Феникс (СИ) - Колышкин Владимир Евгеньевич

   Но тут я вспоминаю, что теперь я почти бессмертен. Несказанный поток радости подхватывает меня, и я совсем уж было расправил крылья своей души, чтобы взлететь с карниза хора, откуда я наблюдал обряд, как в церкви происходит смятение. Не сильное, но заметное. Входит Хумет в сопровождении чиновников из магистратуры. Чуть позже к ним присоединяется немного задержавшиеся Председатель Народной Ассамблеи и нынешний Консул с неизменным своим секретарем. За ними группками подтягиваются сенаторы. Люди расступаются. Вся эта государственная элита с минуту стоит возле моего гроба в подобающем молчании. Ничуть не постаревший Хумет (верховная власть которого продлится еще 48 лет), совершенно человеческим жестом, сложив ладони рук домиком, угрюмо, исподлобья, рассматривает своими раскосыми глазами джентри мои ввалившиеся в череп, навсегда закрытые глаза, словно не до конца верит, что лежащий перед ним строптивый и не всегда удобный бывший человек, никогда уже не поднимется. Тонкие губы Хумета едва заметно шевелятся, словно он читает молитву. Может быть... О религиозных воззрениях джентри мало что известно. За эти годы они ничуть не стали ближе к нам, к людям. Скорее, наоборот, отдалились. Пройдут годы его власти, и люди будут предоставлены самим себе. И вот тогда начнется самое трудное. Но я не оставлю вас, Зеленое человечество. И обязательно помогу, если вы, не дай Бог, собьетесь с выбранного пути. Может, ради этого я и стал Странником? Это будет моей миссией.

   Однако здесь кроется одна коварная штука. Об этом я подумал сразу, как только узрел перспективы, открывающиеся передо мной. Еще когда мы распивали "бальзам", я заплетающимся языком спросил у самого себя: уж не претендую ли я на роль господа Бога в судьбе новой нации? Нет ли у меня в подсознании опасного самомнения, что только я знаю, куда и как надо идти. Меня обдало холодом при мысли об этом. Не стану ли я через годы и столетия диктатором, не терпящим возражений, да еще с претензией на божественность. На этот случай я немедленно, не сходя с места, взял клятву со своего младшего брата, что он предпримет все меры, вплоть до моего полного и окончательного физического уничтожения, если в поведении моем начнет проявляться губительный комплекс Антихриста. Андрей промычал мне в ответ в том смысле, что на этот счет я напрасно тревожусь. Зеленой расе уже присвоен специальный индекс и вся ее деятельность взята под контроль соответствующими космическими иерархиями.

   - Пы-п-равда? - сказал я, тяжко икая. - Уже все сх-вачено, да?

   - Ес-с-сесено, - ответил Андрей, еле ворочая одеревеневшим от "бальзама" языком. - А ты как думал?.. У НИХ на этот счет... очень строгий учет... как в бухгалтерии... - хохотнул Андрей.

   Мы поздравили друг друга, что все так хорошо складывается.

   Лицо моего братца перекосила благостная гримаса. По старому опыту я понял, что, заговорив стишками, он "дошел до нужной кондиции". Вот кого мне следует патронировать. В ближайший миллион лет я ему пить не дам.

   Однако, господа, мне пора к брату и другу. Андрей заждался меня на орбите. О прахе моем позаботятся: его сожгут в крематории согласно закону, о котором я уже упоминал.

   И вот, согласно другому закону, закону метаморфоза, я, сгоревший в пламени, возродился к новой жизни, как птица феникс. Ее условный образ я и принял на время церемонии.

   Взмахиваю длинными златоперыми крылами и легко поднимаюсь в бесптичье небо. Острый хохолок на затылке помогает стабилизировать голову в полете, держать ее гордо поднятой. Я лечу все быстрей, поднимаюсь все выше. Горы становятся маленькими, а потом и вовсе тонут в лесах. Узорное пятно столицы начинает проявляться на западном горизонте. Оттуда все началось.

   Ловлю прощальный отблеск солнечных лучей, отраженных от золотых стекол Башни. Меня подхватывают восходящие потоки. Щемящее чувство полета уже не столь остро воздействует на психику, как в первый день, когда я, яко Лазарь воскреси, стал Странником и пробовал свои силы в разных ипостасях, и птицей в том числе. Но все равно, вряд ли со временем это чувство свободы притупится. Будучи человеком, я часто летал во сне. Фрейдистские теории скучно и неромантично объясняют это повышенной сексуальностью. Может быть, в чем-то они и правы, но лишь отчасти. Возможно, что сны о полетах - отражение прошлых жизней, когда ты был птицей. Мы все когда-то были птицами. Только многие это забывают. И только во сне задавленная память прежних воплощений мучительно пытается пробиться на поверхность сознания. И вот сны сбылись.

   2. СТРАННИКИ

   Огромная чаша Земли, раскачиваясь, кренится, уходит в сторону, детали поверхности смазывает голубая дымка атмосферы. Вскоре воздух перестает быть надежной опорой для моих крыльев, и я произвожу трансформацию своей органопроекции. Красное золото оперенья вспыхивает огнем, цветом переходя в фиолетовый спектр. Я становлюсь плазменным шаром и выхожу на орбиту. Земля все дальше удаляется в черноту космоса. Один край планеты как будто обгрызен, поглощен мраком вечной ночи. Другой, чисто-голубой, ярко светится. На этом фоне виднеются две звездочки. Они парят в пространстве, приближаются и вот уже видны подробности. Теперь они походят на две гигантские юлы. Это Странники. Существа, живущие в космическом пространстве. И один из них - я! (Наверное, это единственные разумные жители Вселенной, которым дана возможность видеть себя со стороны. Буквально.) Их вид непривычен: утолщение в центре постепенно переходит в круговую плоскость. Эти странного вида существа, едва ли не превосходят размерами самого крупного земного животного - голубого кита. Кожа Странника зеленоватого цвета из-за содержащегося в крови хлорофилла, естественно, обнажена, но имеет стойкую защиту от жесткого излучения светила. Под этим грубым покровом, изборожденным глубокими морщинами, словно их возраст исчисляется миллионами лет, видны вздувшиеся жилы - вены и артерии. Одни из них имеют толщину с пожарный шланг и более. Иные потоньше, другие, играющие роль капилляров, вовсе не приметны.

   На макушке Странника видно коммуникационное отверстие, стянутое мышцами. Оно напоминает куриную гузку, если говорить мягко. В общем-то, у каждого существа имеются непривлекательные части тела, так сказать, интимные места, на которые лучше не обращать внимания. Я любуюсь их телами в целом, не вдаваясь в подробности. В целом Странник производит впечатление целесообразной красоты и несокрушимой силы жизни.

   Я отключаю визуальные рецепторы плазменного шара, на секунду наступает темнота, после чего я открываю глаза, расположенные непосредственно на теле Странника, на моем ОСНОВНОМ теле. Я ослабляю мышцы на затылке (так я это ощущаю), коммуникационное отверстие открывается, и я втягиваю в себя, ставшую теперь ненужной органопроекцию. Запасов эктоплазмы* у меня имеется в большом количестве, но разбрасываться своими частями тела неразумно.