Карл XII, или Пять пуль для короля - Борис Григорьев

Н. И. Костомаров, С, М. Соловьев и В. О. Ключевский писали, что неожиданное счастье победы вскружило голову русским генералам и не позволило им вспомнить о необходимости довести ее до логического конца. Другие русские историки полагают, что Петр был уверен в том, что шведы попадут в мешок у Переволочны, на берегах Днепра, а потому не торопился. Советская историография обычно объясняла все труднопроходимой лесисто-болотистой местностью, не позволявшей преследовать бегущих каролинцев — как будто она существовала только для преследователей, а не для преследуемых тоже. Нужно просто признать это серьезной ошибкой Петра и оплошностью его генералов. С. Понятовский, возглавлявший отходившую группу Карла XII, в своих мемуарах вспоминал: «Я не знаю, был ли неприятель удивлен своей неожиданной победе, но он удовольствовался тем, что позволил королю спокойно уйти и забрать свой обоз; несколько эскадронов лишь скакали вокруг, но не нападали». То же самое утверждает другой очевидец событий швед Я. Шульц: «Русские не осмеливались нас преследовать и разрешили нам идти, куда хотим. Король пошел к обозу в Пушкаревку».

И в самом деле: после того как шведы к 11 часам очистили поле боя, русскую пехоту отозвали и снова выстроили в боевой порядок перед Малобудищенским лесом. Этот лесок, и оказался спасительным островком, где беглецы получили небольшую передышку. Там Карл XII взял командование в свои руки и приказал всем стягиваться к обозу. Там же генералу Кройцу удалось собрать остатки своей кавалерии и сдерживать наскоки русских драгун в районе села Малые Будищи. А час спустя ядро разбитой армии уже бежало к Пушкаревке, в то время как меньшая часть ее была выдавлена русскими через коридоры возле первого, второго и третьего редутов. Почему вторая линия и шесть полков резерва не отсекли шведам путь к отступлению? Чем были заняты в это время казаки И. И. Скоропадского с приданными ему шестью драгунскими полками генерал-майора Волконского? Официальный отчет о битве ответа на эти вопросы не дает.

В. А. Артамонов объясняет преступную пассивность русских установками господствовавшей в XVIII веке военной тактики, предписывавшей «не азардовать в сражении» и не увлекаться преследованием разбитого противника. О них упоминается и в «Правилах сражения», составленных царем после неудачного боя в Головчине. На мой взгляд, этот аргумент неубедителен — особенно с учетом новаторских подходов к этой самой тактике со стороны Петра, о которых тот же Артамонов с таким восторгом повествует несколькими страницами раньше. Нет, дело кажется значительно проще: и Петр, и его генералы «угорели» от победы и, вместо преследования и методичного уничтожения неприятеля, отдались на волю чувств восторга и радости. Русская эмоциональность, такая понятная и естественная в описанных выше условиях, стоила Петру и России еще двенадцати лет войны. Заздравные тосты Петра за «брата Каролуса» оказались весьма кстати для шведов.

Некоторые шведские и русские источники свидетельствуют о том, что на пути до обоза — около десяти километров — шведов постоянно обстреливали с тыла и флангов какие-то нерегулярные части: донцы, башкиры, татары, ногайцы, причем не только из ружей, но и из луков. Принц Вюртембергский, например, приводит численность этих преследовавших: две тысячи казаков и калмыков и шесть драгунских полков. Возможно, это были те самые шесть полков Волконского, посланные на помощь Скоропадскому, но, судя по всему, действовали они робко и нерешительно.

... Но если шведы оправились от шока поражения, то русские с радостями победы как-нибудь тоже справятся и непременно скоро появятся здесь, под Пушкаревкой. Поэтому, пока русские празднуют победу, нужно уходить. Бежать. В первую очередь, конечно, Карлу XII и его приближенным, а как быть с остальными тысячами солдат и офицеров?

Королю сделали перевязку на ноге и поместили в карету. Во время короткого совещания о том, что делать, Левенхаупт высказался за то, чтобы использовать опыт Лесной: бросить артиллерию и багаж и, распределив лошадей между солдатами, уходить из Пушкаревки как можно скорее. Но Левенхаупта не послушали, король распорядился иначе: он решил во что бы то ни стало сохранить ядро армии и вывести ее за Днепр. Он приказал ждать до вечера, а под прикрытием темноты сняться и со всем обозом, артиллерией и даже с 2900 пленными русскими двигаться к Переволочне. Так и поступили: на закате Кройц вывел артиллерию, потом пошла пехота, в арьергарде шла кавалерия, и разбитая армия беспрепятственно, в походном порядке, двинулась по Сенжарской дороге к Днепру. За авангард отвечал Юлленкрук, а за арьергард и охранение маршевых колонн — генерал Кройц. Часть пехоты посадили на лошадей, освободившихся после уничтожения и оставления на месте тяжелых и неудобных повозок и фургонов.

В Новые Сенжары около двух часов утра первым прибыл король, за ним — Юлленкрук, потом генералы. Кровать короля внесли в какую-то избу, перевязали ему рану и устроили «военный совет в Новых Сенжарах», правда, в отличие от военного совета в Филях, шведам не на чем было сидеть, и генерал-квартирмейстер вместе с Хордом и полковником Дюбеном сели на пол. Левенхаупт, заменивший Реншёльда, как самый старший военачальник, предложил королю перейти на восточный берег Ворсклы здесь, в Новых Сенжарах, и через татарские степи продолжить путь в Крым. Король спал, его разбудили и сказали, что русские следуют за шведами по пятам и что можно воспользоваться хорошим бродом в Новых Сенжарах. Король был обессилен и практически невменяем, от него могли добиться лишь краткого ответа: «Да, да, делайте как знаете».

Здесь к шведам присоединился драгунский полк генерала Мейерфельта, а Юлленкрук выехал вперед к Переволочне, чтобы осведомиться о средствах переправы через Днепр, Перед выходом армии из Новых Сенжар Зильтман, Понятовский и Левенхаупт, получившие сведения о том, что русские их преследуют, посовещавшись, предложили Карлу послать к русским парламентера — генерала Мейерфельта — с поручением искать встречи с царем. В задачу генерала, пишет Энглунд, входило задержать преследователей, дата шведской армии возможность уйти за Днепр, а заодно попытаться раздобыть сведения о размерах и планах русской армии. Для этого Мейерфельта снабдили «полномочиями» для находившегося в плену графа Пипера на ведение с царем мирных переговоров. Король надеялся оставить генерала под залог и вернуть Пипера из плена. Однако царь на хитрость не поддался: преследование шведов не отменил и Пипера из плена не выпустил[180].

Когда Карла после отдыха положили снова в карету и шведы по западному берегу Ворсклы продолжили движение, находившийся при короле граф Бъельке попытался напомнить ему о броде через реку и о возможности перехода на ее восточный берег. Не открывая глаз, Карл XII пробормотал: «Юлленкрук знает дороги!»