутоне было легче, даже не смотря на то, что я не была записана, меня спокойно смогла принять одна их стилистов-парикмахеров.