Фантастика 2003. Выпуск 1 - Николай Науменко

— Ой, как трогательно! — подбежал полный материнских инстинктов Липа, — можно его подержать?

— На, держи, только не растр; ивайся, — я ласково погладил его по голове. — Вдруг ещё киви нам родишь! У нас целый ящик этих яиц, уже в термостатах: будем в полёте птиц киви выводить, чтобы из них лианы получить и совершить Великое Научное Открытие!

— Ой, — защебетал Липа, — может, нам и премию Нобля дадут? Я тогда своей тройне велосипеды закуплю — отличные у них тут велосипеды.

Все подержали в руках тёплое волосатое яйцо, посмотрели на картинке птицу и лиану, и с великими предосторожностями отнесли яйцо в термостат, настроенный на среднелетнюю температуру материка.

До окончания эксперимента решили не покидать орбиты и продлить изучение планеты. У термостата теперь дежурили втроём: Липа, из-за категорического запрета Верного, берегущего его от стресса растро; ния, на планету допущен не был — и, следовательно, кудахтал, пел и танцевал «Умирающего лебедя» (одиночный танец не опасен) около любимых волосатых яиц.

Прошли все мыслимые сроки. Одно яйцо лопнуло, из него потекла зелёная жижа. Другие стали мягкими и тоже расползались в руках.

— Ну вот, говорил я тебе, что ящика мало! — воскликнул я обескураженно. — Ты сам говорил, что вывозили из термостата ящиками! Значит, случаи выклева единичные!

— Ой, я сейчас в обморок упаду! — прошептал, синея, Липа, — Эти яйца так пахнут… Я их съесть хочу!

— Отравишься! — забеспокоился Всученый.

Верный, учуявший состояние Липы, был уже тут как тут. Он сунул щупальце в зелёную массу и сказал:

— Мне тут великий наш языковед, который два слова связать толком не может, Мяфа то есть, рассказал местную сказку про беременную с колокольчиками. Они, беременные, вечно неизвестно чего сожрать хотят. Хотя, правда, эта каша из яиц пахнет аппетитно и никаких опасений во мне не вызывает. Только в одиночку Липа её есть не будет. Есть будем все: если что, ваши антитела пойдут на его лечение.

— Ладно, — героически согласились мы с Всученым, принюхиваясь к вкусному запаху невылупившихся яиц, — едим все.

Разведчики новой планеты во главе с Орлом помогали Бяде выкопать и умыкнуть доисторическую Венеру. Капитан любовно тащил наиболее массивную часть скульптуры…

Корабль был пуст, их не встречали. Но в лаборатории пели. Заводил тяжёлым басом, со слезой, музыковед Липа; тоненько вторил, ойкая, Верный, и в терцию пели биологи.

— Ну, еще разок, от души её, народную! — попросил Верный. И вновь зазвучало:

— «Шумел камыш. Деревья гнулись. И ночка тёмная была…».

Опус № 2

О Лианах Киви

Нас поубавилось. Мы отправили на материк Всученого — для выяснения условий инкубации яиц киви. Всученый долго выбирал образ, вертелся перед зеркалом, взбивал кудри и закручивал усы. Совершенно вжившийся в беременность Липа ревниво топал и истерически взвизгивал:

— Ну кого ты там совращать собираешься? У них же только два пола!

— У них два, а ещё есть звери всякие симпатичные — собаки там, кошки, попугаи… Я вот в прошлый раз неудачно пол выбрал, так едва от целой кучи собачьих мужчин отбился.

— Ага! — сказал я. — Вот откуда дезинформация про процент проклёвывания яиц! Ты там не ботаникой занимался, а исследовал проблемы пола у собак.

Тут Липа разрыдался и был немедленно уведён бдительным Верным. Через пару минут Верный потребовал аудиенции у Орла. В результате оной Липу с превеликими предосторожностями отправили домой в сопровождении многострадального нашего врача.

Одуревший от скуки Орёл таскался за Бядой, выкапывал статуи и склонялся к краже некоторых ещё не закопанных, а вполне на виду стоящих Матерей Земли. С горя он стал коллекционировать живопись. Лучшее, что Орёл достал, называлось «Венера и Адонис». Он даже щупальца стал складывать, как Адонис, с чем никак не желал согласиться, говоря, что это — его природная осанка. Его! Да его природная осанка — раскорячиться на все конечности и надуть щёки! Адонис!

Так вот, остались мы с Мяфой на корабле. Я — от нечего делать, Мяфа — от устатку. Он, хоть и лингвист, никак не мог освоить язык, причём утверждал, что их не один, а десятки, а может, сотни! И пока он не управится с одним, другие ему не подсовывать!

Вот, забрался опять на сиденье всеми щупальцами, глаза закатил. Бороду по моде изучаемого народа надвое расчесал, волосики ровненько так, по кругу подстриг — ну, Мяфа и Мяфа!

— Ага! — сказал Мяфа. — Идея! Сейчас расскажу. — Он сорвался с сиденья и убежал в другой отсек. Вскоре оттуда раздалось мощное журчание.

— Ты обратил внимание, когда я мою щупальца? — назидательно сказал Мяфа, вваливаясь в кают-компанию. — Вы все моете их после, а я — перед! Это свидетельствует о моей чистоплотности и уважении к процессу. Да! О чём я? Вот! Я думаю, что аборигены назвали что-то в честь чего-то.

— А? — изумился я.

— Ну, лиану в честь птицы, или же наоборот.

— Ты шутишь, Мяфа? Неужели это честь — называться одним именем с кем то ещё?

— Неисповедимы мне пути их мышления. Они, например, называют отвратительного червяка именем любимого друга, и тот радуется! Вот я, открываю новый вид ядовитых… как их там, длинных? — А! Змей! — и называю его «Подарения».

— Чтоб тебе борода штопором, Мяфа! Сидишь тут, оскорбляешь, и п; ходя хочешь уничтожить моё открытие?

— Да подумаешь! Ещё открытие сделаешь, тут масса всего стрекочет и кусается! Ты сам подумай, ну как может лиана родить птицу?

В кают-компанию с грохотом ввалился Рубик.

— Щупальца узлом, борода на заднице! — заорал он. — А то сообщение читать не буду!

Мы лихорадочно скрутились в блаженном ожидании.

— Ну, читай, Рубик, не тяни!

— Не буду! У Мяфы борода не там! Она где хочешь, но не там!

Мяфа быстро соединил лопасти бороды и, задыхаясь от натуги, просипел:

— Читай!

— «Поздравляю рождением всё-таки тройни. Верный. Они пушистые и щекочутся. Липа».

— Ура! — завопили мы, раскручиваясь. — Кто-нибудь, может, и нам достанется!

В проём вступил Адонис, деловито приказывая начальственным басом:

— Рубик! Запроси, на кого похожи. Тем и раздадим.

— Уже запросил. Ответ читаю: «Похожи на лианы киви! Липа требует три велосипеда. Зачем лианам велосипеды? Верный».

Все с гомоном понеслись в рубку. Передали срочное сообщение: «Возвращайтесь на корабль с потомством. Готовлю оранжерею. Орёл Третий».

Вскоре пришёл ответ: «Вернёмся после стойкого укоренения саженцев. Верный».