Останкино. Зона проклятых - Артемий Ульянов

— Министр-то в курсе уже?

— Да. И требует всю информацию по задержанию твоего канадца. Требует допустить к нему адвоката из их богадельни.

— Так я и знал! Надо было этого Берроуза сразу в оборот брать, я же говорил…

— Так кто бы нам такие санкции разрешил без обоснования?! А обоснований у нас, строго говоря, и сейчас нет. Это же административное нарушение. И карается оно штрафом. Свидетельские показания мы у него взять можем, а вот задерживать под охраной — нет. «Свободная пресса» наверняка подключит СМИ, европейские и американские. Если мы быстро не отреагируем — будет большой скандал. А он нам совершенно не нужен.

Вовка кивнул, соглашаясь.

— Что с идеями? Есть хоть какие-нибудь? — спросил Афанасьев.

— Ну… тут это, — несмело начал Лукашин. — Первый вариант: Берроуза мы им не отдадим. Предлагаю задним числом оформить изъятие наркоты.

— Тогда мы должны будем передать его ментам. Канадское посольство и «Свободная пресса» это так просто не схавают. Приставят к нему адвоката, будут требовать совместного с Интерполом расследования, запросят его экстрадицию, ведь у нас с ними договор о передаче. А в это время все их писаки будут захлебываться новостями о нарушении прав иностранцев в России.

— Получается, не вариант?

— Да нет, почему же — не вариант?.. Просто надо понять, ради чего весь этот геморрой. Пока у нас на Берроуза ничего конкретного нет. Все, что мы ему можем предъявить, — это административное нарушение. А без достойной мотивации нам с тобой не позволят всю эту катавасию затевать. Даже чтобы его на детектор посадить — и то санкция Григорьева нужна.

Они помолчали. Афанасьев сосредоточенно закурил, сделав пару нервных глубоких затяжек.

— Итак, товарищ майор… Скажи-ка мне, какой во всей этой истории главный вопрос, как ты считаешь?

— Пал Ильич, вопрос прежний. Удалось ли Берроузу добыть в зоне что-нибудь ценное или нет?

— А в свете последних событий вопрос этот, Вова, можно детализировать, — сказал Афанасьев, выпуская дым вместе с фразой. — Так что главные вопросы сейчас такие… Отчего у канадцев такая прыть? Откуда они узнали, что Берроуз у нас?

— Пал Ильич, я уверен, что канадцы не просто так спешат. Они понимают, что Берроуз сильный стрингер и мог что-то разнюхать. Допустим, что он ничего стоящего не снял, но мог увидеть что-то важное.

— Вов, а почему бы ему нам этого не сказать? Ведь, в конце-то концов, мы бы его выпустили, и сенсацию свою он бы не потерял.

— Боится он, что не выпустим, это точно.

— Ну, может, и так… — задумчиво протянул Афанасьев, комкая окурок в пепельнице.

— И еще, Пал Ильич. Крот, который информацию о его задержании продал, работает на американских спецов. «Свободная пресса» — просто прикрытие, это же очевидно.

— Согласен. Но зацепок-то у нас никаких нет.

— Кстати, а как там его запись во время сна?

— Да никак. Парни, которые канадца стерегли, посменно отсматривали. Говорят, иногда ворочался да пару раз что-то бубнил бессвязное. Они слушали — бред какой-то на английском. Вот и все.

— На детектор его надо сажать, Пал Ильич. Срочно.

— Посадим, если Григорьев разрешит.

— А что, может не разрешить?

— Ну, это как ситуация будет складываться. По закону мы ему после обыска в отделении милиции штраф должны были выписать. Визу закрыть можем и на родину депортировать. Вот и все. И они об этом знают.

— Как вы думаете, сможем мы Григорьева убедить на полиграф его посадить?

— Попробую. Опишу ему ситуацию, а там посмотрим. Он это решение с шефом принимать будет, исходя из международной обстановки, так сказать.

