Шведская сказка - Шкваров Алексей Геннадьевич

- Где? Где теперь искать этого упыря Гусмана? Что? Что он мог сотворить с ней за эти проклятые недели? Будьте прокляты эти шведы! С их вурдалаком королем!

Пробежавший мимо беснующегося капрала капитан Грёвалль покосился на него, но не решился вмешать и остановить. Вбежав к генералу, он хотел было сказать:

- Там, Вессари…

- Не мешайте ему! – возразил Стединк. – Это пройдет. Ему предстоит еще один раз сойтись в схватке с самим дьяволом. – И тут вдруг барон сообразил, что подобное определение наиболее точно подходит к Гусману. Дьяволки хитер, расчетлив и удачлив. Именно дьявольски. Он один раз сходил на русскую сторону, потерял весь отряд в схватке с казаками, но вернулся живым, он арестовал всех заговорщиков, включая отца несчастной девушки, он добился таки своего и тяжело ранил изменника Спренгпортена, и вновь ушел на русскую сторону, имея королевский указ об аресте дочери фон Валька. И здесь выскользнул из рук уже самого Стединка! – Но ему нужна помощь. Грёвалль!

- Да, мой генерал! – капитан вытянулся.

- Разузнайте все, что только сможете о майоре Гусмане. Откуда он родом, кто жив еще из его родственников, где его поместья. Вессари отправляется на его поиски.

- Майор Гусман тоже заговорщик? – несколько недоуменно произнес Грёвалль.

- Я думаю - нет, капитан. Он преступник, или человек, замышляющий совершить ужасное преступление. Хотя, - добавил генерал, - он его уже совершил, похитив девушку, но его, возможно, удастся еще остановить, чтоб нам не быть свидетелями величайшей трагедии, ибо мы не знаем сейчас, что у майора на уме. И жива ли еще его жертва!

- О ком вы, господин генерал? – изумился Грёвалль.

- О дочери капитана фон Валька. Поспешите, мой друг, и разузнайте побольше о Гусмане.

Глава 23. Обитель зла.

«Страх опасности всегда страшнее опасности, уже наступившей,

И ожидание зла в десять тысяч раз хуже самого зла».

Дэфо.

Это было огромное каменное здание с несколькими внутренними дворами и оградами. Однако оно резко отличалось от высоких обнесенных каменными стенами и защищенными зубчатыми башнями замков, что строили себе в древности рыцарские ордена на другом берегу залива в Лифляндии, или же воздвигались в самой Швеции. Здесь, в Финляндии, подобные крепости, появлялись лишь по королевским указам и служили резиденциями самих королей, или принцев, или на худой конец, губернаторов. Так выглядели Або и Выборг, Тавастгуст и Нейшлот. Свеаборг, построенный намного позже, имел уже современный вид, когда высота стен не являлась определяющей величиной крепости, а искусство фортификации заключалось в грамотном размещении бастионов и распределении артиллерии, когда сектора обстрела осаждающего противника не оставляли ему никаких шансов уцелеть под разящим огнем картечи и фугасов.

Но шведские феодалы, возводившие усадьбы в дикой и языческой когда-то Финляндии, заботились о своей защите не меньше владельцев замков. Вокруг каменных стен усадьбы шел глубокий ров, наполненный водой из соседней речки. С западной стороны, где размыкалась вековая каменная кладка, имелся деревянный частокол из заостренных бревен, в нем были сделаны ворота с подъемным мостом.

На расстояние в пятьдесят локтей вокруг усадьбы лес был вырублен, а потому все пространство было, как на ладони и легко простреливалось из узких окон-бойниц.

Черный экипаж, управляемый Хадсоном, подъехал к воротам. Они были закрыты, а мост поднят. Казалось, в усадьбе не было ни души. Гусман неторопливо объехал экипаж и что-то негромко произнес. Деревянный мост скрипуче дернулся и медленно стал опускаться. Вслед за мостом открылись ворота. Никто не показывался. Майор махнул рукой, показывая, что Хадсону можно въезжать, и сам тронув поводья въехал в родовое гнездо. В след ему закатился и экипаж. Откуда-то сбоку вышли молчаливые слуги, своей одеждой больше напоминавшие воинов, тем более, что за спиной у каждого был перекинут мушкет.

