Библия в истории европейской культуры - Геннадий Геннадьевич Пиков

мы наблюдаем в некотором смысле антипросветительскую реакцию и ревизию. Шла активная борьба против двух универсальных сил – единодержавия (монархии, тирании и др.) и единобожия (Бога-Отца) и замена их на национальные конструкции с акцентом на идеях государства, «народа», «национального духа», самобытности этноса.

Заимствование просветительских идей приводило подчас к парадоксальным результатам. Так, Россия фактически присваивает себе право трактовки европейской истории (работы Н. Я. Данилевского, Л. Мечникова, советский марксизм, сочинения Л. Н. Гумилева и др.).

Просвещение, по сути, составило новую производственную программу для цивилизации. Оно оставило базовые идеи Прогресса, Бога, Космоса, Человека, Бытия, Любви, Эволюции, Причинно-следственного Порядка, Начала, Цели, Последовательности, Логики, Морали, Мира и др., но пересмотрело четыре основных идеи (Теизм, Теоцентризм, Креационизм, Провиденциализм) и осуществило ревизию традиционных дихотомий (Бог и Человек, Бог и Мир, Человек и Мир). Если в период средних веков на первом месте были две первых дихотомии (Бог и Человек, Бог и Мир) и прогресс был обусловлен и зависел от «помощи» Бога, то теперь окончательно наверх выходит Человек – Мир.

В Новое Время дедукция осуществляется уже на основе идеи не Бога, а Человека. Первые две дихотомии объявляются вымышленными. Происхождение мира связывается не с Богом, а с законами развития Материи, провиденциализм опускается с космического уровня до уровня отдельного человека, и прогресс обусловлен действиями только человека.

Европейская цивилизация отличается от других тем, что во всем видит причинно-следственный порядок. По этой причине в ее истории сосуществуют и даже борются два видения этого порядка.

1. Движение от Бога как начала и причины мира через причинно-следственный порядок в самом мире к Богу же как цели (телеология, «идеализм»).

2. Движение от Человека как «царя природы», наводящего порядок в хаосе несотворенного мира и управляющего всеми остальными «неразумными тварями», к Человечеству как повелителю Вселенной и достижение конца истории как построение единой для всего человечества и идеальной, вечной модели (коммунизм, правовое государство).

В средние века господствует первый, но в рамках городской культуры и схоластики начинает пробивать путь второй (во многом с подачи северных ренессансов). Просвещение, отказавшись, по сути, от Начала всех Начал за пределами Мира (Бог), ищет его ВНУТРИ мира, хотя схоластика в свое время (Фома Аквинский) блестяще доказала ЛОГИЧЕСКИ, что первоначала в самом мире нет и быть не может.

Вместо базовой идеи (Бог) берется идея Человека и делается попытка выстроить на ней новую парадигму. Этот уникальный и невиданный эксперимент продолжается доныне. Отрицая диффузию (Божью волю) как причину возникновения мира, культура априори и бездоказательно (если не считать античной полемики) первоначалом назначает в физическом мире АТОМ, а социальном – ИНДИВИДА. В этом есть определенная последовательность дискурса: если невозможно объяснить происходящее внешними причинами (логика традиционного общества), ищут причины внутри общества (нововременная логика). Соответственно иначе начинают прочитываться библейские тексты. Уходит «Библия в тонзуре», описывающая историю как результат «воли Бога», она начинает рассматриваться как источник «общечеловеческих ценностей», «первая в истории человечества конституция». По сути, идет сакральное обоснование уже Человека как Творца. Европейское Просвещение, отказавшись, по сути, от Начала всех Начал за пределами Мира (Бог), ищет его ВНУТРИ мира.

Человечество окончательно выходит из сферы действия циклов физического мира и открывается новый ракурс видения мира. Отсюда в культурной парадигме новые акценты на ЭКСПЕРИМЕНТЕ (действии ВНЕ природных циклов), господстве над природой, Человеке-Творце, научно-техническом прогрессе. Новое познание – уже не познание природных циклов и подстраивание под них, а осмысление природы как партнера, а потом и врага (переход от космофилии к космофагии). Это познание объясняется и обрамляется рамками «прогресса» и «службы человечеству». Считалось, что осуществлять верификацию этого подхода, помимо, скажем, классической философии, должен и атеизм. Это – его новая задача и задача очень непростая, к решению которой он во многом просто не готов, как, возможно, не готова и философия, опирающаяся на предхристианскую и античную традиции и связанная многими генетически тесными узами с наукой с середины прошедшего тысячелетия. Иначе говоря, налицо определенный вызов со стороны достаточно хаотично и самонадеянно развивающейся науки и, как следствие, необходимость перехода в иную качественную плоскость как для философии, так и для атеизма.

Для Просвещения характерно соединение литературы, которая окончательно выходит за пределы сакральной тематики, и философии и создается художественная философская проза. Она фактически заменяет средневековый синтез теологии и литературы, что вместе с развитием национальных форм является ярким признаком десакрализации культуры. Как и в начале любой культуры, происходит расцвет риторики, помогающей развитию устной и индивидуальной речи. Формируется подлинный культ Цицерона и явственно ренессансное влияние.

Как и Возрождение, Просвещение ориентируется на светски образованных интеллектуалов и потому достаточно элитарно, что усугубляет его значительный интерес к теоретическим проблемам науки и политики. Вместе с тем его идеи достаточно широко связаны с психологией самых широких народных масс, иначе говоря, как и в Возрождении, наблюдается два слоя: психология и идеология.

Исходным принципом размышления просветителей является принцип единства развития всего человечества. Это достижение именно Просвещения, хотя XX в. и поставил его под сомнение, по крайней мере, в геополитической сфере. Хантингтон пытается исторически обосновать противоположное утверждение. Мы живем в конфликте с этим генетическим утверждением и реалиями. По сути, это один из самых серьезных информационных вызовов современной Европы, который стал одним из последствий процесса становления национальных государств. Поэтому-то так тяжело переживаются распады каких-либо геополитических конструкций (СССР, Европы, спор цивилизаций). Налицо явный кризис паневропейской парадигмы. Нужно НОВОЕ И ИНОЕ обоснование, а его еще нет и не понятно, может ли оно быть? Поэтому и наблюдается подчас попытка заменить христианскую картину истории на более близкую, мусульманскую, которая все еще цельная (один язык, одна идеология и т. д.). В то же время менталитет европейцев в определенной мере остался еще общехристианским и христианство не ушло из культуры.

По мере развития Науки Креационизм (идея творения) максимально отвергается, и происхождение Мира в итоге должна будет объяснить Наука. То, что в средние века считалось следами Промысла Божьего (Эволюция, Порядок, Логика, Последовательность и др.), объявлено системообразующими законами. В силу молодости парадигмы фактически игнорируется сама проблема Начала, она подменяется на статическую картину беспредельного во времени и пространстве Порядка. По сути, не замечается противоречие с идеей Прогресса, которая все же подразумевает Начало и Итог. Ньютоновско-декартовская парадигма исследует фактически лишь сегмент социального мира[34], а физический, как и в средние века, априорно и бездоказательно объявляется результатом развития Закона (не Бога!). Апогея эта тенденция достигнет в XIX в. (научный, исторический, литературный, революционный и т. д.), когда будет сказано, что