— Эх, надо было его вчера на аппаратик везти, — удрученно покачал головой Лукашин.

— Кто тебе сказал, что вчера Григорьев бы нам разрешил это сделать, а? — вмешался Афанасьев. — Таращенко-то говорил, что он не врет.

— Таращенко может ошибаться, — возразил Лукашин.

— Раньше не ошибался. Профика из «ми пять» при мне за десять минут раскусил. А тут с каким-то стрингером вдруг ошибся?

— И что делать будем, Пал Ильич?

— Что-что… Пойду к Григорьеву на доклад. Теперь все зависит от того, даст он санкцию на полиграф или нет.

Через полчаса, набросав краткий план доклада, Афанасьев отправился к начальству, а Лукашин пошел в свой кабинет. Внезапно навалившаяся ответственность глодала его изнутри. Ощущение собственной правоты, которое было с ним вчера, до результатов теста Таращенко, бесстыдно изменяло ему. На смену пришло опасение стать главным провокатором крупного международного скандала, который может изрядно нагадить на ступени его карьерной лестницы. Усевшись за компьютер, он открыл Интернет. Загрузив сайты крупнейших западных информагентств, с облегчением обнаружил, что никаких сообщений о действиях канадского МИДа на них не было. Молчал и сайт «Свободной прессы».

— Если они там наверху с решением не затянут — будет у нас детектор. Вот тогда все станет ясно.

Чтобы успокоиться, занял себя делом — стал набрасывать основные вопросы для оператора полиграфа.

Спустя некоторое время ему позвонил Афанасьев.

— Так, Вовка… Ждем. Григорьев с МИДом консультируется. А я пока с «конторой» крота буду прорабатывать. Что в открытых источниках?

— Пока тихо.

— Отлично. Будет какая-нибудь информация — наберу.

Но случилось так, что Лукашин опередил Павла Ильича, позвонив ему первым — на сайте новостных агентств Canada Today и American Top News в разделе «горячих новостей» почти одновременно появились срочные сообщения. Они сообщали, что МИД Канады вызвал российского посла для вручения официальной ноты протеста против незаконного задержания канадского журналиста, работавшего в зоне Останкина. Фамилия журналиста не называлась, однако агентства обещали опубликовать более подробную информацию в самое ближайшее время.

«Ну, сейчас начнется», — с тревогой подумал Лукашин, набирая номер Афанасьева. За этими сообщениями он уже отчетливо видел огромную новостную лавину, которая с ревом ворвется в информационное пространство планеты.

— Я уже знаю, — сухо ответил полковник на его звонок. И добавил: — Я позже перезвоню.

Конечно же, Пал Ильич обладал куда более подробной информацией — он получал ее напрямую из МИДа. Лукашин, пялившийся сквозь свой экран на бескрайние просторы Всемирной паутины, мог только гадать, что происходит в деле Берроуза на самом деле.

Тем временем новостной поток нарастал. К освещению скандальной новости подключились ведущие информационные агентства Европы, а затем и всего мира. Сайт «Свободной прессы» заходился в истерике, обвиняя русских в варварском нарушении всех возможных свобод и собственных законов. Сайт «Международного общества по борьбе за права человека» не отставал. Вскоре впервые прозвучало и имя стрингера. СМИ давали краткую справочную информацию о герое дня, томящегося в застенках ФСБ, и наперебой анонсировали интервью с членами семьи «пленника совести». Постоянно цитировались слова генерала Белова о том, что лица, нарушившие режим в Останкине, будут привлекаться лишь к административной ответственности, если они не совершали каких-либо уголовных деяний. Стали появляться высказывания канадских официальных лиц. Сам премьер-министр Канады заявил, что правительство и МИД страны сделают все, чтобы прекратить неправомочные действия, ущемляющие свободу Берроуза. Он обещал электорату, что будет решать проблему на уровне первых лиц Российского государства и во что бы то ни стало вернет свободного гражданина на родину.