Хадсон бросил вожжи, спрыгнул на землю и потянулся, стараясь размять отекшие конечности. Кажется, их нескончаемое путешествие завершилось. Солдат даже негромко присвистнул. Надо ж как повезло им. Забрались в глубь русских земель, вывезли девчонку, без приключений вывезли ее к себе, ну, пристреленный фенрик Левинг не в счет, сам виноват. Хадсон изначально относился к молодому офицеру с некоторой долей презрения – слабак, долго не протянет. У таких сразу видно, что за спиной смерть с косой маячит. А то, что погиб он не от русской пули, а от своей, так это судьба. И так майор долго терпел сопли и нытье этого юнца. А вот на шведской стороне Хадсон и сам струхнул немного. Тот полковник, а ныне генерал, полунемец-полуфранцуз был настроен решительно. И неизвестно чем бы все закончилось, найди он связанную девушку в экипаже. Про него говорили, что решителен, смел, да еще и друг самого короля. Хоть майор Гусман и размахивал королевским указом, но Хадсон собственной шкурой и солдатским чутьем понимал, что дело здесь нечисто. Откройся все, и болтаться ему в петле. Но пронесло! Хадсон стал оглядываться в предвкушении сытного ужина и отдыха. Все тело ныло и болело от многодневного сидения на козлах, от дорожной тряски. Но ничего примечательного он не видел. Одни серые, замшелые каменные стены, и несколько глухих почерневших от времени дверей, ведущих куда-то внутрь. Чуть выше, над дверями, подслеповатые и узкие окна-бойницы. Над одной из дверей Хадсон разглядел странный, выцветший от времени герб: «Бегущая собака, держащая в пасти горящий факел».

- Странный герб. – подумал драгун. – Не похож на рыцарские. Те все больше с мечами, шлемами, кирасами, а здесь собака…

Между тем Гусман завершил разговор со слугами, один из которых направился в дом, а два других подошли к экипажу. Один взял лошадей под уздцы, хотя они и так стояли смирно, опустив головы, и пытались отыскать редкие травинки среди булыжников, устилавших двор. Другой подошел вплотную к Хадсону и кивком пригласил следовать за собой. Драгун усмехнулся, достал свое ружье, сумку с зарядами, палаш, что были закреплены на козлах, забросил все это на плечо и направился за провожатым. Навстречу ему попался первый слуга, что уходил в дом. За ним спешила, опираясь на сучковатую палку, пожилая сгорбленная женщина, вся в черном – от широкой юбки до платка, почти полностью закрывавшего ее голову, так что даже лица было не видно. Хадсон мельком заметил только огромный крючковатый нос.

- Ведьма! – подумал солдат бодро вышагивая за слугой. Его провели через другую дверь, не ту из которой появилась эта старуха. За этим двором последовал другой, размера значительно меньше, затем миновав еще одну дверь третий, совсем маленький. В него уже выходило несколько дверей. Толкнув одну из них, сопровождавший Хадсона слуга, жестом предложил ему войти внутрь. Солдат заглянул. Это была небольшая каморка, с обычным уже окошечком-бойницей, через которое мог протиснуться лишь ребенок, но не мужчина. В углу стояла грубо сколоченная кушетка с тряпичным матрацом, набитым соломой, такой же подушкой. Рядом стояли столь же «изящные» стол и табурет.

- Здесь будешь жить! – слуга впервые открыл рот, а то уж Хадсон начал думать, что они все тут глухонемые.

- Как мы, в прошлом году! – усмехнулся Хадсон, правда, чуть не поперхнулся, вспомнив, чем окончился их тогдашний вояж. Зашел внутрь, швырнул снаряжение на кровать, а ружье аккуратно прислонил к стене. Вслух произнес:

- А пожрать где?

- Идем на кухню. – Слуга уже двинулся в обратный путь.

- Не заблудиться б тут! – подумал Хадсон, поспешая за ним.

Наконец, дверь экипажа распахнулась, и Ольга зажмурилась от дневного света, ворвавшегося во мрак ее заточения.

- Выходите! – послышался голос ее похитителя.

Еще щурясь от рези в глазах, она осторожно стала выбираться наружу. Майор подхватил ее за локоток и помог встать на землю. Прикрыв ладошкой глаза, Ольга попыталась осмотреться по сторонам. Никто ей не препятствовал. Перед ней стоял тот самый человек, что привез письмо отца, а затем похитил, и насильно увез сюда. Рядом с ним стояла какая-то сгорбленная старуха со страшным крючковатым носом. Ее черные пронзительные глаза поблескивали из-под низко опущенного на лоб темного платка. Позади этой парочки неподвижно застыл еще один человек, из-за плеча которого выглядывало ружье. А вокруг были одни каменные стены. Сердце сжалось: